Часть. Увольнение пятое. Гламур не пройдет или не читайте модные журналы
И все же пришлось вернуться из нирваны обратно, шоколад закончился, обед тоже и пора приступать к работе. Я читала анкету, кое-что меня смущало, имя было написано с заглавной А. Девушка протянула мне паспорт.
— Имя написано как в паспорте, это не ошибка.
Алимпиада Савельевна Шарай, тридцать пять лет, несколько лет проработала помощником директора, рекомендации хорошие, внешний вид приятный. Я вернула паспорт, хотя чему я удивляюсь, у нас в издательстве был один рожденный 30 февраля, я сначала думала, что меня разыгрывают, но потом сотрудник принес в подтверждение не только паспорт, но свидетельство о рождении, грамотеев в наших органах регистрации хватает. Я задавала стандартные вопросы, получала такие же стандартные ответы. Минут через пятнадцать разговора «Остапа понесло», я начала нести полную чушь, которой не несла никогда в жизни, даже гаишнику так лапшу на уши не вешала. Девушка внимательно слушала, но видимо тонкая душевная организация ее не выдержала, и она сказала «Простите, вы не правы», а потом объяснила в чем именно. Это был плюс, мне нужны думающие люди, способные отстаивать свою точку зрения. А меня весь разговор так и подмывало назвать Олимпиада Самсоновна, вот Островский удружил.
— Вы много лет работали помощником руководителя, почему сейчас вы согласны на должность секретаря приемной?
— У меня ребенок и это часто становится препятствием для работодателя, поэтому я снизила планку.
Видимо после извещения о наличии ребенка, все ее собеседования прекращались, я почувствовала, как она напряглась после это «признания», но она держала лицо, хотя скорей всего для себя она уже решила, что не пройдет. Мы еще побеседовали и распрощались. Мне предстояло еще две встречи с кандидатами на этой неделе.
Понедельник закончился быстро, Ковин в шесть часов отправил меня домой и сам куда-то уехал.
Я вернулась домой счастливая, меня все еще радовало, что шеф оказался намного лучше, чем я о нем думала. Челе плюхнулся мне на колени, за последнее время котенок стал превращаться в котище и скоро мог догнать и Булгаковского Бегемота. И все равно это самое милое существо в мире. Ладочка вернулась из больницы утром, и сейчас уже спала, рука болела, и приходилось пить обезболивающие, которые обеспечивали ей хороший глубокий сон.
Утром проснулась в хорошем настроении, быстро собралась на работу и бодро и весело до нее добралась. Цветы мои по мне скучали, ведь вчера их не поливала, очередная порция анекдотов подняла им настроение. Ковин пришел позже обычного и не успел на юморную пятиминутку, от всех попыток заставить меня рассказать их еще раз ловко отмазывалась. Но он отомстил вечером — пришлось развлекать его очередную пассию. А еще мне пришлось завести новую табличку «Женщины Ковина», так как эта уже была третья, с которой мне пришлось столкнуться и сомневаюсь что последняя, утруждать себя запоминанием предпочтений каждой я не стала, а просто забила их в табличку, с кратким описанием очередной мадам, а то одна пьет только минеральную воду, другая чай, третья, нынешняя, черный чай с корицей и имбирем. Я час слушала о последних новинках в мире диетологии, и у меня начался уже развиваться комплекс неполноценности, ведь в заветные 90-60-90 я не попадала никогда. Наконец, меня избавили от ее присутствия.
Среда как-то сразу не задалась, с утра я умудрилась растянуться на льду недалеко от конторы, отбила себя пятую точку, потом на работе до обеда была какая-то суета, я даже не помнила, где оставила свою чашку с чаем, как в восемь утра налила себе чайковского и начались звонки, вопросы, так с ней и бегала, и где-то забыла. Мне ее принес Ковин со словами «я вам не официант». Собеседование отменилось, и обед накрылся, Андрей Владимирович потащил меня с собой на встречу, потом на объект, вот так до вечера и носилась за своим неугомонным шефом. Он-то успел поесть, гад этакий. Устроил мне разгрузочный день, наслушался свою мадам и решил уморить. Точно, это его план по моему уничтожению. Сейчас вот в контору возвращаемся, все уже давно ушли, а мы только возвращаемся. Где-то в ящике у меня пачка печенья заныкана, при мысли о еде мой желудок начал побаливать, тоскливо ему было быть пустым. Ой, а у меня же конфета в сумке валялась. Я с победоносным воплем радостно вытащила из сумки трюфель. Ковин забрал из моих рук конфетку, поблагодарил и съел. От возмущения я даже слов не нашла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как вы могли ее съесть, это же моя.
— Да? я решил, что вы меня угостили.
— Угостила? это вся еда, которая побывала за день в моих руках, а желудок так ничего и не увидел.
— Вы же обедали.
— Это вы обедали!!!
Я надулась как ребенок и смотрела в окно, обидно было до слез, я понимала, что это глупо, но ничего с собой поделать не могла. Мне уже было все равно, куда и зачем мы едем, лишь бы уже поскорей домой и к холодильнику, и плевать, что есть на ночь вредно, и плевать на последние новинки диетологии — я хочу есть! Машина остановилась, но это был не наш паркинг. «Он меня еще и дальше собирается таскать? Садист».
— Вылезайте и прекратите дуться, как ребенок, вам это не по возрасту.
— А вам не по возрасту конфеты есть.
А мы все куда-то шли, потом на лифте куда-то ввысь, у меня уже начались обонятельные галлюцинации, мне чудился запах еды.
— Вам нравится японская кухня?
— А вам нравится издеваться над людьми?
— Пытка голодом, это единственное что вас может пронять?
— Нет. Но те, кому удалось меня пронять, были потом этому не рады.
— Так нравится вам японская кухня или нет?
— Смотря, что вы подразумеваете под «японской кухней» — европеизированную кухню или традиционную?
— Традиционную.
— Понравилось многое, но только не то, что на меня смотрело из тарелки, они же там много едят в сыром, иногда в живом виде. Три года назад были на книжной выставке, мне даже удалось в Киото съездить, а еще нас на рыбную биржу водили, и знаете у них там рыбой не пахнет, как у нас в магазинах, а тунцы — это такие громадины. И чай, чай там просто великолепный и разнообразный.
— Значит, палочки вас не напугают.
Нас встретили, забрали верхнюю одежду и провели в комнату, обставленную в японском стиле, я разулась и пристроилась к столу. Ковин сел напротив.
— Сейчас поужинаем.
— Собираетесь на мне фугу испытывать.
— Хорошая мысль, но боюсь, что воскресить я вас не смогу, а без вас иногда бывает скучно.
— Вот почему я всегда слышу одну и ту же фразу: «Без тебя скучно»? Я что, комиком работаю? Что в издательстве, что здесь. Даже обидно. Вот проведу аттестацию и пусть мне профессионалы скажут, что я не тем работаю, еще тесты на профориентацию пройду, а то может без меня шапито загибаются.
— Обижаться не нужно. По вам скучают, а о многих никто не вспоминает.
— Разница есть между — по вам скучают и без тебя скучно.
— Мы будем спорить или есть?
— И то и другое. Аттестацию вы когда-нибудь проводили?
— Секретарей — нет.
— Когда-то все бывает в первый раз, и до секретарей очередь дошла.
— Может быть, не о работе поговорим?
Я ловко орудовала палочками, мой желудок радовался и настроение улучшалось.
— А о чем еще? Вы — работодатель, я — подчиненная. Можно еще о грибах, подосиновиках, подберезовиках, о ягодах, в виде варенья.
— А потом вы меня Пастернаком добьете?
— Нет, танцем и пением доконаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Саке будете?
— Точно, Новосельцев же сначала коктейль на грудь принял, а я думаю, что никак не могу с вами тему общую найти, и на поэзию меня не тянет.
— Горячее или холодное?
— Первый вариант.
Ковин сделал заказ и через пару минут небольшой графинчик и стопки разнообразили наш стол.
— Как ваш кот поживает?
