В дальнем краю пристани, где и причала толкового нет, нынче было людно. Кого там только не было? И бородатые мужи с проседью, и юнцы, что не могут похвастать порослью на лице, и даже несколько девок. А еще дородные женщины, зареванные женщины, женщины с детьми. Тут же крутились мальчишки десяти зим, и каждый норовил прошмыгнуть дальше других, чтобы коснуться рукой борта «Сокола», а один нахаленок подскочил, взлетел к носовой фигуре, коснулся рукой клюва и спрыгнул вниз, прежде чем Вепрь его прогнал. Впрочем, ульвер особо и не старался, так, рукой махнул, чтоб согнать, но визгов у мальчишек было и радости!
Я глянул на Хакона. Неужто ему не хочется так же стучать босыми пятками по доскам, показать удаль? Но лицо двурунного пацана осталось серьезным.
— Это что? — спросил Харальд.
— Хирдманов ищем, — прохрипел Фастгер, сдерживая смех. — Нам ведь человек десять не хватает.
Косматый подумал и кивнул.
— Ты пока не говори ничего хёвдингу. Хочу сам на него взглянуть. В хирд попрошусь.
Я пожал плечами. Пусть пробует. Я-то в Альрике уверен. Оставили Косматого стоять в толпе, а сами двинулись на корабль. Мне интересно было взглянуть, какие люди пришли к ульверам.
— Эй, куда прешь? Не видишь, что тут пораньше тебя пришли!
Кто-то ухватил меня за плечо и дернул назад. Я не глядя чуть присел, вывернулся из захвата и рявкнул:
— Еще раз схватишь, пальцы отрежу!
И обернулся. Мужик сразу отстал.
— А, так ты из этих. Сказал бы…
— Кто ты таков, чтоб я перед тобой отчитывался?
Всё из-за моего роста и голощекости. Плосконосого и Херлифа никто не одернул.
Видарссон и Вепрь встречали людей возле борта, карлов заворачивали сразу. Один всё не отставал, крутился рядом и ныл:
— Да не смотрите, что рун мало. Знаешь, как я дерусь? Никто меня побить не может. Да пустите с хёвдингом поговорить. Он меня точно возьмет. Ну хочешь, я тебе… — он пошарил по поясу, где сиротливо болтался старый нож, — вот отцов нож отдам! Он счастливый! Пока не убили, отцу всегда везло!
Вепрь добродушно отпихивал назойливого юнца, Видарссон не знал, как от него отвязаться, потому я, проходя мимо, толкнул карла в бок, и тот полетел с причала в воду под общий хохот.
Слепой, Кости и Уши спокойно сидели на корме. Если бы хотели уйти, легко могли бы спрыгнуть в воду, но они остались. Впрочем, почему бы и нет? Ульверы, в отличие от Йора и Сивого, в темные дела не ввязываются, все с полной мошной и при хорошем оружии. Не дураки же они из такого хирда уходить? Попадут к какому-нибудь хёвдингу вроде тех, что были у Харальда Косматого и сдохнут почем зря.
Альрик задавал не так много вопросов. С кем уже ходил в хирде? Есть ли дар и каков? Что умеет помимо драк? Почему нынче без хирда?
Я почесал голову. А ведь верно! Нам же не только добрые воины нужны. Кормчий нужен с опытом, плотник добрый, с кузнечным опытом человек бы не помешал. А может, говор иноземный кто знает? Мало ли куда занесет наш хирд?
Некоторым хёвдинг сразу отказывал, а некоторым говорил обождать. Видать, проверять их будет.
А люди и впрямь были разные. По коротким волосам я узнавал бриттландцев, но то были юнцы, видать, только-только из рунного дома, многие из них узнавали Булочку и Плосконосого. И наши бриттланды невольно задирали носы, ведь когда они попросились к ульверам, на них смотрели, как на умалишенных. А погляди, как оно вышло? И Альрик не стеснялся спрашивать у Херлифа или Ледмара, каковы их знакомцы в бою. Несмотря на высокие руны, боевого опыта у тех было не так много, хотя с драуграми сразился каждый. А еще ни у кого из них не было дара. Или они его не разгадали.
Были хускарлы постарше, на вид матерые, со шрамами, хмурые и солидные. Но некоторые не хотели называть прежних хевдингов, а некоторые врали, и Альрик легко уличал их во лжи, заваливая вопросами о названии корабля, на каких ярлов работали, какое последнее было дело. Офейг шепнул, что лжецы часто называли известные сражения, только хёвдинги у них менялись, и часто путали, кто нанес последний удар.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот, например, один хускарл возраста моего отца утверждал, что охотился на огненного червя три года назад. Но город назвал иной, хотя вспомнил и про Дагну, и про Марни Топот. Значит, лжет. Альрик не стал переспрашивать у меня, просто послал хускарла прочь.
Вскоре дошел черед и моего знакомца. Я аж привстал, чтоб не пропустить их разговор.
— Как звать?
— Харальд Косматый.
— С кем ходил?
— В разных хирдах был. Из последних — Йор Жеребец, но ты вряд ли о нем слыхал.
А ведь я так и не рассказал Косматому о недавнем нападении на Сторбаш. Альрик же глазом не моргнул.
— Почему же? Слыхал. А чего ушел от него?
— Если слыхал, сам должен понимать, — грубовато ответил Харальд. — Жить хотел, потому и ушел.
— А давно?
— Две зимы назад.
— Дар есть?
— Есть, но для хирда без надобности.
Беззащитный заинтересовался.
— А откуда знаешь, что мне надобно, а что нет?
— Так ведь уши-то есть. Вижу, кому отказываешь, а кого оставляешь.
— Не скажешь про свой дар?
— Скажу. Чего ж не сказать? Хакон! — крикнул Харальд.
Мальчишка ловко шмыгнул меж не ожидавшими того Вепрем и Видарссоном и вмиг очутился подле отца.
— Мой сын. Так вот, в бою я слышу его и чувствую, как самого себя. И когда мы вместе, то наша сила крепнет.
Ого, у нас схожие дары, только мой пошире будет.
— Ты с сыном в хирд просишься?
— Да как получится. Могу и на берегу оставить.
— Чего ж ты мальца так рано… Зачем? Еще и две руны.
— Значит, есть зачем, — безразлично ответил Харальд.
— А ты прям всегда его слышишь? Или есть условия?
— В бою всегда, но могу и так, если сильно захочу.
— Если захочешь или…?
Косматый досадливо мотнул головой, и его невообразимый пук волос качнулся.
— Ладно. Не если захочу, а если сильно испугаюсь за него.
— Пап! — возмущенно воскликнул Хакон.
— Я не Йор Жеребец, — протянул Альрик. — И берусь за иные дела. Мы бились с тварями и драуграми, вступали в сражения между ярлами, и мои хирдманы гибнут, хоть и достойной смертью. Ни за одного мне не стыдно перед Фомриром. Скажу прямо: мне интересен твой дар, и я хотел бы взять тебя в хирд. Но я не хочу видеть, как ты или твой сын оплакиваете друг друга.
— Хакон может оставаться на корабле.
— Одного из моих хирдманов сожгли вместе с кораблем в нечестном и неравном бою. И хотя я отомстил и за Арне, и за «Волчару», сейчас у нас есть враг сильнее и коварнее прежнего. Так что поищи другой хирд!
Харальд недоверчиво посмотрел на Альрика.
— Значит, ты отказываешь, не потому что я слаб или неумел, а потому что не желаешь моей смерти? Ты же хёвдинг, а не мнительная баба! Каждый, кто идет в хирдманы, знает, что может помереть. Каждый попадет в дружину Фомрира, рано или поздно!
Беззащитный встал, подошел к Харальду и уже тихо, так что мне пришлось напрячь слух, сказал:
— Я же вижу, как ты следишь за сыном. Он единственный, кто у тебя остался. Потому и дар такой отмерили боги, желая хоть немного унять твой страх потерять его. И несмотря на это, ты всё равно рвешься в бой и тащишь за собой сына. Что тебя гложет? Для чего тебе сила? Ведь ты не смерти ищешь. Так уж не ме́сти ли? Сколько рун тебе нужно? Десять? Пятнадцать? Или больше? А, может, ты надеешься и хирд увлечь за собой? Через месяц-другой поведаешь нам у костра печальную историю и…
— Отец не таков! — перебил хёвдинга Хакон.
— Теперь понял, почему я тебе отказываю? А в храбрости твоей я уверен. Кай труса бы не позвал в хирд.
Вот же старый лис! Значит, он приметил, что Косматого я привел.
Харальд отступил, сошел с корабля, но далеко от причала уходить не стал.
Уже совсем стемнело, когда Альрик договорил со всеми, кто пришел в хирд. И на пристани остались лишь те, которым он сказал обождать. Ну, и тот парнишка в мокрой одежде, с якобы счастливым отцовым ножом.
