— Ладно, ладно! — согласился Бордюр. — Стойте на своем. Это ничего не меняет. Вы свободны от каких-либо обязательств перед нами. Вы их и не подписывали. Мы не можем и не будем принуждать вас к чему-либо, требовать от вас каких-то действий. Мы можем лишь просить вас о неких услугах или даже советах. А вы станете соблюдать свои интересы. Может, и от нас добудете пользу. Договорились?
— Я перевариваю ваши слова, — сказал Шеврикука.
— На это не уйдет много времени, — сказал Бордюр. — Вас вызывали к Увещевателю…
— Да, вызывали, — Шеврикука поглядел в глаза Бордюру. Синиесиние.
— И что?
— Там известно о моих общениях… с вами.
— С Отродьями Башни, вы хотели сказать? Не стесняйтесь, не стесняйтесь! — подбодрил Шеврикуку Бордюр. — Нас нисколько не обидит.
— Хорошо известно. Со многими подробностями. Все мне, естественно, не открывали…
— Мы догадывались об этом. И мы знаем об этом. Вот потому-то, в частности, и решили считать вас свободным от всяких обязательств перед нами…
— И было дадено мне понять: «То, чем хотят овладеть Отродья Башни, у домовых есть». Скорее всего, для передачи вам.
— А то вы об этом не знали? — удивился Бордюр.
— Знание мое было смутное, — сказал Шеврикука.
— Отчего вы не предпринимаете поиски доверенности Петра Арсеньевича? — спросил Бордюр.
Шеврикука опять взглянул в глаза собеседника.
— Да-да, — закивал Бордюр. — Мы тоже о многом осведомлены. О многом. И более того…
Тут он замолчал.
— У меня нет желания, — сказал Шеврикука.
— Другие отыщут! — разволновался Бордюр. — Другие!
— И пусть отыщут, — сказал Шеврикука. — Кстати, если вы так осведомлены обо всем, не поделитесь ли со мной знанием? Зачем мне обретать эту доверенность, что в ней такого важного, чтобы я ринулся ее отыскивать?
— Ну… Нам, конечно, не все известно… — смутился Бордюр. — Но о сути мы догадываемся. Однако если я вам сообщу… Словом, надо ли рассказывать спешащему в кинотеатр содержание фильма?
— Я вас понял, — кивнул Шеврикука. — Но я никуда не спешу и спешить не собираюсь.
— Хорошо, — поразмыслив, рассудил Бордюр. — Оставим в стороне историю с Петром Арсеньевичем… Я понимаю… Вы — сами по себе… Или сам по себе… И таким желаете пребывать дальше… Вы — одинокий наездник…
— Домовые наездниками быть не могут, — сказал Шеврикука.
— Ну… одинокий охотник…
— Ни за чем сейчас охотиться не намерен.
— Экий вы сегодня привередливый, — подосадовал Бордюр. — И определения вам не подберешь…
— А Пузырю, или тому, что спустилось на бульвары, какие вами подобраны определения? — спросил Шеврикука.
— Есть технические… Вам они вряд ли о чем поведают… — сказал Бордюр. — А в обиходе мы стали именовать его Пузырем. Как и все.
— Он не от вас?
— Нет, — покачал головой Бордюр. — Не от нас.
— И природа его вам не ясна? — удивился Шеврикука.
— Не совсем ясна… — не сразу выговорил Бордюр.
И было видно, что он в смущении. Или в растерянности.
— У вас в Землескребе появилось привидение, — помолчав, сказал Бордюр. — Известно, что и не без вашего соучастия…
— Ну, это… Назовем так: условное привидение, — уклончиво протянул Шеврикука.
— Хорошо. Условное. А с безусловными привидениями, опять же известно, вы поддерживаете отношения. Вы к ним вхожи…
— Случается… Или, вернее, случалось…
— Нельзя ли бы было с вашей помощью войти в отношения с привидениями и призраками и нам?
— А вы сами что… — теперь Шеврикука удивился искренне.
— Не слишком пока получается, — замялся Бордюр.
— И это для вас важно? — спросил Шеврикука.
— Важно, — кивнул Бордюр.
— Хорошо, — сказал Шеврикука. — Это можно устроить. Как скоро?
— В ближайшие дни. Впрочем, спешка не нужна. И нам придется кое-что обсудить.
— Дадите знать.
— Сейчас такая пора, — сказал Бордюр, — когда возможны Самозванцы…
— Я уже слышал подобные слова…
— Вы не хотели бы стать Самозванцем?
— Каким это и где?
— Хотя бы в вашем… сословии…
— Нет, — сказал Шеврикука, — не хотел бы.
— Отчего же так? Вы личность рисковая. А тут и власть, и приключения. И Марина Мнишек. Вот бы наворочали дел!
— Из-за Марины Мнишек в первую очередь не следует идти в Самозванцы, — сказал Шеврикука.
— Ну, насчет Марины Мнишек я пошутил, — как бы уступил Бордюр, — и вы пошутили. Но если всерьез? А то ведь бесконечность повторений схожих ситуаций. Вам не скучно?
— А что, вам вышла бы выгода, если бы я стал Самозванцем? — спросил Шеврикука.
Вежливый нынче Бордюр нахмурился. Но сейчас же к нему вернулась доброжелательность.
— Это я так, для самого себя… Чтобы лучше понять вашу личность… Но ведь кто-то непременно рванется в Самозванцы.
— Может быть, — согласился Шеврикука. — Но не я.
— Вы имели разговор с неким Концебаловым, желающим ощутить себя всадником-оптиматом с полномочиями и колесницей?
Теперь помрачнел Шеврикука:
— Да, имел. Но почему какие-то частные мои беседы должны интересовать вас?
— Нас интересуют Лихорадки и Блуждающий Нерв.
— Я не дал согласия выполнить просьбу Концебалова.
— Но вам знакомы Лихорадки и Блуждающий Нерв…
— Давно держусь подалее от них.
— Видите ли… Опять же мы можем лишь просить вас…
— Что вам так дались Лихорадки-то?
— Их ведь немало. И они разные…
— Изначально завелось двенадцать больших Лихорадок, — согласился Шеврикука. — По одному списку — Гнетея, Трясея, Скорчея, Знобея и прочие. По другому списку — Озноба, Ражога, Зевота, Блевота, Костоломка, Вазья Дорька, ну и так далее. Позже они, конечно, получили более надменные и научные имена. Потом к ним добавились и иные.
— Среди тех, что добавились в последние десятилетия, некоторые имеют отношение не только к людям, но и к нам…
— У вас с ними затруднения? — спросил Шеврикука.
— Пожалуй, да… — кивнул Бордюр.
После этих слов лицо собеседника Шеврикуки стало корежить, будто некие молнии принялись терзать кожу (или оболочку?) Бордюра, а тело его затрясло. И так продолжалось с полминуты.
«Эко его прихватило!» — удивился Шеврикука.
Бордюр стоял удрученный, молчал, будто боялся заговорить, в ожидании более жестоких сокрушений и трясок.
— Извините, — все же произнес он. Корежить его снова не стало, и он продолжил, но осторожно, как бы имея в виду невидимых и, возможно, далеких недоброжелателей. — Вы, наверное, слышали о болезнях компьютеров, о вирусах, эпидемиях и прочем…
— Слышал.
— Стало быть, можете предположить, пусть и приблизительно, пусть и в примитивном варианте, я нисколько не хочу обидеть вас, но это так, что я имею в виду…
— Могу.
— Ну и?.. — Бордюр смотрел на Шеврикуку искательно.
— Нет, — сказал Шеврикука твердо, так, чтобы Бордюр и все, кто стояли за ним, почувствовали эту твердость. — К Лихорадкам я соваться не буду.
— Ну что ж, ну что ж, — посуровел Бордюр. — Мы, конечно, и сами сумеем устранить помехи и затруднения. А на вас мы смотрели как на некую несущественную частность.
— И правильно делали. От моего проникновения к Лихорадкам никакого толка не вышло бы, — как бы желая смягчить Бордюра, произнес Шеврикука. — Подалее от них, подалее!
— Полагаю, что они сами к вам приблизятся, — сказал Бордюр. — И очень скоро. И полагаю, что они явятся к Пузырю. И Лихорадки. Я имею в виду, конечно, не Ознобу с Вазьей Дорькой. И Лихорадки. И Блуждающий Нерв.
— Зачем им Пузырь-то? — обеспокоился Шеврикука.
— А там и откроется, — пообещал Бордюр.
Шеврикука ощутил, что собеседованию наступает конец.
— Значит, мы договорились об одном, — сказал Бордюр.
— Да, — согласился Шеврикука. — С привидениями и призраками я вас познакомлю. С кем и когда — вы решите сами. Впрочем, контакта на высоком уровне я вам не обещаю.
С тем они и расстались. Бордюр уходил значительный, палку с набалдашником, инкрустированным янтарем, выбрасывал вперед движением богатого британца, отправившегося развлечься в клуб почитателей юридических казусов. Хотя в тот клуб вряд ли бы впустили личность в чесучовом костюме. Впрочем, может быть, впустили бы и в чесучовом… Опять Шеврикуке подавали знак.
Возвращаться в Землескреб Шеврикука не спешил, присел на скамью невдалеке от детского пруда. Был бы курильщиком — задымил бы. Значит, у них затруднения. Экие приятельские отношения возникли вдруг между барином-начальником из летающего вагончика и мелким домовым, перебежчиком к тому же, каким его, несомненно, числили Отродья Башни. Или могли числить… Затруднения. Так, стало быть, ими, возможно, и объяснялось затишье в Останкине. Вот-вот Отродья намерены были открыть боевые действия, грозовые тучи набухали, производились и атаки с погромом музыкальной школы, и вдруг линия огня сама по себе как бы исчезла. Надолго ли? Вряд ли надолго. Шеврикука не сомневался в этом. Не сомневался и в том, что Отродья с компьютерными или какими там Лихорадками и вирусами разберутся и без его участия. Кстати, не прихворнул ли Б. Ш., Белый Шум, не оттого ли его заменили Тыслой и Потомком Мульду? Оплошным созданиям гуманитариев всякие Лихорадки и Блуждающие Нервы, видимо, были нипочем. Впрочем, что Белый Шум! В больших играх и затеях и он, как Шеврикука, наверняка был «несущественной частностью».
