- Не кричите, синьор... и не шевелитесь - иначе я выстрелю!
Теперь Габриэле сообразил, что в ребра ему упирается дуло револьвера. Совершенно ошарашенный, не понимая, что произошло, он лишь чувствовал, что задыхается, а рубашка вмиг промокла от противного, липкого пота.
- Ma gue? Ma gue? Ma gue? - глупо повторял парень, вытаращив глаза.
- Бегите, синьор, да побыстрее!.. А то горе вам!
- Вы... вы не станете стрелять, синьорина, э?
- Нет, если вы сейчас же уберетесь отсюда!
Валеккья так резко сорвался с места, что прохожие недоуменно оборачивались, не понимая, что стряслось с парнем и почему он мчится, обгоняя автобус. Зато водитель при виде столь выдающегося спортивного достижения завопил от восторга.
Добравшись домой, Габриэле лег в постель. И долго еще некоторая желтизна кожи отравляла его юное существование, мешая толком зарабатывать на жизнь.
Все еще дрожа от праведного гнева, вызванного нахальством этого порождения капиталистического мира, Наташа толкнула дверь лавки сапожника Карела Чекана. Карел - чех, якобы сбежавший в Италию от режима Гомулки, на самом деле был членом компартии и служил посредником между советским консульством и агентами, направляемыми третьим отделом ГРУ. Все жители виа Гверацци с симпатией относились к старику, и даже коммунисты не держали на него зла за недовольное брюзжание, если речь заходила о товарище Хрущеве. Нельзя ведь обижаться на человека, который все потерял! Клиенты обычно приходили к Чекану по вечерам, после работы - а в этот час в мастерской наступало затишье, - и старик мирно тачал обувь, насвистывая молдаванскую песню - весь квартал уже выучил ее наизусть. При виде Наташи Карел осторожно вытащил изо рта гвозди и ткнул ручкой молотка в сторону кейса:
- Так тебе это удалось, Наташа?
- Да, товарищ.
- Хорошо, душенька... Я горжусь тобой!.. Ты хорошо послужила делу марксизма-ленинизма... Подожди здесь, а я позвоню, сама знаешь куда, и спрошу, как быть дальше... Я думаю, тебя ждет повышение...
Оставшись одна, девушка гордо выпрямилась. Она была очень довольна. Возможно, ей позволят провести отпуск (месяц, а то и два) в Советском Союзе? А может, даже вызовут в Кремль и поздравят? Наташа так погрузилась в честолюбивые мечты, что не заметила возвращения Карела Чекана. Ворчливый голос грубо оторвал ее от пьянящих грез:
- Наташа Андреева, ты изменница!
- Что?!
- Одно из двух: или ты дура, или предательница, перешедшая на службу к капиталистам!
- Я?
Потрясенная Наташа не могла найти слов.
- Я только что звонил Иосифу Байскому. И знаешь, что он мне рассказал?
- Нет.
- Одна из служащих Джорджо Луппо работает на нас. Так вот, она позвонила и предупредила Байского, что в кейсе Субрэя - подложное досье и подбросили его нарочно, как приманку, чтобы итальянская полиция могла добраться сначала до меня, а потом и до него. И только из-за твоей непроходимой глупости их план, возможно, удался! Теперь ты понимаешь, Наташа Андреева, что ты натворила?
Оторопевшая девушка тяжело опустилась на стул.
- Нет...
- И что может помешать нашим шефам счесть, что ты, поддавшись извращенному влиянию реакционеров, вкусила из сосцов капитализма?
Наташа с воплем вскочила.
- Это ложь!
- Ну, я-то почти уверен в твоей невиновности... а вот другие, Наташа Андреева, там, в Москве...
Она разрыдалась.
- Как бы тебе не пришлось просидеть в Сибири лет двадцать за саботаж, душенька...
- Но вы ведь не бросите меня на произвол судьбы, Карел Чекан? взмолилась Наташа.
- Не бросите, не бросите... А как, по-твоему, я дожил до старости? Только избавляясь от неумелых дураков!
- Тогда мне остается умереть!
- Сначала ты должна попытаться исправить ошибку.
- Каким образом?
- Избавившись от этого кейса... Но не бросай его где попало - это было бы слишком легко... Надо подсунуть чемоданчик кому-то из тех, кто и так на подозрении у полиции. Ясно?
- Да... но...
- Для настоящего коммуниста никаких "но" не существует - все это буржуазные уловки! А избавившись от кейса, ты, разумеется, вернешься в Ча Капуцци.
- Зачем?
- Ты забыла, что должна забрать у Субрэя досье, похищенное у наших агентов?
- А если Субрэя больше нет на вилле?
- Он там... мне только что об этом сообщили.
Наташа опять вышла на виа Гверацци, но теперь она брела как сомнамбула, не видя и не слыша ничего вокруг. После такого шока голова отказывалась соображать. Наташа с самого начала никак не могла понять, почему дело Фальеро поручили именно ей. В первый раз досье украла не Наташа, но того человека, видимо, оберегают и стараются не навлечь на него подозрения. А зачем понадобилось снова посылать ее в Ча Капуцци после такого провала? Нет, все это слишком сложно. Даже Карелу Чекану как будто плевать на Наташу... а она-то воображала, что он относится к ней как к родной дочери!.. Передать кому-то кейс, конечно, замечательно, но под каким предлогом? Девушке вдруг захотелось умереть и разом избавиться от такого нагромождения непонятных сложностей. Неожиданно у нее за спиной послышался знакомый голос:
- Как я счастлив снова вас увидеть, Наташа!.. Давненько я вас ищу...
Девушка обернулась. Перед ней стоял Роналд Хантер.
- Что вам надо?
- Всего-навсего кейс... тот, что вы взяли у Субрэя.
Наташа не смела поверить в такое счастье, но боялась уступить слишком быстро.
- А если я откажусь?
- Вон, видите машину у кромки тротуара? Мотор включен, дверца открыта. Я прыгну туда в ту же минуту, как убью вас... и заберу чемоданчик.
- Вы бы наверняка не ушли от наказания, синьор Хантер, но я... я лежала бы тут мертвая или тяжело раненная... Так что ладно, берите!
Роналд смутился:
- Вы и в самом деле...
- Берите, он теперь ваш!
Англичанин взял протянутый кейс и застыл в нерешительности, не зная, как себя вести дальше. Наташа вывела его из затруднения.
- И позвольте пожелать вам удачи, синьор Хантер!
Прежде чем Роналд успел сообразить, что она задумала (англичанин всегда скрупулезно обдумывал все возможные варианты, кроме правильного), девушка бросилась ему на шею и смачно поцеловала в губы по русскому обычаю. А потом стремглав кинулась прочь, оставив беднягу Ронни окончательно сбитым с толку. В конце концов Хантер решил, что загадочная славянская душа навсегда останется непроницаемой для британского рационализма. Он забрался в машину, отпустил шофера и один поехал на виа Уго Басси к модистке Феликсе Спалек, польке, уже семь лет жившей в Болонье. До этого Феликса довольно долго, точнее, с 1939 по 1954 год, жила в Лондоне и успела завязать весьма прочные связи с джентльменами из британского M1-5. Служащие синьоры Спалек считали Роналда серьезным претендентом на руку хозяйки, а потому, как только англичанин появлялся, его вели прямиком в кабинет синьоры Спалек. Все знали, что полька терпеть не может, когда ее беспокоят в кабинете, поскольку именно там она создавала новые модели.
Как только за Хантером закрылась дверь, Феликса, даже не дав англичанину поздороваться, воскликнула:
- Значит, вы его принесли?
Муж Дэйзи гордо выпрямился.
- Как видите!
- Бедняжка Роналд, похоже, вы вполне созрели для отставки!
- Что вы говорите?
- Наш агент из советского посольства предупредил, что в кейсе Субрэя фальшивки и вообще это ловушка для иностранных агентов... вас хотели обнаружить, и, конечно же, вы сломя голову бросились в капкан!
До Роналда сразу дошло, почему Наташа вела себя так странно. Ничего удивительного, что девушка поцеловала человека, избавившего ее от такого тяжкого бремени! Ну и дурака он свалял!
- Как же я мог догадаться...
- Вот именно! Хороший агент всегда чувствует западню! Вам не показалось странным, что Субрэй весь день напролет болтается по городу с такими ценными бумагами?
- Честно говоря... да, немного...
- Но вас это не смутило?
- Нет, поскольку Мортон и Наташа тоже охотились за кейсом.
- Просто-напросто и они не отличаются особой проницательностью! Вот когда понимаешь, что Болонья - провинциальный городишко... Сюда посылают только второсортных агентов!
- Спасибо.
- Не обижайтесь, Ронни... Я ведь с вами откровенна. По правде говоря, вы никогда не годились для такой работы. Скажите честно, вам жилось бы куда счастливее в Кокермауте, с Дэйзи и мальчиками?
- О да, еще бы! - невольно вырвалось у англичанина, прежде чем он успел прикусить язык.
Феликса улыбнулась. Ей нравился старина Ронни с его трогательной привязанностью к домашним. Семья пани Спалек сгинула в Варшаве, а седые волосы уже не оставляли надежды создать новую, поэтому для нее Хантер Хантер из Кокермаута - олицетворял тот образ жизни, который ей самой хотелось бы вести.
- Договорились... Но я не хочу, чтобы вы возвращались в Кокермаут с общипанными перышками... Напротив, вас должны наградить и отпустить с почетом.
- И чего вы хотите от меня, мисс?
