Джаред тихо рассмеялся, вспоминая их недавний короткий разговор.
─ Думаю, тебе будет не лишним обновить файлы о скунбриках. Это стайные животные, и они становятся крайне опасными именно тогда, когда сбиваются в стаи.
─ Я знаю, ─ растерянно протянул Дженсен, не понимая, куда клонит Падалеки. Он спятил, что ли? Причём тут скунбрики?
─Я знаю, что ты знаешь, но знать абсолютно всё невозможно. Бешенство ─ это чисто земное явление, но когда речь идёт о скунбриках, никогда не знаешь, чего от них ждать в следующую минуту.
─ Но... ─ начал было Дженсен, но его прервал вернувшийся капитан Бюро. Следом за ним вошли двое прежних бойцов в масках, сзади прошелестел медбот.
─ Пора. Капитан Падалеки, я за вами.
Бруни подняла изголовье постели вертикально, но Джаред всё равно двигался медленно и с усилием. Когда одна нога коснулась пола, он едва не свалился с кровати, но Дженсен успел среагировать, обхватил его поперёк груди, и Джаред на одно долгое мгновение обмяк в его руках. Он уткнулся носом в грудь форменного комбинезона Дженсена, и тот почувствовал сквозь плотный материал его горячее дыхание у своего сердца. Хотелось стоять так и не двигаться, и прижать к себе Джареда сильнее. Но момент был упущен, и Джаред отстранился первым. Никто кроме Бруни не заметил напряжения между мужчинами.
Джаред тряхнул головой и привычно отгородился от всех лохматой чёлкой, но Дженсена было не провести. Он видел, как сверкают глаза Падалеки.
─ Всё ещё болит голова? ─ спросила Бруни.
─ Ничего. Это ничего, ─ ответил Джаред, улыбнувшись ей и Дженсену одновременно. ─ Бывало и похуже. Помнишь? ─ спросил он у Дженсена, пока тот помогал ему пересесть на медбот, твёрдой рукой удерживая его за талию.
─ На память не жалуюсь, желторотик, ─ тихо ответил Дженсен и ещё тише добавил: ─ Кстати, мне понравилась бабочка.
Искренний тихий смешок Джареда ещё долго звенел в ушах Дженсена, даже тогда, когда того вынесли из медблока. Напоследок он заметил пронзительный взгляд Джареда, которым он наградил капитана Эклза, оглянувшись через плечо.
Дженсен вернулся в рубку и смотрел, как медбот Бюро «всосало» вместе с пассажирами во чрево «Осьминога». Спустя некоторое время заработал двигатель одного монстра, затем другого, и земля под ними завибрировала. Он чувствовал эту дрожь, когда волны привычно прошли сквозь его тело.
Он смотрел, как быстро скрываются в венерианской атмосфере корабли Бюро, унося Джареда навстречу новым операциям.
Бруни стояла рядом. Где-то снизу Вент привычно простукивал обшивку корабля перед взлётом. Рядом Сэмир стучал по клавишам компьютера, задавая параметры взлёта и попутно изучая погодные условия.
─ Ты же помнишь, где водятся скунбрики? ─ вдруг тихо спросила Бруни, и Дженсен едва не вздрогнул, оторвавшись от наблюдения венерианской атмосферы. Там больше для него не было ничего интересного. Единственное, что волновало его, сейчас улетало всё дальше от Венеры. Дженсен надеялся, что Джареда везут на Землю. У Бюро лучшие восстановительные Центры для рейнджеров. Там он быстро поправится. И Ариэль придёт в себя быстрее.
─ Ты издеваешься? ─ переспросил Дженсен, отгоняя прочь непонятную тоску, сжавшую его сердце.
─ Я просто уточняю, ─ невинно поправила Бруни, откидывая за плечи свои тёмные волосы. Её взгляд был ехидным, совсем как в Школе, когда она готовила очередную афёру курсантам в штанах. ─ Хочу быть уверена, что ты знаешь, где состоится свидание, которое тебе назначил Джаред.
─ Какое свидание?
─ У кого свидание? ─ одновременно спросили Сэмир и вошедший в рубку Вент. К ехидной улыбке Бруни присоединилась ещё парочка на двух других заинтересованных лицах.
Дженсен махнул на них рукой и сурово нахмурил брови.
─ Хватит болтать. По местам! Старт через пять минут.
─ Есть, сэр! ─ проорали три лужённые глотки: его подчинённые, его друзья, его названная семья. И Дженсен не смог удержать ответной улыбки. Сердце забилось чаще, прогоняя тоску и заряжаясь надеждой на скорую встречу.
Конечно, Дженсен прекрасно знал, где обитают скунбрики, чёрт бы их побрал!
Эпизод 4
Марсианские будни
(два года спустя)
Дженсен никогда и никому бы не признался в том, как отчаянно ждал каждого дела на Красной планете. Он сам удивлялся затаённой жажде и предвкушению, которые его накрывали, едва он видел файлы Мигеро с надписью «Задание». Но недели шли, складываясь в месяцы и годы, «Ригель» снова ушёл работать в подполье, и Эклз постепенно терял надежду, разочаровываясь и злясь на себя в первую очередь. По привычке Дженсен продолжал тщательно изучать списки погибших и раненных, читал отчёты об операциях Бюро, и ни разу ему не попадалась на глаза фамилия Падалеки или кого-нибудь из его команды. Он перестал верить, что Джаред способен видеть будущее. Ерунда всё это. Либо оракул из «желторотика» получился хреновый, либо тот в очередной раз решил выставить Дженсена дураком, а он и повёлся.
Однако, просто наваждение какое-то, этот лохматый выскочка! Каждый раз, оказываясь в залах космопортов Марса или Луны, Дженсен невольно замирал, натыкаясь взглядом на темноволосого парня, возвышающегося над толпой военных. Своенравное сердце не слушало доводов разума, и радостно сбивалось с ритма: Джаред? он? Но Дженсен всё время ошибался, как и его доверчивое сердце.
С происшествия на Венере прошло два года. За это время Дженсен и его команда провели порядка тридцати успешных операций Возврата конфискованных марсианских животных на историческую родину и пережили три серьёзных стычки с браконьерами. Последний случай произошёл месяц назад, когда они случайно наткнулись на браконьерский корабль, трюмы которого были под завязку забиты разнообразной живностью Марса. Боя избежать не удалось. «Солнечный ветер» даже попал в новостные сводки, но всё это немного отдавало горечью, потому что в схватке они едва не потеряли Сэмира Комаца и серьёзно повредили корабль. Им сильно повезло, что рядом оказался марсианский патруль. Сэма быстро доставили в местный госпиталь, где провели сложнейшую операцию, а корабль отбуксировали в мастерские и спустя неделю поставили на крыло, как шутят лётчики.
Пока Сэмир валялся на больничной койке и выздоравливал, они активно отдыхали и приводили дела в порядок. Дженсен даже подумывал слетать домой, повидать маму, если бы не Сэм. Он чувствовал себя виноватым за то, что пострадал кто-то, настолько ему близкий. Столько крови, сколько вылилось из Сэмира, Дженсен видел разве что в Школе, когда, благодаря Ясуде они разбились на «мантах». Джаред тогда тоже потерял много крови.
Вент с Бруни пытались вправить ему мозги, но он знал, что немного расслабился и поэтому пострадал Сэм. Слышать о том, что браконьеры ─ не детишки из церковного хора и тоже бойцы отчаянные, потому что им нечего терять, Дженсен не желал. В такие минуты Бруни шипела на него как дикая кошка, и даже Вент замолкал, потому что ─ ну, в самом деле! ─ никто не может быть совершенен до бесконечности, все ошибаются. Дженсен этого тоже слышать не хотел. Если бы по его рассеянности пострадал он сам, тогда ладно, он готов признать, что оконфузился. Но когда из-за его невнимательности страдал кто-то из членов экипажа или другие рейнджеры, тогда Дженсен не давал себе никакого послабления.
Побег Сэмира из госпиталя на восьмой день после сложнейшей операции немного сгладил мрачную атмосферу внутри команды. Он ввалился в номер, где жил экипаж, ни свет, ни заря, и с порога заявил, что Дженсен ─ дурак, если считает себя виноватым в том, что он, Сэмир, по глупости подставился под огонь. Дженсен пытался возразить, но Сэм каждый раз мрачно посылал его так далеко как мог, до тех пор, пока Дженсен не сдался и не перестал себя винить вслух. К тому же Эклзу пришлось выдержать неприятнейший разговор с Нагу Мигеро, который потребовал аудиенции спустя час после побега Сэмира. Мигеро громко и с душой орал о дисциплине, которую команда «Солнечного ветра» регулярно умудрялась нарушать, о том, что у него в голове не укладывается, как эти люди продолжают безупречно служить на благо человечества. Полчаса спустя в ушах Дженсена и Сэмира нещадно звенело от накала эмоций заместителя шефа Комитета. Но все остались при своём мнении. А потом Сэм, выдержав тяжёлый взгляд Мигеро, нагло заявил, что будет долечиваться там, где и хотел ─ на борту своего корабля, который считал лучшим местом для дальнейшей реабилитации. Мигеро едва не сплюнул от досады и в сердцах наложил на экипаж дисциплинарный месячный арест.
