На пышных ветках румяными боками переливались яблоки. Такие можно было увидеть только в старых энциклопедиях на картинках, в экотеплицах же выращивали колоновидные и карликовые. Плоды хоть были и питательные, но не особо красивые и разнообразные. В основном желтые и зеленые, редко с румяным боком, а красные вообще никогда не встречались, да и вкус у них был водянистый и не сладкий. Но съедобные ли эти фрукты, на ветках? От загрязнения и озоновых дыр луна позеленела уже лет пятьдесят назад, а на солнце можно было выходить, только обработав кожу фильтром.
– Их можно есть? – Лина показала на фрукты.
– Надеюсь, – буркнул Власов.
Дорога сильно сузилась из-за высокой сорной травы, не тронутой. В стороне буйно расцвел куст чертополоха, а еще дальше поляну заполонили полынь и пырей.
В глубине ветвей стрекотала птица. Лина насторожилась, а Кирилл усмехнулся.
– Это не хищник. Не бойся.
– Я не их боюсь…
– А себя, – добавил проводник.
Ангелина кивнула и поплелась дальше. Хотелось просто рухнуть и не вставать. Глаза слипались от усталости, а утренняя сонливость наваливалась на плечи неподъемным грузом, руки пекли от аллергии.
В глубине деревни дорога упиралась в шлакоблочный дом. Наверное, единственный уцелевший, потому что на заброшенной улице были только зеленые холмы, изредка разбавленные рыжими и серыми пятнами разрушенного кирпича. Дом густо оброс виноградом, что будто зверь, обхватил его цепкими объятиями и толстыми лозами-лапами прикрыл стены. Роскошные кисти темных ягод, как бусы-глаза, обвенчали край крыши. В широкое окно спереди почти влезла старая и изогнутая шелковица.
Кирилл приоткрыл ворота насколько смог и пробрался во двор. Ангелина наблюдала, как он бодро рассекает ножом траву, и улыбалась, чувствуя прилив нежности. Она рядом с ним на свою беду, ведь Власов не перешел до конца, но почему-то было спокойно, словно так все задумано. Кем и зачем, не хотелось думать, но Лина знала, что их путь еще не закончился.
Дверь со крипом отворилась. Лина вздрогнула от неожиданности.
– Иди сюда! – позвал Кирилл.
– Ты уверен, что мы далеко ушли? – затравлено оглянувшись, громко спросила Кэйса и пошла по выкошенной тропинке к дому. Старалась не касаться травы – вдруг в зарослях есть амброзия.
Кирилл выступил вперед. Кружева виноградных листьев тенью легли на его светлое лицо.
– Нужно отдохнуть. При дневном свете нам ничего не угрожает, а до вечера еще далеко, да и мы через пару часов тронемся в путь. Отведу тебя к равнине, – он протянул ладонь. – Идем.
Лина мотнула головой и спрятала руки за спиной: не нужно ему видеть, как она сильно обожглась. Кирилл слабо усмехнулся, всмотрелся в лицо и, потянувшись, провел большим пальцем по ее губам.
– Ты очень красивая, – сипло прошептал и прищурился. – Особенно глаза. Такого оттенка в природе не существует. Историки говорят, что небо было когда-то голубым, пронзительным и необъятным. – Кирилл смотрел на нее как-то странно, непривычно, и это волновало. Скользнул пальцами по скуле и, прижав ладонь к щеке, тепло проговорил: – Они у тебя цвета забытого прошлого.
Если бы не усталость, что почти выключала, Лина потянулась бы и поцеловала его за эти приятные слова. Никто не говорил ей такого раньше. Кроме Макса. Ноги предательски подкосились, и она навалилась на Власова всем телом.
– Держись за меня… Мы выберемся. Ты только держись.
Лина слышала его голос над ухом и ловила колючие мурашки бегущие по спине, но ответить уже не могла. В тумане добрела до дверей и провалилась в зовущую тьму.
Глава 33. Прости меня
Девушка уснула. Кирилл успел подхватить ее, когда она падала. Зашел в дом и долго стоял на пороге разгромленной комнаты и не знал, что делать дальше. На широкой кровати в обнимку лежали двое. Словно умерли одновременно. По ветхой одежде, что облепила скелеты, можно было понять, что это мужчина и женщина. В углу стояла колыбель. В нее заглядывать Власов не решился.
Боль разрывала изнутри, ноги дрожали и подгибались. Он опустился на колено и тяжело выдохнул. Пуля скользнула глубже и коснулась сердца. Хотелось закричать, но Кирилл стиснул губы и зажмурился. Прижав девушку к себе, долго дышал ее запахом, будто это облегчит его участь. Он не может ее больше пить, Лина едва держалась, да и эти ожоги… Отчего они? Власов понимал, что теперь ему с каждым разом нужно будет больше, а она просто сломается. Но если сейчас ничего не сделать, будет только хуже.
Осторожно присел у стены и притянул Ангелину к себе. Ее губы призывно раскрылись, и девушка томно выдохнула. Кирилл пригладил спутанные темные волосы, обвел пальцем контур подбородка и наклонился, чтобы поцеловать.
– Максим, прости… – прошептала она и обдала лицо горячей волной дыхания.
Кирилл резко отстранился и стукнулся затылком о стену. Лина была голодна, и только. Не стоит тешить себя пустыми надеждами, тем более, сейчас, когда сам на грани.
Долго смотрел в растрескавшийся потолок и пытался выровнять пульс. Женское тело было слишком близко. Настоящая мука: желать, но не воспользоваться. А пуля все шевелилась в груди и давила на сердце. От очередного укола потемнело в глазах. Кирилл взвыл, но сдержался, чтобы не заорать во все горло. Зачесались зубы, челюсть затрещала. Нет! Он должен что-то сделать. Хоть на миг отодвинуть превращение.
– Лина, прости меня, – шепнул ей на ухо и осторожно переложил на деревянный пол.
С трудом поднялся. В глаза било ярким светом, пальцы вытягивались, ногти заворачивались. Распахнув створку шкафа в углу комнаты, Кирилл отмахнулся от пыли и вытащил жмут одежды. Бросил на пол. Резко открыл другую дверцу и нашел аккуратно сложенные одеяло и подушку. Потащил их к Лине, тяжело переступая с ноги на ногу. Кости трансформировались, и он едва-едва удерживал себя в сознании.
Перевернул девушку на спину. Она выпрямилась, закинула обожженные и замотанные бинтом руки над головой, тихо простонала, но не проснулась.
Стараясь не царапать ее ноги когтями, стянул шорты. Непослушные руки-почти-лапы тряслись и белье пришлось сорвать. Мелкие алые капли крови выступили на бедрах девушки.
Пуля снова уколола в грудь, Кирилл выгнулся. Ребра раздавались, хрустели, руки до локтей обросли шерстью.
– Прошу… Не сейчас, – голос изменился, стал грубым и низким. Кирилл наклонился и коснулся губ Ангелины. – Мне придется это сделать. Прости…
Девушка в ответ снова застонала.
Она была горячей. Кирилл не ждал и не церемонился. Не было времени. Пришлось отпустить себя. Двигался в ней дерзко и быстро, впитывал каждый ее вздох и ловил трепетание ресниц. Лина вскрикнула и изогнула спину, а затем, сжавшись внутри, захрипела. Напряжение полилось по венам, а боль ушла на второй план. Бедра свело судорогой, стрела оргазма пронзила позвоночник. Изливался долго, вжимал спящую Ангелину в пол и просил мысленно прощение за вынужденную вольность. Но это помогло: трансформация приостановилась.
***
Кэйса очнулась от щелчка. Или удара. Глаза приоткрыла, но тут же захлопнула. Тяжелые веки пропускали яркий свет. Хотелось спрятаться во мрак и нежится в объятиях сна.
Протяжный стон пролетел над ухом.
Вытерев кулаком выступившие слезы, Ангелина перевалилась на бок и зарычала. Кожа на руках зажила, ожогов, как не бывало, даже бинты сползли. Влага стекала по бедрам, приятно тянуло под ребрами, а Темная сладко урчала, будто удовлетворенная. Кирилл снова это сделал! Без ее согласия.
– Как ты мог? – выдохнула Лина и замахнулась ударить проводника с разворота, но застыла…
Власов лежал рядом, скрутившись калачиком, как ребенок, и дрожал. В правой руке он стискивал окровавленный нож.
– Помоги… – пошевелил он губами.
Лина бросилась к нему, не обращая внимания, что без шорт и белья. Одеяло потянулось за ногой, отчего она чуть не свалилась на пыльный пол. Взгляд зацепился за высокую кровать и странные очертания на ней. Поспешно отвернулась и склонилась над Кириллом.
