Вишневский не отвечал.
— Вы имеете право молчать. Можете даже говорить неправду Это мы, милиция и прокуратура, обязаны доказать вашу вину. Собранные нами улики вполне достаточны для того, чтобы составить обвинительное заключение. Убедительны они будут и для суда, независимо от того, признаете вы свою вину или нет, скажете правду или будете продолжать отпираться. Да, я забыл еще об одном: служащая почтового отделения на улице Сверчевского тоже опознала вас среди показанных ей фотографий: вы тот человек, который отправлял бандероль в адрес городского управления милиции — в ее практике это единственный случай, когда бандероль отправлялась в Варшавское управление милиции, учреждение, находящееся тут же рядом, за углом. Повторяю еще раз — вы проиграли, пан Вишневский.
— Я… я не хотел убивать. Это Пакош меня заставил.
— Расскажите, как все было.
— Я выносил понемногу зеосил. Совсем крохи, по килограмму-два… Однажды меня поймал на этом Пакош. Он посмеялся над моей глупостью и сказал, что такие «несуны» обычно и гниют в каталажках. Надо провернуть операцию, но такую, которая дала бы миллионы. Тогда-то мы и перестали закладывать зеосил при производстве виксила. Быстро образовались огромные излишки. Часть из них мы вывезли под предлогом доставки в отделение на Жерани. Но остального продать не успели: однажды Пакош пришел и сказал о провале — Стояновский обнаружил, что виксил не отвечает требованиям стандартов, позвонил Пакошу и пригрозил, что отдаст пробы на анализ. Чем это могло кончиться — ясно.
— Тогда вы испугались и прекратили вывоз вексила со склада, так?
— Да. Пакош тут же снова распорядился закладывать зеосил в изготавливаемый нами виксил. А мне сказал, если я не хочу лет десять отсидеть в тюрьме, надо убрать Стояновского… При этом объяснил, что если бы Стояновский не знал его лично, то он управился бы с этим сам. Он же, после того как вы к нам приходили, послал меня в то кафе. А по телефону вам звонила и договаривалась о встрече «Под курантами», выдав себя за Стояновскую, его жена. С бомбой — тоже его идея. Он знал, что я занимаюсь охотой и у меня есть порох. Он сделал и передал мне чертеж бомбы. Я полностью был в его руках и боялся ослушаться. — Вишневский в изнеможении умолк.
— Сегодня на этом закончим, — решил поручик. — Завтра допрос продолжим. Вы подробно мне расскажете, как сложилась ваша преступная группа и как вы осуществили убийство Стояновского.
— Это все он, он меня подбил!
— Определить степень вины каждого из вас — дело суда.
Отправив арестованного, Антек Шиманек весело рассмеялся:
— Ну, кажется, все!
— Не спеши радоваться, — остудил его пыл поручик. — Предстоит еще немало повозиться со всеми другими членами шайки. Прокурору надо сдать дело застегнутым на все пуговицы. Признание главного преступника — еще полдела. Важно установить, кто был организатором и зачинщиком преступления, а кто работал «на подхвате».
— Это все понятно. Но главное сделано!
В этот же день, вечером, Анджей Чесельский набрал хорошо знакомый ему номер. Когда на другом конце отозвался низкий мелодичный голос, поручик, волнуясь, сказал:
— Говорит Анджей…
В трубке наступило долгое молчание.
— Алло, ты слышишь меня?
— Я уж думала, ты не позвонишь никогда.
— Сегодня наконец преступление раскрыто. Убийца Стояновского арестован и признал себя виновным.
— Да…
— Скажи, я могу прийти к тебе?
— Приходи скорее! — услышал он в трубке.
О детективных романах Ежи Эдигея
В 1982 году в автомобильной катастрофе погиб Ежи Эдигей, известный польский писатель детективного жанра. Но в Польше до сих пор продолжают выходить его новые книги, уже после его смерти опубликованы романы «Идея в семь миллионов» (1982), «Снимок в профиль» (1984), «Операция „Вольфрам“» (1985), переизданы многие прежние произведения. А всего на счету Ежи Эдигея более пятидесяти книг, главным образом детективов. Эдигею принадлежит и несколько популярных исторических романов с обязательной занимательной интригой — для юных читателей.
Ежи Эдигей — это псевдоним варшавского адвоката и журналиста Ежи Корыцкого. Он родился в 1912 году, учился на юридическом факультете Варшавского университета, после окончания которого был адвокатом, спортивным журналистом. Будущий писатель увлекался спортом: выступал на первенстве Польши по академической гребле, а в 1950 — 1960 годах работал тренером по гребному спорту. Литературной деятельностью Ежи Корыцкий занялся лишь в начале 60-х годов. Свой первый детективный роман «Чек для „белого ганга“» писатель издал в 1963 году.
Тогда-то он и взял себе звучный псевдоним — Эдигей — по имени древнего татарского рода, от которого, по семейному преданию, пошли Корыцкие.
В последние годы Ежи Эдигей регулярно публиковал на страницах журнала «Литература» «детективные этюды», в которых рассматривал социологические проблемы преступности, описывал приемы и методы расследования преступлений, знакомил читателей с достижениями криминалистики.
Книги Эдигея переведены на семнадцать языков, в том числе на японский, венгерский, монгольский, казахский. Они изданы общим тиражом более трех миллионов экземпляров в Польше и более двух миллионов за рубежом.
Большинство романов Эдигея написано по схеме классического детектива: совершено преступление (убийство, ограбление, кража), ведется расследование, анализируются возможные причины преступления, выявляются потенциальные участники, намечаются ложные следы и наконец дается решение загадки. Но одной из важных отличительных черт детективов Эдигея является то, что расследование преступления в них почти всегда ведется в исторически конкретных условиях, в определенной социальной среде. «Действие моих книг, — отмечал писатель, — развертывается по преимуществу в Польше. В двух из них оно происходит в Швеции, в одной — в Венгрии, но тоже в связи с поляками». Хорошо известно, что многие зарубежные детективы, в том числе и польские, имеют чисто развлекательное назначение, их герои действуют в иллюзорном мире миллионеров, фешенебельных вилл, яхт и прочих аксессуаров жизни «высшего света».
Эдигей идет по другому пути. Его книги прочно привязаны к реальным проблемам сегодняшней Польши, они затрагивают злободневные, часто болезненные вопросы, волнующие польское общество, такие, как, например, распространение буржуазно-собственнической психологии, порождающей стремление к быстрому и незаконному обогащению любой ценой, вплоть до самого тяжкого уголовного преступления.
Писателю Эдигею весьма помогли юридическое образование и адвокатская практика. Автор детективных романов, по глубокому убеждению Эдигея, «обязан хорошо знать гражданское и уголовное право, чтобы не попасть впросак, как это случилось с автором одного польского детективного романа, в котором поручик вызывает к себе прокурора, что невозможно, ибо власть принадлежит прокурору». Для произведений Эдигея как раз характерно глубокое знание правовых основ и техники работы следственного аппарата, внимание к типичным для польских условий преступлениям. Мотивы преступлений в его романах берутся из жизни; по словам писателя, это, как правило, «месть, разоблачение позорящей тайны, подделка документов, понемногу уходящее в прошлое сведение счетов еще со времен гитлеровской оккупации».
Установка на типичность мотивов преступления, а также множество подробностей повседневного городского быта в романах Эдигея повышают к ним читательское доверие, придают им характер реалистического бытописания. «Если через тысячу лет кто-нибудь будет писать о нынешней повседневной жизни в Варшаве либо другом польском городе, — говорил писатель в 1982 году, — лучшим источником описания улиц, трамваев, автомобилей, интерьера, одежды, обычаев будут детективные романы, ведь в них нельзя ошибаться в так называемых малых реалиях».
В своих романах Эдигей широко использует «малые реалии» Варшавы, подробно описывая улицы, дома, рестораны, кафе, указывая точные номера автобусных и трамвайных маршрутов.
Вот один из многих возможных примеров: «Улица Ордынацкая в Варшаве — одна из прилегающих к Новому Святу. Она начинается от Нового Свята, пересекает улицу Коперника и заканчивается тупиком у дворца Острогских, в котором помещается Институт Шопена. Лишь небольшой отрезок Ордынацкой открыт для уличного движения, остальная ее часть служит местом встреч окрестных собак, которые на зеленом газоне Высшей музыкальной школы — к великому огорчению ее директора — занимаются своими собачьими делами…
Отрезок между улицами Коперника и Новым Святом очень оживлен. Там находятся стоянка такси, почтовое отделение, небольшой бар, кафе, правление молодежной организации и большой магазин модной женской одежды» («История одного пистолета»).
