И все-таки сразу же началась подготовка очередного покушения. Это была отчаянная решимость обреченных. Вокруг них все туже затягивалась петля слежки.
Была еще одна причина упорства террористов: реакция Православной церкви. Священники посвящали службы чудесному спасению царя и уверяли, что его хранит Бог. В народе распространялось такое же мнение. Получалось так, будто покушения только укрепляли самодержавие.
Александр II понимал, что на него ведется охота и жизнь его находится в постоянной опасности. Но что ему следовало делать? Он был заложником самодержавия. В его ближайшем окружении преобладали люди, уверенные в необходимости ужесточать репрессии против любых противников существующего строя — даже легальных. Правда, новый министр внутренних дел граф Лорис-Меликов готовил некоторые либеральные реформы, которые могли бы ослабить позиции революционеров. Однако противодействие таким новшествам было велико.
Как писал один из народовольцев (из небедных дворян) Аркадий Тырков: «Правительство всем своим режимом не только закрывало перед нами перспективы честной, открытой общественной деятельности, но своими жестокостями — казнями, учреждением генерал-губернаторств — слишком задевало, раздражало и вызывало желание дать ему немедленный отпор. И те, у кого душа болела, невольно шли к народовольцам. На эти элементы их пример действовал очень решительно…
Влияли дух партии и вся атмосфера жизни. Народовольцы слишком ярко выделялись на общем фоне равнодушия или добрых намерений. В их устах весь перечень хороших слов: служение народу, любовь к правде и т.д. — получали могучую силу живых двигателей. В этом причина их личного влияния на молодежь, не знающую компромиссов».
Надо лишь иметь в виду, что такое влияние даже в среде студенческой молодежи было не слишком велико, а студентов в царской России было весьма мало. Сила революционеров-террористов была в их слабости, в их ничтожном количестве по отношению к населению страны, а потому в их тщательной конспиративности. Власти делали все возможное, чтобы выловить и наказать террористов. Однако, несмотря на колоссальные возможности полиции, жандармов (с помощью дворников), органов дознания, бороться с небольшой тайной организацией, не имеющей ни корней, ни популярности в народе, было необычайно трудно.
…С осени 1880 года под руководством Софьи Перовской террористы установили ежедневное наблюдение за выездами царя, чтобы точно знать, когда, по каким улицам и с какой регулярностью он проезжает по Петербургу. С этой целью по определенному расписанию выходили на дежурство два наблюдателя (всего их было шестеро). Каждый день они менялись для того, чтобы агенты полиции не могли обратить на них внимание.
Раз в неделю проводили собрание отряда. Софья Перовская записывала результаты наблюдений. Она и сама участвовала в них.
Выезд Александра II был продуман так, чтобы у террористов не было возможности организовать покушение. Быстро проезжавшую царскую закрытую карету окружали шесть всадников конвоя. Двое из них прикрывали собой дверцы кареты.
Через некоторое время наблюдатели установили, что царь по будням обычно выезжает из дворца около половины второго, направляясь в Летний сад. Оттуда он либо возвращался во дворец, либо отправлялся куда-нибудь по разным маршрутам, которые никогда подряд не повторялись.
По воскресеньям государь ездил в Михайловский манеж на развод — сначала по Невскому проспекту, а оттуда по разным улицам, но чаще всего по Малой Садовой. Эти выезды совершались с пунктуальной точностью. Из манежа царь также возвращался чаще всего мимо Михайловского театра по Екатерининскому каналу. На всем пути можно было заметить многих людей в штатском, похожих на охранников и сыщиков.
Перовская отметила: на повороте от Михайловского театра на Екатерининский канал кучер придерживает лошадей, а карета движется медленно. Это место было признано наиболее удобным для покушения. Тем более что здесь немного бывает прохожих, и мало шансов, что пострадают случайные люди.
Исполнительный комитет решил подготовить два варианта цареубийства: с помощью бомб, которые должны были бросить четыре человека, и подрывом мины.
Первый вариант был труден для исполнения прежде всего из-за охраны, сопровождающей царскую карету, и большого количества полицейских, жандармов и агентов в штатском, которые находились на улицах, по которым проезжал император. Предполагалось четыре метателя бомб: по двое с двух сторон улицы. Если бы эти взрывы не привели к желаемому результату, то Андрей Желябов, пользуясь суматохой, должен был броситься с кинжалом на государя и убить его.
Второй вариант представлялся хотя и более трудоемким, но наиболее надежным (во всяком случае, по мнению Николая Кибальчича). К тому же в этом случае у исполнителей было значительно больше шансов остаться в живых и не попасть в руки полицейских.
На Малой Садовой нашли свободное полуподвальное помещение в доме графа Менгдена. Его сняли за 1200 рублей в год под видом лавки, торгующей сыром. Хозяевами лавки Исполнительный комитет назначил Ю.Н. Богдановича и А.Я. Якимову под видом супругов Кобозевых. Для жилья использовали помещение рядом с лавкой с окнами на Малую Садовую.
Было ясно, что полиция тщательно проверяет тех, кто поселяется на улицах, по которым проезжает царь. Поэтому паспорт Кобозевых был дубликатом настоящего паспорта на мещанина с женой, проживавших в Воронеже. Полицейская проверка не обнаружила ничего подозрительного.
Подкоп решили вести из жилой комнаты, где наружная стена для защиты от сырости была заделана досками и оклеена обоями. Работы начали после 7 января. Окно комнаты тщательно занавешивали, чтобы с улицы не было видно света. Окна магазина были открыты, и с улицы была видна лампадка перед иконой Георгия Победоносца и разложенный на полках товар.
Деревянную обшивку стены перед началом работы выдвигали, а по окончании задвигали, тщательно соединяя обои. С трудом, избегая шума, пробили цементированную стену. Начали копать, но вскоре наткнулись на металлическую водопроводную трубу небольшого диаметра. Ее удалось обогнуть. Но затем на пути оказалась большая деревянная сточная труба. Снизу пройти ее было невозможно из-за грунтовых вод, а сверху — из-за опасности провала мостовой.
Выяснив, что труба полупустая, решили сделать в ней отверстие для прохода бурава и для продвижения сосуда с динамитом. Но только лишь прорезали трубу, распространилось ужасное зловоние. В дальнейшем пришлось работать в респираторах с ватой, пропитанной марганцем. Но и это помогало мало: приходилось часто сменяться. Работу вели осторожно, чтобы шум не был слышен городовому, пост которого находился неподалеку. Использовали бурав, вращать который было нелегко. Всего пробивали подкоп 10 человек: Баранников, Дегаев, Желябов, Исаев, Колодкевич, Ланганс, Меркулов, Саблин, Суханов, Фроленко. (Судьба почти их всех была трагической, а жизнь — короткой.)
Итак, подземные работы продолжались. Вырытую землю складывали в подсобном помещении, засыпая углем и соломой. К 25 февраля подкоп был сделан. Оставалось только заложить в него мину в день покушения.
15 февраля наступил благоприятный момент: император проехал из Михайловского манежа по Малой Садовой. Однако, несмотря на то, что подкоп был готов, мину заложить не успели: карета промчалась слишком быстро.
Оставалось ждать другого момента. Однако обстоятельства складывались так, что приходилось спешить. 27 февраля Суханов сообщил, что заметил за собой слежку и с немалым трудом скрылся от шпика.
Вся террористическая операция оказалась на грани провала, когда Иван Окладский стал предателем. По его наводке был арестован на своей квартире член Исполкома «Народной воли» Михаил Тригони, а также пришедший к нему Желябов. Но от них жандармы ничего не узнали.
Хотя хозяин лавки «Кобозев» внешне вполне подходил на роль торговца (широкое лицо, борода лопатой, находчивая речь с прибаутками), но закупка сыров была скудная по причине нехватки денег, потому продажа не покрывала расходов (деньги тратила Софья Перовская, получавшая их от матери). За магазином полиция установила слежку. Однако ничего подозрительного заметить не удалось, если не считать посещения лавки Сухановым.
28 февраля лавку внимательно осмотрела, как пояснили, в технических и санитарных целях, странная комиссия: военный инженер К.О. Мравинский, пристав и его помощник. В присутствии «Кобозева» они прошли по квартире. Вот как рассказала об этом событии А.В. Якимова:
«Осмотр был в мое отсутствие. В магазине около задней стены была устроена деревянная обшивка в виде ящика с плотно заделанным досками верхом, на которой помещались выложенные из бочки сыры; осмотрев ее, Мравинский заметил, что крошки сыра могут падать в щели и там разлагаться. В лавке стояли большая бочка и кадки с землей, сверху хорошо прикрытые сырами. Мравинский удовлетворился заявлением Кобозева, что они наполнены сыром.
