Однако, нужно отдать должное уму студентки, она быстро оценила происходящие вокруг события и сделала для себя правильные выводы, задёрнув шторы, никуда не выходила из квартиры своих родителей. До тех пор, пока не ожила радиоточка.
Как добропорядочная гражданка она собрала документы, деньги, драгоценности, надела на себя тёплые, практичные вещи, да и вышла, к бойцам «ополчения», вытрясшим из её карманов всё золотишко. Как студентка юридического факультета, Влада перечислила грабителям все статьи Уголовного кодекса. Ох, как они над ней хохотали! До тех пор, пока у пикапа не появилась Аня.
Дарина Ильинична пояснила девушке за весёлость пиковых и обрисовала наше безрадостное положение. Всё больше и больше мне нравилась деловитая рассудительность пенсионерки. Ох, не зря я с ней возился первые дни. Почему-то вспомнился случай, как она угрожала мне незаряженным ружьём и это вызвало улыбку. Первую за сегодняшний безумный день. Как долго я выдержу в таком режиме, если все дни будут как этот? Ответ очевиден…
Во время очередной стоянки окинул взглядом женский отряд и решил, что пора остановиться на ночёвку. Хотя было ещё не поздно, Аня и Влада выглядели измотанными. Ильинична, как это ни странно, была бодра и готова отмахать ещё километров с десять. Разместив женщин в одной из пустых квартир, сам поднялся на крышу высотки и осмотрелся с помощью оптического прицела.
Ветер бросал резкие, холодные порывы в лицо и гнал по асфальтовым артериям города мелкий мусор и пыль. Ещё не буря, не ураган, но уже совсем не тот спокойный, ласковый бриз, радовавший с самого утра. Порывы зло трепали волосы и заставили по коже побежать стада мурашек. Он был холодный, северный и колючий, да ещё и дувший почему-то с юга. Интересно, что в Улье происходит с атмосферой? Когда один кластер прилетает из суровой зимы, а другой из знойного лета? Я не метеоролог, но наверняка тут ещё и не такие погодные аномалии случаются.
На крыше я замер на месте, в одной позе, чтобы не привлечь к себе случайно внимание кого-то из развитых заражённых или иммунных. Вокруг нас ничего не изменилось. Мы находились в районе с плотной жилой застройкой «тихого» кластера, как я назвал для себя соседнюю соту из странной параллельной реальности. Тут не было видно толп заражённых. Нет, на глаза, то и дело, попадались медляки или бегуны. Низшие заражённые или стояли, покачиваясь на месте, или потревоженные громкими звуками ковыляли дёрганной, шаркающей походкой к источнику шума.
Иррациональный страх перед ужасными «зомби» уже улетучился. Полегчало, когда понял, что не имеют здешние мертвяки к некромантии и вуду никакого отношения. Так-то я никогда во всякую астрологию, мистику и прочую хиромантию не верил, можно даже сказать, исповедовал научный атеизм. Однако, стоило взглянуть в голодные глаза первого же медляка, как вся моя убеждённость испарилась. Да, и как можно быть уверенным в своих взглядах, когда вот оно доказательство их ошибочности. Прямо перед твоими глазами. Урчит, шаркает ногами по асфальту и неодолимо хочет тебя сожрать.
Но для меня с шашкой в руке медляки уже представляли угрозу лишь при большом количестве. Не то, чтобы я стал мастером владения длинными клинками, но оружие казаков показало себя даже лучше, чем я от него ожидал. Никого вроде матёрых бегунов, лотерейщиков и более жутких тварей, в кого они эволюционируют, если плотно кушают, не видно, но тут и там встречаются следы их присутствия.
Вот, на дороге стоит микроавтобус, раскуроченный так, что складывается полное впечатление — этот несчастный драндулет стал участником дтп с тиранозавром. Двухмиллиметровый металлический корпус разорван когтями так, что острые обрывки металла до сих пор блестят рваными краями. Вездесущая ржавчина ещё не успела испятнать их рыжей коррозией. А вот у остановки такой же распотрошённый рейсовый автобус, как и все машины в этом кластере, иностранного производства. Оба этажа автобуса вскрыты словно консервная банка. Всё вокруг запятнано тёмными лужами свернувшейся крови. Разорванные, перевёрнутые и вскрытые легковые автомобили я даже не считал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По всем признакам, развитые заражённые тут побывали. А куда же они делись? Ушли. Просто ушли? Нет. Совсем непросто. Ушли голодной, ненасытной ордой, сожрав на своём пути всё, что не сумело или не смогло убежать. Потому как, я не знал ни одного животного, способного когтями кромсать автомобильный металлический кузов. Даже медведь или лев на такое неспособны, что уж говорить о земных хищниках попроще да помельче. Потому что, для такой задачи нужна непросто дикая мощь, а когти по прочности не уступающие легированной стали, а может, даже превосходящие её.
Всё, что я понял о заражённых за последние дни, так это то, что их организмы мутировали под действием спорового заражения, из-за чего находятся они в постоянных трансформациях и росте. Все эти изменения требуют колоссального количества белковой пищи, а это подразумевает фантастически разогнанный метаболизм. Так что, на вопрос — зачем развитые мутанты покинули этот кластер, можно не отвечать. Лютый голод погнал их туда. Они ушли в поисках пищи на другие кластеры, туда где найдутся вновь загрузившиеся люди. Ничего не подозревающие об опасности новые попаданцы в Улей. Свежая кровь или как здесь цинично их называют, свежаки.
Почему не ушли медляки? Тут тоже всё несложно. Умом они скорбны. Возможно, те, кто недостаточно расторопен, чтобы сожрать кого-то в первые часы после перерождения, обречены на голодную смерть или же послужить в качестве пищи для других, более развитых заражённых. Случаи и косвенные свидетельства, что мертвяки поедают не только иммунных, но и себе подобных, уже случалось наблюдать. Ясно, что они переключатся на иммунного, если таковой вдруг объявится, но и голодной смерти предпочтут схарчить урчащего собрата.
То, что развитые твари покинули «тихий» кластер — очень хорошая, даже отличная новость. Вероятно, тот лотерейщик, который меня подловил, на выходе из магазина был одним из последних здесь, подъедавший, что осталось.
Окончательно продрогнув, я спустился с крыши на пару этажей вниз. Ловя последние лучи заходящего солнца, посчитал добычу, доставшуюся мне из элиты. Насчитал: шестьдесят три спорана, что согрело мою иммунную душу пониманием — есть из чего бодяжить этот мерзкий живун; двенадцать горошин неизвестного пока мне назначения, с которыми было решительно неясно, что делать; три чёрных жемчужины, я долго катал в ладони и любовался, но ни одна не попросилась её проглотить, как та, самая первая; была и одна красная жемчужина, каких я ещё ни разу не видел, но сразу узнал.
Обычный жемчуг, бывает, имеет розоватый цвет, но вот этот шарик был почти цвета рубина. Он словно ловил лучи заходящего светила и аккумулировал их. Не сиял, нет, но они словно преломляясь застревали, задерживались в нём. В полупрозрачной структуре я видел что-то похожее на неясные вкрапления и прожилки, удивительным образом, делающими шарик ещё прекрасней. Пока я любовался совершенным богатством этого мира, жемчужина нагрелась, став ощутимо горячей, и будто бы завибрировала. Что это? Моя воспалённая фантазия или шарообразный биокристалл из башки заражённого и на такое способен? Но размышлять я не стал! Поняв, что вот она моя прелесть, проглотил её, запив из литровой трофейной фляги живуном. Поморщился. Процент алкашки в этом нектаре был значительно выше, чем в том, который готовили мы. Практически водка, разбавленная градусов до тридцати, причём выпивка не лучшего качества. Что заставляет людей пить дешёвое пойло, когда магазины сюда прилетают регулярно и завалены всем, чего душе угодно? Аж передёрнуло от отвращения, но в следующий миг я уже забыл о гадком привкусе во рту и наслаждался чувством приятного тепла в животе. Красная жемчужина стала частью моего организма, разливаясь по моей кровеносной системе и нервам неизвестной субстанцией. Я ещё не понял в чём мой дар, но надеялся на какою-нибудь боевую способность, которая поможет в борьбе с заражёнными и иммунными.
