Лес внезапно оборвался. Хлипкая изгородь, сбившиеся в кучу перепуганные овцы и огромная сгорбившаяся фигура посередине поля. Измененный сидел и жрал. Здешние жители могли и не торопиться. Тут ему на седмицу еды хватит.
Я разглядел только бурую огромную тушу, с которой кожа и жир свисали восковыми наплывами. Его рост я понять не мог, так как он сидел, и его колени скрылись под расплывшимся пузом.
— Слишком жирный. Плохо, — шепнул Вепрь.
Я кивнул. Пока прорубишься через такой слой, тем более моим крошечным топориком… Тут копье нужно. Или секира.
Беспокоить измененного во время обеда не хотелось, но на дальних концах пастбища уже показались другие отряды. Так что мы перескочили через ограду, растолкали овец и приблизились к туше. У его ног лежала разодранная овца, вокруг раскиданы кости, шкуры, головы. И пока измененный нас не заметил.
Я переглянулся с парнями, сжал топор покрепче, разбежался и с криком вогнал лезвие в жирный загривок. Тварь вздрогнула, медленно повернула голову ко мне, из ее пасти все еще торчал кусок сырого мяса. Я ударил еще несколько раз. Из-под разрезанной кожи показались упругие желтые пласты, которые никак не удавалось прорубить. Тогда подскочил Вепрь и с размаху ударил бродэксом. Он смог прорвать слой, и оттуда повалила желтая густая хрень, больше похожая на густое тесто. Она залепила рану.
И тут до измененного дошло, что его атакуют. Все еще не отпуская овцу, он взревел и встал. Мы отскочили назад, и я едва не упал, разглядывая великана.
Под огромным животом прятались длинные тонкие ноги, как у цапли, и жир окружил их словно короткая пышная юбка у деревенской бабы. Если это и был Эрн, то я его не узнал. Уродливая несуразная прожорливая тварь с широченной пастью. В верхней челюсти было два или три ряда зубов, больше предназначенных не рвать добычу, а перемалывать кости в труху.
Как его убивать, если я на восьми рунах не прорезаю этот слой жира?
Простодушный и Булочка одновременно взмахнули мечами и рубанули по ногам измененного. На этот раз он взревел громче, нелепо вскинул лапу и вдруг помчался от нас нелепыми прыжками.
— Безднов выродок! — выругался я и побежал следом.
Не сразу я понял, что измененный как-то меняет себя. Его живот уменьшался на глазах, а ноги становились толще. Словно он передвигает жир внутри себя.
А потом он остановился.
Теперь он больше походил на человека, причем не таким уж и огромного. Всего-то полтора моих роста. И выглядел более грозно. Мощные ноги подпирали круглое, как щит, брюхо, толстый загривок переходил в тяжелые плечи, только рыжие глаза и широченная пасть остались прежними.
Измененный отбросил наконец измочаленный труп овцы, заревел и бросился к нам. Я увернулся из-под лапы, рубанул по бедру и оказался за его спиной. Плюнул, отбросил щит в сторону, запрыгнул ему на спину, ухватившись левой рукой за ухо. Простодушный и Булочка кололи мечами в живот, не давая отвлечься на меня. Я всадил лезвие топора в шею, и тут же из раны пошла желтая пузырящаяся пена с едким запахом. Это напомнило огненного червя, только у того из-под кожи текла обжигающая красная лава.
Тварь махнула лапой, и я спрыгнул с него обратно. И увидел, как в месте разреза нарастает жир, полностью сливая шею с плечами.
К нам подбежал второй отряд.
— Он не быстрый, — крикнул я Бьярне. — Только не рубится совсем. И раны зарастают.
Все вместе мы наскакивали на измененного, пытались разрезать сухожилия, вспороть живот или отрубить кисти. И хотя раны то и дело появлялись на нем, они тут же затягивались желтой пеной, и тварь укрепляла те места еще одним слоем жира, перемещая его под кожей.
Постепенно к центру поля стянулись все ульверы. Альрик стоял в стороне, размышляя.
Я вырвался из круга, подошел к хёвдингу.
— У нас не хватает сил, чтобы прорубить этот жир. Мы так седмицу можем простоять. Он нас не успевает зацепить, а мы его не можем убить.
— Так пробуди дар, и я вступлю в бой, — усмехнулся Альрик.
— Не выходит. Может, я не чую опасности?
— Посмотри на него. Видишь разницу с тем, каким он был в начале?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я посмотрел. Теперь измененный снова выглядел тварью. В некоторых местах он исхудал чуть ли не до костей, а в других — жир торчал, будто нарост на дереве.
— Вижу. Ну и что?
— Нет, не видишь. Чем дольше мы его рубим, тем меньше жира в нем остается. Думаю, нужно его вымотать хорошенько.
— И жир уйдет?
— Хвала Фомриру, он не успел стать сторхельтом. Кто знает, каким бы стал его жир после этого? Может, непробиваемым как железо? Или бесконечным как море?
Альрик замолчал, а потом рявкнул:
— Разбуди свой безднов дар. Долго мне стоять еще?
Я кивнул и побежал обратно к измененному. Но не успел я до него добраться, как тонкая исхудавшая рука твари вдруг метнулась и схватила одного хирдмана. Того, что с крепкими костями.
Тварь подтянула его к пасти и попыталась укусить. Зубы сомкнулись на кольчуге и мерзко заскрежетали. Удары градом посыпались на измененного. Энок втыкал одну стрелу за другой, но они бессильно застревали в жире, а желтая пена выталкивала их наружу. Сварт вцепился в ногу Костей и рванул его на себя. Кости орал дурью и молотил кулаками по носу твари. Я запрыгнул на плечи Коршуна, затем перескочил на измененного и вогнал топор в плечо той руки, что держала хирдмана. Вытащил и снова ударил. Брызги пены обожгли пальцы, словно я ухватил медузу за щупальца. Хлесткая оплеуха снесла меня прочь. В голове зазвенело, и я не сразу смог встать.
А когда очухался, увидел, как измененный отрывает Костям ногу, отбрасывает самого хирдмана в сторону, затем перепрыгивает через ульверов и бежит обратно, к овцам, обгладывая ногу на ходу.
Меня кто-то вздернул на ноги и потащил за собой. Альрик!
— Я ошибся. Когда он худеет, то ускоряется. И хотя он не умеет драться, как человек, но свои способности знает отлично.
— И что делать?
— Дар! Мне нужен дар. Или я пойду на него так. Делай что хочешь, но мне нужна стая. Понял?
Я припустил еще быстрее. Надо перехватить измененного, пока он не добрался до овец и не нажрал жир снова.
Тварь обглодала на бегу мясо, схватила первую попавшуюся овцу, остальные, бешено блея, разбежались в стороны. И я увидел, что возле изгороди скрючился человек, испуганно вскинул руки, чтобы защитить себя.
Бездна! Это же Неви! Как он… Почему удрал с корабля? Захотел взглянуть на Измененного? Или решил, что его двух рун хватит для сражения? И куда смотрел Живодер?
— Беги! — заорал Плосконосый и диким прыжком очутился между Неви и измененным.
Тварь схватила Фастгера и замерла в растерянности. В одной лапе — овца, в другой — человек. Кого же жрать первым?
Но первым был Аднтрудюр. Он ударил мечом по заднице твари, разделив ее на четыре части. Затем подлетел Эгиль. Вепрь. Коршун.
Я глубоко вдохнул. Моя стая. Мои волки. Ну, давай же! Давай!
Тварь швырнула овцу в ульверов и потащила к пасти Плосконосого. Простодушный изо всех сил ударил мечом по руке твари, и та отмахнулась Фастгером так, что его голова столкнулась с головой Херлифа.
Простодушный упал замертво. Плосконосый обмяк в лапе измененного. Я застыл с топором над головой.
Сверху упал Альрик и вогнал меч в середину груди твари. Та выронила добычу и снова попыталась удрать. Но успела сделать лишь три шага, как Беззащитный вновь оказался перед ней и снова его меч погрузился в тело. Желтая пена уже не успевала заживлять раны. Измененный с каждым вдохом всё истончался и усыхал. Теперь он больше походил на богомола. Но и его движения убыстрялись.
Мы, затаив дыхание, смотрели на битву двух хельтов.
Тварь молотила руками, подпрыгивала на месте, иногда падала на четвереньки, а Альрик отплясывал вокруг нее, отбиваясь и нападая в ответ. Меч мелькал в его руках с бешеной скоростью. Во все стороны летели клочья желтой пены, а потом смешались с красными брызгами.
Я побежал к сражающимся и отшатнулся, едва приблизившись: щеку ошпарило огнем.
