Он помнил, что эти любавы, могут воздействовать только на тех, кто сам этого хочет, а коли этой силе сопротивляться, то хрен, что они смогут сделать. Ни такие они и всесильные, а вот использовать свою дочь и её муженька в игре с Курушем, пожалуй, будет можно. Даже нужно.
Тигран тут же решил, что, как только Царь Царей уподобится призвать его к себе, то под предлогом какой-нибудь болезни, а лучше увечья, мол, на охоте упал, повредился, отправить послами в Экбатаны эту парочку, со всем их отрядом, с чётким указанием, чтоб своё колдовство применяли там. И чем бог не шутит, Зарине, возможно удастся смягчить Куруша, а может быть и вернуть его расположение к Тиграну.
А если ей не удастся дотянуться до Царя Царей, который, тоже прекрасно знает секреты любавиц, то по крайней мере, прибить Славой Креза, сделав его ручным и податливым, чтоб он запел Повелителю, другие песни, угодные Тиграну.
Эти мысли ему показались хорошими и настроение резко пошло вверх. В свете уже принятого решения, он пожалел, что поспешил с этим юнцом, предлагая ему разговор по душам. Не так надо было с ним говорить. Не так.
Надо было сразу, как предлагал Хартан, его «правая рука», ведающий его делами с Курушем, прижать хвост этому мальцу, показав силу и заставить со страха, выложить всё, как на духу: с чем прибыли, что задумали.
На худой конец, от несчастного случая на охоте, да ещё такого молодого и не умелого, никто не застрахован, поэтому, его и попытать можно, да и избавиться вовсе, не велика потеря. А к Курушу, направить только дочь с её девами. К незамужней Зарине, там будет больше интереса.
То, что этот Кайсай, болтался при ней, как не пришей кобыле хвост, Тигран понял чётко. Похоже, этого мальчика все играют в тёмную. Он даже не знает, что дочь, уже давно скинула его ребёнка, а незнание таких вещей, говорит о многом.
Зарине знает, Райс знает, его в письме уведомили, а этот рыжий простофиля, до сих пор ничего не знает, не ведает. Отсюда следует, что мальчишку держат на привязи, лишь для какого, короткого деяния. Как ядовитую стрелу, раз пущенную из укрытия, без надежды в последствии подобрать обратно. Он расходный материал. Мясо. А на кого его решили нацелить? На Куруша? А ведь вполне может быть. И что в этом случае стоит предпринять? Помочь или предотвратить?
Дилемма. И решив, что это будет зависеть от знания его цели и подробностях задания этой пары, решил обдумать это, лишь после серьёзного разговора с дочерью.
На самом деле, Кайсай знал, что Зарине избавилась от их ребёнка, но только узнал он, действительно, из всех, пожалуй, самый последний. Нет. Ему ничего не сказала сама Зарине, не поведала и Райс. Золотце промолчала, хотя возможно, она тоже не знала. Его просветила Гюрза, уже в этом походе и то, по секрету и лишь, когда они сдружились.
Рыжий на удивление, с одной стороны, воспринял данную весть равнодушно и спокойно, но с другой, дополнительно возненавидел свою, теперь уже, по-настоящему поддельную жену.
Обдумывая всё это, Тигран решил, пока, пацана не убивать. Может действительно пригодится, как расходный материал в будущем, но прижать, мнимого зятя, он всё же решил не откладывая. Завтра же. А вот уже после этого, наконец, поговорить с дочерью, при любом раскладе, заставив её играть на родного отца и на род, а не на «чужую тётю» и облачные мечты.
С этими мыслями, воодушевлённый забрезжившим просветом в чёрных тучах неприятностей, обложивших его вокруг, он покинул храмы, но к столу больше не вернулся. Лишь пройдя мимо, дал знак своей «левой руке» Тарханиспану, тому, что приводил к нему молодого бердника, следовать за ним, а также, поднимаясь уже по каменной лестнице в свои покои, поймав взгляд Ашпани, крутившемуся возле дочери, тоже кивком головы дал понять, что ждёт его у себя.
И Тарханиспан, и Ашпани были его поверенные в делах орды. Второе крыло своих приближённых и ведающих имперскими делами, Тигран решил, пока, к своей задумке не подключать. Их время придёт позже.
После короткого совещания в царских покоях, на котором царь вкратце изложил свой план, было решено не оттягивая, завтра же с утра, вывести наглого пацана на «охоту» в горы и там, с ним поговорить, по-мужски. Вытрясти из молокососа всё, что ему известно, прижать к ногтю и заставить плясать под Тигранову дудку, застращав до полусмерти.
Памятуя о том, что он действительно может оказаться учеником старого бердника, хотя, Тигран и видел этого Деда, но лишь полуживого и немощного, и не представляющего, что он мог из себя представлять, как воин и чему мог научить этого сосунка, всё же решил перестраховаться и взять с собой на «царскую охоту», пяток отменных рубак, из числа доверенных воинов.
Возражения Тарханиспана, что каждый из оглашённых воинов стоит десятка, таких, как этот пацан и отборные рубаки, могут посчитать за обиду принимать участие в избиении мальца, Тигран жёстко пресёк, лишний раз доведя до Тарханиспана, что их задача, как можно сильнее напугать и застращать, а не просто, отлупить, поэтому всем быть не обиженными, а злыми. Очень злыми и смертельно опасными.
Самого же Кайсая, было решено заранее не ставить в известность, а разбудив по утру, спросонок, вытащить его в горы, используя эффект неожиданности. На этом разошлись отлавливать выбранных воинов, приводить их в чувство, после выпитого и инструктировать на утреннюю «охоту».
Утром, на рассвете, поднятый молодой бердник, действительно представлял из себя жалкое зрелище. Ничего толком не понимая, лихорадочно собираясь и постоянно подгоняемый воином-посланником, который только и делал, что чему-то веселился, Кайсай выбежал во двор, на ходу цепляя меч, зашнуровывая кожаный доспех и спросонок, забыв свою шапку.
Выглядел он растерянным и жалким мальчишкой, на фоне ожидающих его восьми элитных воинов, во главе с самим Тиграном, стоявших во дворе с расставленными на ширину плеч ногами и грозно сверля непутёвого вояку, из-под насупившихся бровей. А завидев его косу, воины, подобно дебилам, захрюкали басом, расплываясь в похабных улыбках.
— Поедешь с нами на охоту, — процедил сквозь зубы царь, — посмотрим, что ты за воин.
Молодой бердник засуетился, закрутился на месте, как будто, что-то потерял и жалобно протянул в ответ:
— Шапку забыл…
— Не замёрзнешь, девонька — рявкнул Тарханиспан, указывая латной рукавицей, в направлении уходящего уже из двора Тиграна, — а коль ухи холодком прихватит, косой окрутишь. Теплее будет.
Пацан потупил глазки, под дружный гогот латных молодцов. По его виду, можно было сказать, что он, всё ещё толком не проснулся и поэтому, абсолютно, ничего не понимает, что происходит. Тем не менее, бердник, тут же встрепенулся, мотнул своей косой, закручивая её на шею и сорвавшись с места, побежал догонять удаляющегося царя. Закованные в металлическую бронь воины, грузно и громко брякая, устремились за ним.
Лабиринты крепости прошли молча. На выходе, подали коней. Тигран, без брони, в своих уже привычных золотых одеяниях и Кайсай, в лёгком кожаном броннике, забрались в сёдла самостоятельно. Тяжело вооружённым воинам, в сёдла подняться, помогли и отряд галопом запылил по дороге.
Впереди скакал царь. За ним Тарханиспан и Ашпани, парой. Дальше ехал Кайсай, взятый в плотную коробочку: по паре воинов с каждой стороны и один сзади. Судя по виду степного мальчишки, он явно нервничал, боязливо озираясь по сторонам, а значит всё шло по плану.
Тигран решил далеко не удаляться, а свернув за холм, на первом же повороте, съехал с дороги и повёл отряд в травяное море, подальше от проезжей стези. Заехав за ещё один холм, чтоб и с дороги видно не было, он остановился и показательно небрежно, спрыгнул на землю, пуская коня пастись, хлопнув того по крупу.
Тарханиспан и Ашпани повторили действия царя и встали слева и справа от Тиграна. Остальные же воины, оголив со звоном мечи, закружили в карусели, вокруг ничего непонимающего Кайсая. Тот, меч из ножен вынимать не спешил, лишь крутя головой, на кружащих конников, понуро озирался, как загнанный зверёк.
