— Слушаю, Андрей Владимирович.
— Проспались?
— Фи, как грубо. Я уже давно на ногах, в отличие от вас.
— Один-один. Завтра встретите в Домодедово моего родственника.
— У меня другие планы.
— Значит измените. Его зовут Савва Игнатьевич Шпитцбольштихель.
— Одно дело шпицштихель, и совсем другое — больштихель, — вырвалось у меня самопроизвольно, но раз я это выговорила, то похмелье ушло в небытие.
— Не вздумайте это ляпнуть. Он ученый с мировым именем, прилетел всего на два дня.
— Во сколько встречать?
— В час самолет приземлится, рейс из Нью-Йорка.
— Вам это дорого обойдется.
— Оплата в двойном размере или отгул, все по ТК.
— А водитель его встретить не может?
— Нет, за вами заедут, а за Савву Игнатьевичу вы мне головой ответите еже ли что. Отзвонитесь об исполнении.
И отключился. Вот сволочь, но он у меня еще свое получит. В понедельник не приду и все. Значит родственник, значит Савва Игнатьевич Шпитцбольштихель…
Стояла в зале ожидания прилета с табличкой в руках, на которой черным маркером вывела «Savva», сначала хотела написать русскими и полностью, но испугалась, что моего чувства юмора не хватит на все подколы соотечественников и я кого-нибудь этой табличкой и огрею. Самолет уже приземлился, пассажиры выходили в обнимку с багажом, а ко мне так никто не подходил. Минут через двадцать ожидания появилось оно, колобковидное существо в очках и с кейсом в руках, можно было и не делать табличку, и так было ясно, что это мой клиент. Несмотря на дорогой костюм, существо выгладило неряшливо и немного бесновато, в его глазах то и дело вспыхивали огоньки безумия, как у любого уважающего себя ученного. Он что-то увлеченно рассказывал бортпроводнице, а та не знала, как от него избавиться, она-то и подвела его ко мне, и быстро сбежала, словно боялась, что колобок ее догонит и продолжит повествование.
— Савва Игнатьевич?
— Да. А вы?
— Николь Александровна, меня Андрей Владимирович попросил вас встретить.
— Андрей, как всегда предупредителен.
— Очень, — выдавила я из себя вместе с улыбкой.
Мы прошли к машине, я запихнула чемодан ученого (за которым мне еще пришлось возвращаться к конвейеру, так как этот колобок и не вспомнил о своей поклаже) в багажник, и мы поехали. Я уже вся была мысленно на шашлыках, меня обещали подождать, но не слишком долго и каждая минута в обществе мирового светила отдаляла меня от заветных кусков мяса на шампуре.
— А чем вы занимаетесь? Андрей Владимирович сказал, что вы ученный.
И кто меня за язык тянул, зачем я спросила. Областью изысканий Саввы Игнатьевича была паразитология. Я чувствовала себя беременной, после того как Шпитцбольштихель начал увлеченно рассказывать о паразитах обитающих в теле человеческом, у меня начался стойкий токсикоз, меня тошнило и мутило, а он все рассказывал и рассказывал. Вот я и поняла, почему так быстро сбежала бортпроводница.
— Николь Александровна, вам плохо?
— Укачало.
— Ну, мы можем пройтись, до дома Андрея недалеко, через сквер и все.
— Хорошая идея, свежий воздух мне поможет.
Отпустила водителя, мне еще пришлось тащить и чемодан этого колобка, а он все вещал о паразитах, я кивала, поддакивала, словно ничего интересней никогда в жизни не слышала, а сама смотрела по сторонам. Да и не нужен был Савве слушатель, ему нужно было просто рассказывать и рассказывать о своих обожаемых паразитах. При этом он еще увлеченно жестикулировал и его дорогой кожаный дипломат то и дело мелькал у меня перед носом.
Самолет уже пять часов как приземлился, водитель сказал, что он довез их до сквера, а там они решили идти пешком. Не могут же они столько идти? Еще и телефон у Ерец не отвечал. Попросил на свою голову.
Я уже обошел весь сквер, но их и следа не было. Прошелся по окружным ресторанам, но и там их никто не видел. Вот, мать твою, попросил на свою голову! Уже стемнело, а об этих двоих не было вестей. Телефон зазвонил как-то неожиданно.
— Да. Савва ты где?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В милиции.
— В милиции?! А где Николь?
— Ее допрашивают.
— Что ее?!
— Допрашивают.
— Какое отделение?
— Не знаю.
— Спроси у кого-нибудь.
— Оно за прудом от тебя недалеко.
— Жди сейчас приеду.
Господи, что она еще натворила, что ее допрашивают? Нужно за адвокатом ехать. Да сначала за адвокатом, потом в отделение, а полковника ФСБ брать? И его возьму, Ерец могла такое учудить, что у меня уже заранее волосы дыбом.
— Нет, мужчин не осталось, вымерли как вид, одни паразиты остались.
— Зря вы так, Николь Александровна, не все же паразиты.
— Все. Я же кричала «помогите, ограбили», хоть бы один помог, так они же еще расступались, чтобы этому козлу удобней бежать было.
— Ну, его же поймали.
— Кто его поймал? Если бы я в него свой пакет не швырнула и по голове не попала, он бы теперь далеко был.
— Сейчас мы ваши показания запишем, и пойдете домой.
— Хорошо.
Следователь оформлял протокол, я отвечала на вопросы, он записывал, мне осталось прочитать и написать заветную фразу «с моих слов записано верно…»
Прогулялись по скверу. Шпитцбольштихель размахивал своим портфелем, я ловко уворачивалась. И тут кто-то с силой вырвал этот злосчастный портфель у колобка, и толкнул профессора, Савва всей своей массой громыхнулся в свежеубранный снег, хотя скорей это была свежеубранная куча грязи. Не знаю, какой черт меня дернул бежать за грабителем, но я неслась по скверу, размахивая руками и призывая оказать помощь, но никто не хотел быть рыцарем, и все расступались, не обращая внимания на мои вопли. От злости и бессилия в ярости швырнула пакет, в котором была книга, подаренная мне Розиным и Леной. К моему удивлению пакет настиг грабителя, и удар по голове сбил его с ног. Но я не успела затормозить и грохнулась прям на преступника, уж не знаю об какую часть его тела ударилась, но теперь у меня был бланш под глазом.
К нашей куче-моле прибежали гаишники и отвезли нашу странную компанию в близлежащее УВД, правда, при запихивании Саввочки в машину его пару раз долбанули о крышу, но тут ему не Америка здесь ты голову либо сам нагибаешь, либо разбиваешь. В УВД нам не очень обрадовались, а особенно тому факту, что пострадавший проездом и является ученым с мировым именем. Я подняла крик, после чего дело быстро возбудили, нас сначала опросили, а теперь допросили. Всех запугала, что если они это не сделают сейчас, то придется им отдельное поручение о производстве следственных действий в оф`таки Америку слать, что их не радовало, поэтому расследование пошло семимильными шагами и Савва уже был признан потерпевшим и допрошен в этом качестве. Я была свидетелем, и сейчас мне осталось только написать эту завершающую фразу, дверь открылась, и в кабинет влетел Ковин с кучей людей. Андрео кричал, но что кричал, я даже слушать не стала. Для себя я еще не решила, кого я себе больше напоминаю Маньку Облигацию или Надьку Клюеву, но синяк болел и становился фиолетовым. А еще при падении разбила мобильный, теперь опять новый покупать. Я и так устала и голова уже болела, а тут еще Ковин со своими воплями.
— Тарас Иванович, все прочитала, написала и везде расписалась, я могу идти?
— Можете, Николь Александровна.
Вышла из кабинета, а за мной и Ковин со свитой.
— Я с вами разговариваю или нет?
— Я не собираюсь с вами говорить.
— Стой я сказал.
— Руки уберите. Я домой хочу, с меня на сегодня хватит.
— Хватит?! Хватит?! Я попросил встретить Савву, а в итоге вы в милиции. Вам ничего доверить нельзя?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты не прав, Андрей, у меня дипломат вырвали, а Николь Александровна его догнала и в милицию сдала, не дипломат сдала, а преступника поймала и сдала.
— Что?! Вы спятили за уголовником бежать?! Вы о чем думали?!
— Господин Ковин, я думаю мне и Анатолию Ивановичу здесь уже делать нечего, дело возбудили, его расследование я проконтролирую.
