Вот, бля, я и дома!
Я оглядел двор Сытинского дома, испытывая странное ощущение. Всего несколько месяцев я пребывал в этом мире, а он, без преувеличения успел стать для меня родным. И сейчас я с удовольствием вдыхал запах прелой яблоневой листвы, сырую свежесть вчерашнего дождя и лёгкую горечь печного дыма.
— Внучек!
Невидимые руки бабы Дуни обняли меня, и я на мгновение почувствовал себя ребёнком.
— Похудел-то как! Сейчас кушать будем!
— Вернулся, Немой! — сварливо сказал дед Миша. — Вот молодец! А я думал — забегался по княжеским делам, совсем забыл стариков.
В голосе прадеда слышалась насмешка. Но сухая рука крепко сжала мою ладонь.
— Баба Дуня, деда Миша! Привет! — скороговоркой поздоровался Мыш и юркнул в подвальное окно.
— А кушать? — крикнула ему вслед баба Дуня.
— Попозже! — еле слышно донеслось из подвала.
— Ну, что ты вечно со своей едой? — привычно заворчал дед Миша. — Дай Мышу с женой и детками поздороваться!
Я счастливо улыбнулся. Хорошо вернуться домой!
Об мою левую ногу приветливо тёрся шейлуньский золотарь. Правую обхватил своими ручонками банник Берёза и умоляюще глядел на меня снизу вверх.
— Попаришься, княже? Банька готова! Дух медовый, пар можжевеловый! Я кваску холодного заготовил — брусничного, с хреном!
Вроде, и не до бани мне сейчас. А как откажешь существу, которое глядит на тебя такими умоляющими глазами?
Я потрепал Берёзу по спутанным соломенным волосам.
— Непременно! Только сперва поздороваюсь со всеми.
Михей стиснул меня в медвежьих объятьях.
— Здорово, Немой! Всех хазар одолел?
— А то! Некоторых ещё и в плен взял — с собой привёз! Теперь будут с нами жить.
— Вот и на кой хер такие пленники? — вмешался Сытин. — Корми их теперь!
Он сменил интонацию на доверительную.
— Если бы я в своё время знал, сколько от тебя хлопот, Немой — в жизни бы тебя арестовывать не стал! Так и оставил бы сидеть на берёзе с голой жопой!
Мы заржали на весь двор, пугач ворон и соседей.
— А где дух? — спохватился я.
— Я его пока на улице попросил обождать, — объяснил Сытин. — Чтоб не сразу народ пугать.
— Что за дух? — поинтересовался прадед.
— Это я тебе ученика привёз, дед Миша, — объяснил я. — Очень уж ему твой самогон понравился.
— Херни не делаю! — довольно крякнул прадед.
— Ты его научи такую же вкуснятину гнать! А он тебе за это по дому поможет, и вообще.
Я неопределённо махнул рукой.
— Так что же вы человека на улице держите? — укоризненно спросила баба Дуня. — Разве хорошо это?
— Да он не то, чтобы человек... — начал я, отпирая засов. — Дух, заходи!
Громадная каменная фигура осторожно шагнула во двор.
Михей попятился к крыльцу. Банник Берёза, мелькнув веником, исчез за углом дома. Баба Дуня растерянно охнула.
— Нормально! — бодро сказал Сытин. — Ты проходи, не стесняйся! Пока во дворе поживёшь, а потом мы тебе навес сделаем, по размеру.
— Спасибо! — прогромыхал дух.
Он безошибочно отыскал взглядом невидимого деда Мишу и поклонился.
— Спасибо за угощение, мастер!
Дух сделал шаг к крыльцу. За его каменной ногой потянулась длинная серая кишка. Это шейлуньский золотарь силился остановить гостя, вцепившись в каменную пятку.
Дух удивлённо посмотрел вниз и поджал ногу, став похожим на огромного цыплёнка.
— Фу! — энергично сказал я.
Шейлуньский золотарь отцепился от духа, шлёпнулся на траву и растерянно икнул.
А я сделал несколько быстрых шагов к крыльцу.
— Глаш!
Она молча стояла в тени, которую отбрасывала на стену приоткрытая входная дверь. Услышав меня, Глашка сделала шаг навстречу и молча уткнулась лицом в мою грудь.
Я погладил её по голове, одновременно ощущая вину и щемящую, почти непереносимую нежность.
— Глаша! Солнышко моё...
В ворота сильно постучали.
— Божен, что ли? — удивился Сытин. — Ни хера себе, он быстро!
Сытин сбежал с крыльца и приоткрыл створку. До нас донёсся звонкий мальчишеский голос:
— Да иди ты на хер, дядь Вась! Мне и монеты не надо! Эти монахи меня так за волосы оттаскали — я чуть лысым не остался! Тебе надо — ты и иди за своим волхвом. Или объясни им, кого посылаешь, чтобы они меня знали! И вообще, с тебя серебрушка, дядь Вась — за ущерб!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Бля! — выругался Сытин и полез в карман за деньгами. — На вот!
Он расплатился с пострадавшим пацаном.
— Спасибо, дядь Вась! — раздался обрадованный мальчишеский голос.
А затем мы услышали, как парень, шлёпая лаптями, припустил по улице.
— Михей! — окликнул Сытин, повернувшись к крыльцу. — Съезди сам за Боженом! Надо бы поскорее.
— Хорошо, Василий Михалыч! — кивнул Михей и бегом спустился с крыльца.
Я крепче обнял подрагивающие Глашкины плечи и громко заявил:
— Ну, пока Божена нет — и совещаться не о чем! Так что вы как хотите, а мы — в баню!
И мы с Глашкой отправились в баню, а вокруг нас подпрыгивал совершенно счастливый банник Берёза.
— Попарю, княже! — просительно вскрикивал он.
Но я строго погрозил Берёзе кулаком и захлопнул дверь перед его любопытным носом.
А потом решительно скинул одежду и осторожно расстегнул пуговицы вышитого сарафана на Глашкиной спине.
Горячие камни шипели, над ними, обдавая жаром, клубился перламутровый пар.
Глашкина глаза блестели в банном полумраке, она тихо стонала, когда я касался её разгорячённого тела.
— Да, Немой! Ещё! Ещё!
***
Божен в сопровождении Михея заявился примерно через час, когда мы, вконец обессилев, осторожно выбирались из бани.
Я остановился на крыльце, глотнул свежего воздуха и ухватился рукой за дверной косяк — так меня повело в сторону!
Охереть, Немой! Вроде, не пил, а уже пьяный!
Сытин как раз отпирал ворота.
Божен быстрым шагом вошёл во двор. На нём была длинная белая ряса, на груди висел обычный медный крест.
Скромничает святоша!
— Здорово, Немой! — кивнул он, увидев меня, и скупо улыбнулся.
— А вы куда прёте?
Сытин выталкивал на улицу монахов в чёрных рясах, которые вслед за Боженом норовили пролезть во двор.
— Жить надоело? Вас тут живо сожрут, а мне потом кости прятать!
— Подождите на улице! — махнул рукой Божен.
Монахи послушно скрылись.
Я отлепился от косяка и обнял Божена.
— Здорово, святоша! Как жизнь?
— Молимся помаленьку, — отшутился Божен.
И вдруг взглянул на меня серьёзным, пронизывающим взглядом.
— Я вижу, дело нешуточное. Хорошо, что вы меня сразу позвали. Тебе, Немой, есть, что порассказать — сразу видно.
Ни хера себе, как он насобачился!
— Ну, идёмте, идёмте! — хлопнул Божен меня и Сытина по плечу. — времени у меня только до утра.
— Успеем! — ухмыльнулся Сытин.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом.
— Я пойду, прилягу, — шепнула мне Глашка. — Нездоровится что-то.
— Что с тобой? — встревожился я.
— Ничего, Немой, пустяки!
Она слабо улыбнулась.
— Теперь всё хорошо. Я просто полежу. А ты приходи, ладно?
— Конечно, Глаш!
Я поцеловал её в мягкие губы и смотрел, как она легко поднимается по лестнице.
— Ну, идём! — подтолкнул меня в бок Сытин. — Намилуетесь ещё.
Мы уселись за стол. Я немедленно запихнул в себя жареную гусиную ногу, а чтобы ей не было скучно жеваться в одиночестве, отправил следом парочку поджаристых блинов.
Несколько раз двинул челюстями, перемалывая первую порцию, сделал глоток кваса и жадно оглядел стол.
Что бы ещё сожрать, бля?!
— Немой, тебя хазары не кормили, что ли? — покачал головой Сытин.
— Они меня кумысом поили! — пожаловался я.
— Надеюсь, ты им страшно отомстил?
— А как же! Устроил им бесплатный водопровод в отдельно взятой степи. Теперь они срочно осваивают земледельчество. Да, Михалыч!
