— А тебе нечего вспомнить? — недоверчиво спросил Джейми.
— Нет, есть, но поскольку твоя жизнь становится более рутинной и лишь немногое представляется необычным, то не возникает ощущения, что нужно так уж много запомнить. И таким образом кажется, что время пролетело быстрее.
Он помолчал немного, вспоминая тот год в школе, когда его задирали, и он думал, что это никогда не кончится, а потом его обидчик внезапно исчез. Что-то случилось, и этот мальчишка просто испарился, как рассеивается кошмар, когда просыпаешься и осознаешь, что все это неправда.
Запомню ли я это, подумала она, каждую минуту здесь, в этом красивом месте, с ним — она посмотрела в сторону Джейми — и с ним? — она бросила взгляд через плечо, на Чарли. Зеленый шведский автомобиль вильнул вбок, чуть-чуть, и сразу же вернулся на дорожку, и они продолжили свое путешествие по острову, мимо испуганных черномордых овец и мимо земляных оград, мимо каменных стен, разделявших поля, — их построили много лет назад труженики, бедняки, имена которых теперь уже забыты.
Из Ардлуссы открывался вид на бухту с тем же названием, на лужайки, а дальше — на поле, полого спускавшееся к пирсу. За ним с холмов стекала река Лусса, разливавшаяся примерно на милю и впадавшая в море у Инверлуссы. Дом был построен в девятнадцатом веке и расширен в эдвардианскую эпоху. Это был бестолковый сельский дом, наполовину белый, с фасада, наполовину серый, сзади. Он находился в центре поместья, состоявшего из горы и небольших лесочков, где обитали олени, обеспечивавшие существование нескольким людям — семье, жившей в большом доме, паре лесников и фермерским работникам. Войдя в дом, вы попадали в холл, типичный для любого шотландского сельского дома. Это был уютный, обжитой холл, с тростями, шотландскими пастушьими палками с крюком и с погнутым пыльным зеленым зонтом для гольфа, который вряд ли защищал от непогоды даже во времена своей молодости. Если уж здесь начинал идти дождь, то лил долго и упорно — это были завесы из воды, которые низвергались из туч, налетавших прямо из Атлантики: горизонтальный дождь, вертикальный дождь, дождь, кружащийся во всех направлениях. А порой воздух просто был влажным, и тогда не видно было дождевых капель, просто взвешенная в воздухе влага, как из спрея, которой пропитывалась одежда. И сразу же появлялись мошки, которые презирали защитные кремы и лосьоны и кусали всех вокруг. Известно, что несчастные туристы бросались в реку, чтобы спастись от целых туч кусачих насекомых.
Лиззи встретила их у входа и провела на кухню. Она не была знакома с Джейми, и Изабелла заметила удивленное выражение ее лица. Правда, она сразу же тактично скрыла свое недоумение. Когда Джейми вышел в туалет, Изабелла сказала Лиззи:
— Да. Мы с ним вместе. И это наш ребенок. Лиззи заговорщицки улыбнулась:
— Я рада за тебя. Но где же…
— Где я его нашла?
Лиззи покраснела. Она не собиралась задавать такой вопрос, но подумала об этом. Изабелла была привлекательной женщиной, и вполне понятно, что ею интересуются мужчины, но чтобы такой красавец… Ну что же, в конце концов он кому-нибудь достался бы, и если Изабелле, то она заслуживает поздравлений.
— Он очень… — начала Лиззи, но снова умолкла.
— Да, — согласилась Изабелла. — И он милый. Джейми вернулся, и Лиззи приготовила чай для них троих. В этот день она испекла кекс данди,[20] и они захватили его вместе с чайным подносом в гостиную. На стенах висели пейзажи острова и старая карта, на столах лежали горы книг. Изабелла заметила биографию Оруэлла, написанную Бернардом Криком, и, взяв в руки, пролистала.
— Ты хочешь посетить Барнхилл? — спросила Лиззи. Она взглянула на Джейми, не уверенная, что он в курсе дела: — Там жил Оруэлл. Можно увидеть комнату, в которой он написал «1984».
— Мы можем ее увидеть? — заинтересовался Джейми.
Лиззи кивнула:
— Да. И знаете, он бывал также и в этом доме. Вот в той комнате. В те дни в этом доме жил мой дедушка, и Оруэлл обычно беседовал с ним о том, каково это — быть в плену у японцев. Некоторые считают, что именно отсюда у Оруэлла появилась идея этих ужасных пыток — часть «1984» под названием «Камера 101». Робин Флетчер, мой дедушка, рассказывал ему о том, что творилось в лагере. Японцы ужасно жестоко обращались со своими пленными.
— Мне бы хотелось увидеть это место, — сказал Джейми. Он посмотрел на Изабеллу, которая сказала, что тоже хочет там побывать.
— Я могу это устроить, — предложила Лиззи. — Та часть Ардлуссы и дом, где останавливался Оруэлл, теперь принадлежат моему дяде. Мой кузен Роб в настоящее время там находится. Он мог бы за нами заехать. Тут нужно другое транспортное средство. — Она взглянула на Изабеллу с насмешливым видом сельской жительницы, беседующей с безнадежной горожанкой. — Этот твой автомобиль…
— Моя зеленая шведская машина очень выносливая, — возразила Изабелла. — Нет-нет, я согласна, что она не очень подходит для здешних мест.
— Я свяжусь с Робом, — пообещала Лиззи. — Как насчет завтра? Может быть, отправимся туда завтра?
Они выразили согласие. После того как попили чаю, Джейми вышел прогуляться до пирса, а Изабелла и Лиззи остались поболтать и покормить Чарли, который проснулся и с интересом осматривал комнату. Лиззи взяла его к себе на колени и развлекала, тихонько покачивая. Изабелла смотрела в окно, наблюдая за Джейми, который хлопал себя по лицу и ушам, защищаясь от воздушного налета невидимого неприятеля. Потом он пустился бегом к концу лужайки и к пирсу.
— От мошек не убежишь, — смеясь, сказала Лиззи.
— Но мы можем их пережить, не так ли? — заметила Изабелла.
Лиззи вопросительно взглянула на нее.
— Помнишь дрозофилу, которую мы изучали на уроках биологии? — спросила Изабелла. — Плодовую мушку? Они живут две-три недели, не так ли? Две-три недели на все про все. Я полагаю, что мошка Шотландского нагорья живет примерно столько же. Не такая уж долгая жизнь.
— Это не вызывает у меня к ним жалость, — сказала Лиззи. — Всему есть предел, знаешь ли.
Изабелла знала. Это была одна из ее самых больших проблем: как установить предел сочувствия. В прошлом она наживала себе неприятности, взваливая на себя чужие проблемы. Теперь же она решила быть практичнее и не ввязываться в дела, по отношению к которым у нее не было моральных обязательств. Она пыталась.
Они вернулись в отель днем. Лиззи предложила им ланч, но Изабелла не хотела ее затруднять, тем более что Лиззи освободила завтрашний день, чтобы отвезти их в Барнхилл. Они оставались в отеле, пока Чарли спал, а потом, в начале вечера, зашли до обеда в бар отеля. Джейми заказал местного виски. Подойдя со стаканом в руке к окну, он смотрел сквозь янтарную жидкость на винокуренный завод через дорогу. Виски исказило очертания зданий, деля их на белые фрагменты под немыслимыми углами.
Бармен отеля был дружелюбен.
— Из Эдинбурга? — спросил он.
— Да, — ответила Изабелла. — Простите.
Бармену это понравилось.
— Есть места и похуже, — заметил он.
— Несомненно есть. Но я не думаю, что стоит их перечислять. Даже самые худшие места любят те, кто там живет.
Пока бармен раздумывал над этими словами, Изабелла осведомилась:
— Простите за этот вопрос, но как давно вы здесь?
— Я приехал из Эррана одиннадцать лет тому назад, — ответил бармен. — Женился на девушке с Джуры, и мы сюда переехали.
Изабелла, заказавшая белое вино, поднесла бокал к губам. Она чувствовала пристальный взгляд Джейми, но не смотрела на него. Он бы не стал спрашивать бармена, как давно он здесь. Почему кого-то должна интересовать чужая личная жизнь?
— Вы помните художника, который сюда приходил? Думаю, он был здесь постоянным клиентом, но с тех пор прошло лет восемь…
Бармен, вытиравший стакан чистым белым полотенцем, поднял его, проверяя, вытер ли досуха.
— Мак-Иннес?
Изабелла украдкой взглянула на Джейми — тот уже успел нахмуриться. Пусть себе хмурится, подумала она.
— Да. Эндрю Мак-Иннес.
Бармен поставил стакан на место и вынул другой из раковины.
— Да, я его помню. Я его хорошо знал. Он утонул — вы об этом знаете?
— Знаю, — сказала Изабелла. — Помню, что-то об этом читала. А что именно произошло?
Бармен занялся вторым стаканом.
— Его погубил Корриврекен. Вы слышали о заливе Корриврекен?
Изабелла кивнула в ответ. Она объяснила, что никогда не видела этот залив, но кое-что слышала о нем.
— Вам и не нужно его видеть, — продолжал бармен. — Или точнее, если уж вы захотите его увидеть, то вам лучше смотреть на него с суши. Это очень большой водоворот. Видите ли, когда начинается прилив, он проносится мимо верхушки Джуры. И создает очень сильное течение. И когда течение наталкивается на подводную гору — ее называют Ведьма, — образуются водовороты. А при определенных условиях — один огромный водоворот. Это и есть Корриврекен.
