С утра 30 сентября авиация противника подвергает заводы ожесточенной бомбардировке».
5 октября 1942 года Особый отдел направил телефонограмму о резком ухудшении положения в городе: «По состоянию на 10 часов 5.Х-1942 года, обстановка г. Сталинграда резко ухудшилась. Противник, развивая наступление на северо-западном и северном участках города в районе завода «Красный Октябрь», вышел на линию железной дороги, СТЗ-город, занял верхний поселок завода «Баррикады» и горный поселок Тракторного завода. Линия обороны проходит по территории заводов «Красный Октябрь», «Баррикады», центральной части поселка СТЗ и на севере по реке Мокрая Мечетка. Поселок Спартаковка, расположенный в устье рек Мечетка и Волги, удерживается нашими частями. Противник, продолжая вести интенсивный артиллерийский и минометный огонь, непрерывно бомбит заводы, рабочие поселки, переправы и оба берега реки Волги. Тракторный завод и рабочий поселок полностью уничтожены».
С 1 августа по 15 октября заградотрядами по Донскому фронту было задержано 36 109 человек, арестовано 736 человек, расстреляно 433 человека, направлено в штрафные роты 1 056 человек, штрафные батальоны – 33 человека, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32 933 человека.
По Сталинградскому фронту было задержано 15 649 человек, арестовано 244 человека, расстреляно 278 человек, направлено в штрафные роты 218 человек, в штрафные батальоны – 42, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14 833 человека.
16 октября глава управления НКВД по Сталинградской области Воронин телефонировало наркому:
«Товарищу Берия,
Сообщаю обстановку в Сталинграде по состоянию на 15.Х– 1942 года на 20 часов. В течение указанных суток положение в районе Тракторного завода резко ухудшилось. Противник перешел в наступление в районе СТЗ и занял горный и южный поселки, территорию завода. Бои идут на берегу Волги. Авиация противника в течение трех дней непрерывно бомбит боевые порядки наших войск, переправы и оба берега Волги. УНКВД за период с 12 по 14.Х арестовано за к.р. деятельность 20 человек, в том числе два агента немецкой разведки. Проверено 12 тыс. человек, из них задержано 250 дезертиров и лиц, уклоняющихся от службы в РККА».
С советской стороны были попытки организовать партизанское движение в Сталинградской и близлежащих областях, но они закончились провалом. По официальным данным, органами НКВД Сталинградской области было создано для действий в тылу 11 истребительных отрядов, общей численностью 186 человек. Приказ о создании партизанского движения в Сталинградской области был издан 25 июля 1942 года. Было создано несколько партизанских отрядов, главным образом из сотрудников Курского НКВД, прибывших в Сталинград в августе 1942-го. В конце августа первый партизанский отряд численностью 10 человек был отправлен в немецкий тыл для организации партизанского движения. Но условий для партизанского движения на территории области не было, к тому же курские чекисты не знали местных условий. В голых степях негде было спрятаться. Местное население, значительную часть которого составляли донские казаки, как докладывали сами партизаны, относилось к советским партизанам враждебно. В хуторах и станицах для борьбы с партизанами создавались отряды самообороны и вспомогательной полиции. Как признавали сотрудники НКВД, в эти отряды «добровольно идет местная молодежь, причем желающих намного больше, чем мест». Многие из этих добровольцев впоследствии вместе с немцами держали фронт на реке Чир после начала советского контрнаступления под Сталинградом.
Но в тыл к немцам продолжали засылать диверсионные группы. Правда, толку от этого было чуть. С 24 августа по 1 сентября было заброшено три диверсионные группы в составе 17 человек и партизанский отряд в район Калачана-Дону, насчитывавший 33 человека, однако никакого ущерба противнику они не нанесли. В середине сентября было заброшено еще семь диверсионных групп по семь человек в каждой. Удачно перешли линию фронта лишь три группы, остальные погибли при попытке прорыва. Единственное, что делали уцелевшие группы, это перерезали телефонные провода и вели счет проезжающим машинам. Также группой из 15 человек, согласно ее донесению, был атакован обоз из шести подвод и уничтожено шестеро солдат противника. Группой были захвачены трофеи: одна винтовка, губная гармошка, пара сапог. Можно предположить, что пятеро убитых были местными жителями, мобилизованными со своими подводами для перевозки грузов и сопровождаемые одним немецким солдатом-обозником. В октябре-ноябре диверсантов продолжали засылать, но эффективность их действий была крайне низкой. Диверсанты-разведчики только наблюдали за движением по дорогам и перерезали телефонные провода. При этом группы несли потери как от немцев, так и от казачьих отрядов самообороны. Казаки как на Дону, так и на Кубани и Тереке встретили немецкие войска как избавителей от большевистского гнета. С самого начала войны немцы считали казаков, равно как и горцев Кавказа арийским народом и рассматривали их как своих союзников.
Летом – осенью 1942 года вермахт начал формировать казачьи части, общая численность которых к концу года составила не менее 30 тыс. человек. Первоначально эти части (первая из которых была сформирована еще 3 октября 1941 года) комплектовались из военнопленных. Но особенно много казаков влилось в германскую армию, когда немцы вошли на территории казачьих областей Дона, Кубани и Терека. И это при том, что по приказу Ставки при оставлении этих территорий (как и любых других) все мужское население от 17 до 50 лет подлежало поголовной мобилизации. В ноябре 1942 года германское командование дало санкцию на формирование казачьих полков.
По немецким данным, в составе 6-й немецкой армии служило 57 тыс. бывших советских граждан. Правда, по большей части это были не казаки, а русские и украинские красноармейцы, попавшие в плен под Харьковом. Как и казаки, они служили в вермахте добровольно, но был один мощный фактор, вынуждавший их к этому, – угроза умереть от голода в лагере для военнопленных. 7 декабря 1942 года Особый отдел Донского фронта направил в Москву сообщение о письмах русских «добровольцев»: «При занятии х. Голубинского на участке 21-й армии в здании комендатуры обнаружено 18 неотправленных писем. Обратные адреса показывают, что отправители – русские, числятся на службе в германской армии, носят название «добровольцев» («добровольных помощников», «хи-ви». – Б.В.). Все отправители из 11-го взвода, полевая почта 24158. Письма адресованы женам, родственникам: 12 писем в Ростовскую область, шесть писем в Краснодарский край.
Отправители – донские и кубанские казаки – сообщают семьям, что они находятся на службе в германской армии, обеспечены одеждой, питанием, зарплатой, получаемой на себя и членов семьи, запрашивают о положении семьи, предлагают обратиться за помощью в местные комендатуры.
Глухов Николай пишет своей жене Глуховой Александре и своим детям в с. Синявка, Никлиновского р-на, Ростовской области: «Я жив и здоров, одет и сыт очень хорошо, болею о вас, живы ли вы и есть ли у вас чего покушать. Я думаю, староста Синявский знает, где я нахожусь и он должен оказать тебе, жена, и моим детям пособие. Деньги на вас я получаю, наладится почта, буду вам высылать».
Глухов Иван пишет своей жене Глуховой Анне в с. Синявка, Никлиновского р-на: «Нахожусь в немецкой армии… Мы живем хорошо, нас одели и обули и кушать есть чего на каждый день. Как получишь мое письмо, обратись к коменданту военному и гражданскому, в чем нуждаешься, попроси помощи. Когда получишь письмо и будешь иметь переписку, то я смогу прислать тебе справку, где я нахожусь, тебе она намного поможет».
В таком же стиле выдержаны почти все письма.
Некоторые сообщают, что находятся вместе в одной части со своими станичниками. Тот же Глухов Иван пишет жене Глуховой Анне в Ростовскую область, станицу Синявка, Никлиновского района: «…Мы, синявские, находимся в одном месте: я, Семен Каменщиков, Ваня Аксайский, Николай, Василий Шишкины».
Ларин Семен пишет отцу Василию Ларину в станицу Егорлыкская: «…Нас в одной части три станичника: я, Головатенко Илья, Шапошников Максим».
Большинство восхваляют в письмах силу германской армии и ее командование. Ларин Семен пишет отцу: «…Имею право гордиться, что нахожусь в германской армии солдатом, числюсь как донской казак. По мобилизации не воевал, сразу пошел на сторону германской армии. Вообще у красных не воевал ни одной минуты, а пошел в германскую армию».
Кривенко Алексей пишет жене Кривенко Анне в г. Краснодар, ул. Ленина, 81: «Нахожусь в германской армии… наше командование о нас беспокоится, не только о нас, но даже о наших семьях».
Из писем видно, что отправители находились в рядах Красной Армии, совершили измену.
Характерно, что письма написаны на Сталинградском фронте, а должны были быть отправлены адресатам через Мариупольскую полевую комендатуру. Считаем, что такое направление писем преследует цели пропаганды, а также возможность вербовки разведорганами родственников «добровольцев». Найденные письма вместе с тем документально подтверждают наши данные о проводимых германским командованием формированиях донских и кубанских казаков.
