быстро, чтобы удовлетворить меня, — мрачно сказала Ниниэн. — Что касается удивления, я всегда полагала, что Тринейр, скорее всего, будет первым, кого сбросят со льдины, чтобы проверить, нет ли кракенов. — Она пожала плечами. — Его проблема заключалась в том, что он всегда хотел быть самым умным среди них, даже когда это было не так. Не знаю наверняка, что он на самом деле сделал, чтобы вывести Клинтана из себя, но он должен был иметь в виду, что с начала джихада его область знаний не пользовалась большим спросом. На самом деле, я была бы готова поспорить, что по крайней мере половина причин, по которым он пошел на Наказание, заключалась в том, чтобы Клинтан мог дать урок Мейгвейру и Дючейрну. У них есть навыки, которые ему все еще нужны, так почему бы не использовать кого-то, кто ему не нужен, в качестве того, что инквизиция любит называть «обучающим моментом»?
Ее глаза были очень темными, выражение лица холодным, и Мерлин задумчиво посмотрел на нее, кивнув.
— Нисколько не удивлюсь, если ты права насчет этого, любимая, — сказал он. — Знаю, что ты в любом случае права насчет того, как работает разум Клинтана. И ты определенно знаешь всех вовлеченных игроков лучше, чем кто-либо из нас. Но это оставляет интересный вопрос. Что вдохновило его устроить «обучающий момент» именно в это время?
— Не могу ответить на этот вопрос, но я бы поспорила на свои рубиновые серьги, что это как-то связано с тем, что Кинт, Истшер и другие делают с армиями Храма. — Ниниэн сделала глоток какао. — Клинтан, должно быть, впадает в отчаяние, и он из тех, кто отрабатывает свои страхи, убивая других людей. Если бы мне пришлось гадать, Тринейр, вероятно, был достаточно глуп, чтобы предложить переговоры с нами. Либо это, либо одна из двух фигур Клинтана, которые ему все еще нужны, сказала что-то, от чего ему нужно было отговорить, убив кого-то другого.
— Ты же не думаешь, Ниниэн, что Клинтан поддержал бы переговоры, даже если бы они были всего лишь уловкой, чтобы выиграть время? — спросил Нарман.
— Сомневаюсь, что он даже подумает об этом, — ответил Мейкел Стейнейр, прежде чем Ниниэн успела это сделать. Он покачал головой с мрачным выражением лица. — После всего этого кровопролития он должен знать, что лично он не переживет поражения, что бы еще ни случилось. Как сказал бы Кэйлеб, этого так просто не произойдет. И даже если он не понимает, что мы потребуем этого из соображений справедливости, он прекрасно знает, что на нашем месте он потребовал бы этого из мести. Он не собирается делать ничего, что могло бы привести к такому результату.
— Думаю, ты совершенно прав, Мейкел, — согласилась Ниниэн. — И я бы добавила, что он воспринял бы готовность к переговорам, независимо от того, была ли она искренней или нет, как фатальный признак слабости. Он уверен, что, как только об этом станет известно, любая оставшаяся поддержка джихада испарится. В конце концов, если Храм готов к переговорам, то очевидно, что на самом деле это с самого начала не было схваткой не на жизнь, а на смерть между Богом и Шан-вей. Бог не ведет переговоров с Матерью Лжи. Если храмовая четверка — ну, сейчас тройка — готова к переговорам, то они фактически заявляют, что мы все это время были правы. Что это была война смертных людей, утверждающих, что они говорят от имени Бога, и теперь, когда они проигрывают, они пытаются спасти все, что могут, из своих собственных позиций и власти.
— Это в значительной степени то, о чем я тоже думал, — вставил Уэйв-Тандер. — Особенно часть о том, что это подтверждает нашу позицию о борьбе против людей, которые извратили Божью волю. Клинтан столь же высокомерен, как и остальные, но он достаточно умен, чтобы признать это.
— Не упускайте из виду возможность того, что в этом могут быть замешаны его собственные убеждения, — сказала Оливия Бейц. Ее изображение сидело на террасе дворца Эрейстор — или, скорее, его электронного двойника в виртуальном компьютере в пещере Нимуэ — рядом с ее мужем. Он приподнял бровь, глядя на нее, и она пожала плечами.
— Мы никогда не могли по-настоящему решить, сколько в нем коррумпированного цинизма, а сколько подлинного фанатизма, — напомнила она ему. — Если уж на то пошло, я очень сомневаюсь, что он сам смог бы их разделить. Но мы всегда знали, что им двигала, по крайней мере частично, искренняя приверженность его собственному извращенному видению того, на что похож Бог, и я думаю, что вполне возможно — действительно вероятно, — что он отступает в — как ты это назвал на днях, Мерлин? «Бункерный менталитет», не так ли?
— Это действительно похоже. — Мерлин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди с задумчивым выражением лица. — И думаю, что ты права. Клинтан не из тех, кто когда-либо мог по-настоящему поверить в возможность того, что он потерпит неудачу. Это просто не в его характере. Но теперь доказательство того, что он потерпел неудачу, есть у всех на виду, даже у него. Так что на самом деле вполне вероятно, что он будет настаивать на том, что Бог и архангелы придут на помощь, что бы ни случилось. Но чтобы это произошло, он и другие должны доказать, что они достойны божественного вмешательства, а это значит сражаться до последней капли крови всех остальных.
— Я боялся, что вы все это скажете, — вздохнул Нарман. — Потому что, судя по тому, как я это считываю, это не очень хороший знак с нашей точки зрения. Если он способен отправить Тринейра на казнь, то он, очевидно, полностью контролирует ситуацию, и это означает, что он действительно собирается сражаться «до последней капли крови всех остальных», но не позволит даже крупице рациональности проникнуть в позицию Храма.
— Мне неприятно это говорить, — медленно произнес Пайн-Холлоу, — но действительно ли это плохо с нашей
