– Журавлева, к тебе пришли! – крикнула в раскрытую дверь техничка, Кира Семеновна.
– Кто? – спросила Оля.
– Откуда я знаю… Мужик какой-то. У входа тебя дожидается, – и техничка равнодушно зашаркала дальше по коридору.
«Интересно… Кто бы это мог быть? Если бы отдыхающий за справкой, то его бы сразу в мой кабинет проводили. Кешу они все знают, у меня его фотография на столе под стеклом… Иван? Нет, Ивана невозможно назвать „мужиком“. Кирилл? С какой стати… Нет, это не Кирилл…» Оставался только один ответ, но она в него не хотела верить.
Оля вскочила со стула и замерла посреди комнаты в нерешительности. Зеркальная панель на шкафу отразила ее – молодая женщина в светло-зеленых укороченных брючках, оранжевой футболке с попугаем на груди, в пластиковых тапочках и с длинным хвостом прямых светлых волос (утром убила очередной час своей жизни на их выпрямление). Короткий больничный голубой халат нараспашку…
Оля решительно скинула тапочки и быстро влезла в свои босоножки.
Приняла независимо-отстраненный вид (несколько секунд репетиции перед зеркалом) и, засунув руки в карманы брюк, зашагала к выходу.
В тени боярышника сидел Павел, в том самом светлом льняном костюме, в котором она увидела его в первый раз.
– Вы меня преследуете! – холодно сказала она, подойдя ближе.
– Мы на «ты».
– А, ну да… – Оля смутилась.
– Я бы хотел с тобой поговорить, – сказал Павел, снова рассматривая ее самым бесцеремонным образом.
– Понадобился новый совет?
– Не совсем… Ты скоро освободишься? – Павел не принял ее иронии.
– Через час, – мельком взглянула она на часы.
– Я подожду тебя…
– Здесь?
– Да.
– Хорошо, – кротко согласилась она.
Этот час Оля усилием воли заставляла себя не думать о Павле, потому что испытывала к нему самые противоречивые чувства.
Какой он на самом деле? И почему ей не все равно, какой он?..
Она появилась через час, уже без халата, но в синей бейсболке с широким козырьком.
Павел встал ей навстречу.
– Идем? – спросил он как ни в чем не бывало.
– Куда?
– А хоть туда… – махнул он рукой.
Они обошли санаторий с другой стороны и вышли к лодочной станции. Как всегда, в этот обеденный час людей здесь почти не было и лишь старик-лодочник читал в своей будке газету.
– Может быть, все-таки прокатимся?
– Ладно… – пожала она плечами.
– Чего желаете, молодые люди? – крикнул им лодочник. – Лодку или водный велосипед?
– Лодку! – сказала Оля. «Чего я боюсь? Кеша будет дома только вечером, остальные тоже заняты… Эмма Петровна в это время спит…» Оля сделала вывод: боится она только одного – что ее увидят вместе с Павлом.
Павел помог ей забраться на корму неустойчивой, выкрашенной в ядовито-фиолетовый цвет лодки, а сам сел на весла. Они поплыли вниз по течению – дач здесь уже не было, только лес с обеих сторон да шашлычная на противоположном берегу, от которой стлался по воде сизый дым и неслись мелодии русского шансона.
– Сколько тебе лет? – спросил он, безо всякого усилия работая веслами.
– Тридцать четыре, – вызывающе ответила она. «Грубиян! Грубиян и невежа! И зачем я только с ним связалась…» – все вдруг закипело в ней от раздражения.
– Не похоже… – с сомнением покачал он головой. – А на вид больше двадцати и не дашь… особенно в этой кепке!
«Ладно, будем считать это комплиментом…»
Мимо них проплыли две лодки, развернувшиеся перед низким полуразрушенным мостом, перегородившим в этом месте реку.
– Ты куда? – встревоженно спросила она, заметив, что Павел и не собирается разворачиваться.
– Туда…
– Мы же не проедем!
– Проедем… Ты только, пожалуйста, пониже пригнись…
Оля скорчилась на корме, точно креветка, а Павел почти лег на спину, осторожно помогая себе веслами.
Внутренняя ржавая часть моста нависала прямо над Олей – страшная, заросшая паутиной и мхом.
Тишина. Отчетливый плеск воды. Золотые блики на ржавчине.
Еще мгновение – и они выплыли с другой стороны моста.
Оля наконец позволила себе распрямиться.
– Испугалась?
– Нет… Наоборот, интересно!
Здесь, на этом отрезке реки, было все по-другому, словно мир остался там, позади ржавого моста. Только деревья нависали над темной водой.
– Вот видишь… я сделал все по-твоему.
– Ты об отце? Ты, наверное, сам хотел с ним помириться…
– Хочешь умалить свою роль? – прищурился он.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – нахмурилась Оля, словно не слыша его вопроса.
– О тебе. Ты кто?
– Я? – удивилась она. – Я Ольга Витальевна Журавлева, врач-физиотерапевт. Возраст и мое семейное положение ты знаешь…
– Нет, ты меня обманываешь. Ты всех обманываешь… – он улыбнулся уголками губ. – На самом деле ты совсем другой человек.
– А кто же я? – засмеялась Оля, постепенно включаясь в эту игру. – Американская шпионка, засланная подорвать наш новый капиталистический строй? А-а, я вообще с другой планеты, собираю сведения о земной жизни… – и она попыталась напеть мелодию из «Секретных материалов».
– Ты знаешь Дезире?
– Дезире? Нет… – пожала она плечами. – Почему ты спрашиваешь?
– Ну, хотя бы кто она, эта Дезире!.. – умоляюще произнес он.
– Вообще-то это имя… – она поправила бейсболку за козырек. – Ну да, это женское имя.
Павел невольно дернул плечами.
– Ты что?
– Ничего…
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – с любопытством поинтересовалась Оля.
– Ты очень похожа на одну девушку. Очень…
– На ту самую Дезире? Ну и имечко, кстати сказать! – насмешливо фыркнула Оля.
– Да, необычное имя… – печально согласился Павел. – В первый момент, когда я тебя увидел, я подумал, что ты – это она. А сейчас вижу – сходство очень большое, но…
«Первая любовь, возможно… Никак не может забыть! – решила Оля. – Потому и возраст мой спрашивал, и рассматривал все время… Да он неисправимый романтик, оказывается!»
– До сих пор не можешь забыть ее?
– Не знаю… Мы с ней расстались, даже не простившись.
– Бедный, бедный… – улыбаясь, пробормотала Оля. Она опустила руку в воду. – Теплая…
Они плыли вдоль берега, заросшего высокой травой.
– Ты ведь кузнец, да?..
– Совершенно верно. Очень редкая нынче профессия… – с удовольствием согласился Павел.
– Не могу себе представить твою работу, – откровенно призналась Оля. – А что ты делаешь?
– Да все что угодно! – оживился он. – Орудия труда: молот, горн, наковальня, клещи, тиски, пробойники – все как в старые времена, разве что молот у меня пневматический. Конечно, и ручками много приходится работать… Под Звенигородом у меня кузница, помощник есть – Сашка… Сейчас от богатеньких дачников, например, много заказов – делаю им ограды под старину. Еще перегородки, светильники, дверные ручки, решетки на окнах, безделушки всякие… Хочешь, и для тебя что-нибудь сделаю? – неожиданно предложил он.
– Не знаю… – пожала Оля плечами. – Мне не нужны ни ограды, ни светильники… Ой, смотри – лилия!
– Это не лилия, это кувшинка… – Павел подплыл ближе к роскошному белому цветку, лежавшему в основании большого зеленого листа. – Сорвать тебе?
– Нет.
– Нет и нет! – сердито повторил он. – Ото всего отказываешься!
– Я не твоя Дезире, Паша… – тихо напомнила она.
Он засмеялся.
– Да, ты не она… Как я мог так ошибиться! Теперь вижу… Ты невеста Кеши Локоткова.
– А против него ты что имеешь? – рассердилась Оля.
– Ничего. Ровным счетом ничего! Я ведь, Оля, по твоему совету теперь больше ни с кем не сужусь…
– Ты странный. Я в последнее время только о тебе думаю.
– Обо мне? – Глаза у него заблестели.
– Потому что только о тебе говорят все вокруг, – резонно заметила она. – Павел то, Павел се… Не удивлюсь, если ты станешь мне сниться.
Он замер. С поднятого весла текло, и расходились круги по воде – лениво, точно в замедленной съемке. Или время действительно замедлило свой ход?
– Павел…
– Что? – одними губами произнес он, точно под гипнозом.
– Ты не обидишься, если я тебя кое о чем спрошу?
– Спрашивай…
– Я, Паша, любопытна, как и все женщины… Никак не могу понять, правду о тебе говорят или нет… Ты знаешь, что, например, у Стефании тоже к тебе претензии?..
– У кого? – Призрачное очарование вмиг рассыпалось, распалось на хрустальные брызги. Павел энергично заработал веслами.
– У Фани, твоей соседки.
– Ну и что ты хочешь знать? – почти грубо произнес он. – Да, я скотина, я не захотел на ней жениться! Ты что думаешь, я сейчас оправдываться начну? Делать мне больше нечего!
– А что ты на меня кричишь? – обиделась Оля. – И вообще… Высади меня немедленно! Плыви к берегу!
