А через два года Феозва родила ему сына, которого они назвали Владимиром, а через три года на свет появилась дочь Ольга, которую в семье звали просто — Леля. И Дмитрий Иванович продолжал наперекор всему надеяться, что ему удастся устроить семейную жизнь и обрести на старости лет покой и счастье.
Часть третья
ОБРЕТЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ
Хороша всякая земля, но лучше всех своя.
Русская поговорка Глава первая
Прошло два года, и однажды летом Менделеева и его доброго знакомого Николая Павловича Ильина пригласили в Москву, на Международную мануфактурную выставку. Во время поездки они, чтоб как-то скоротать время, играли в шахматы, которые Дмитрий Иванович неизменно брал с собой в поездки. Ильин играл неважно, а потому сердился, теряя то одну, то другую фигуры. Менделеев же при этом тихонько хихикал и потирал руки. Причем после каждого удачного хода неизменно произносил:
— Позвольте, сударь! — А хорошие ходы противника комментировал услышанной однажды им от одного поляка фразой: — Зело борзо, пани!
— Никакой я тебе не пан, а тем более не пани, — не поднимая головы, отвечал Ильин, добавляя: — Я потомственный русак. Так что прошу не путать польского задиристого зайчишку с нашим хитроумным русаком.
Через какое-то время к ним осторожно подсел солидный господин с золотыми часами на цепочке, в которые он постоянно без видимой причины поглядывал. Менделеев заметил это и спросил:
— Видать, новые часики, коль их все время в руках подержать хочется? — А тот был рад случаю заговорить с ними, чего сам сделать, не желая мешать игрокам, никак не решался.
— Точно заметили, сударь, для меня новые, а так не знаю даже, сколько им годков, случайно ко мне попали…
— Нашли, что ли?
— Можно и так сказать. В картишки выиграл. До этого проигрался целиком, а на последнюю ставку один из игроков, не имея наличности, часы свои поставил. Вот мне тогда и повезло: карта нужная пришла, потому часики эти мне и достались. — При этом он тяжко вздыхал и утирал платком мокрый лоб.
— А до этого, говорите, проигрались?
— Начисто!
— И много ли? Коль не секрет…
— Цельное имение. Боблово зовется. Не слыхали?
— Нет, не приходилось. А где это?
— Да в Клинском уезде! Оно раньше князю Дадиани принадлежало, а после его смерти на торги выставили. Я об этом узнал, решил выкупить, да не судьба. Накануне к приятелю заглянул, а там компания, картишками балуются. По маленькой… Вот с пяточка все и началось, а дошло до тысяч. И сам не заметил, как. Везло мне поначалу, я и разошелся. Решил, все скопленные денежки поставлю, думал, удвою. Ан нет, не судьба. Одна карта не так легла — и готово, всего лишился.
— Поди, дама пиковая подкузьмила? — хитро прищурившись, спросил Менделеев.
— А вам то откуда известно? — Неудачливый игрок аж открыл рот от удивления. — Кто-то рассказал? Ответьте, хочу знать, кто тот подлец.
— Да вы наверняка его знаете: Пушкин Александр.
— Не имею чести, незнаком с таким, — покачал тот головой. — Не из нашинских кто-то…
— Это точно, вряд ли бы он с вами играть сел. Хотя… Как знать, рисковый был малый, потому и пожил чуть.
— Так он что? Уже и умереть успел? Жаль. Встретил бы его, все бы в глаза сказанул без утайки, что думаю о нем.
— Ой, не советую. Он был дуэлянт известный, мигом бы вас к барьеру поставил, а там непонятно, чем дело обернется. Как говорится, пуля дура… Она ведь что карта, может и не туда угодить.
— Так дуэли давно запрещены, кто сейчас на такое решится? В Сибирь мигом отправят по этапу, а нам такое не с руки. Он же, как понимаю, из дворян, те еще балуются этими делишками. А я из купецкого сословия буду, есть что терять. Нам стрельбу устраивать совсем ни к чему. У нас все рубль решает, вовремя на волю пущенный. Не хуже пули иной раз угодит и обидчика успокоит.
— Спорить не стану. А что за Боблово такое, что вы надумали его к рукам прибрать? Какой с него доход для вас мог статься?
— Доброе именьице, только запущенное. Крестьян-то уже несколько годков как освободили, а наделы их ничуть не увеличили, они от безделья мучиться стали, на заработки из деревень цельными ватагами уходят. Собственным трудом, видать, им не прокормиться. Я туда специально наведался: там земли, не поверите, несколько сотен десятин, паши да сей чего хочешь. Я посчитал, оборот с него может быть добрый, за пару лет цена его окупится.
— Да неужто? — удивился Менделеев. — Не верится, что в наших местах можно от земли добрый доход получить.
— А это как за дело возьмешься. Крестьянская сила хоть не дармовая, но дешевше, чем в городе или на фабрике какой. Тем более они готовы и натурой взять, то есть зерном или семенами. Часть пахотной землицы, опять же, можно им сдать на пару сезонов, вот тебе по дешевке и работники обеспечены. А лес добрый на продажу? А скот голландской породы завести? Да мельница, да рыба в прудах. Оно, конечно, ежели не лениться и за дело сурьезно взяться, то и доход будет. Помещики-то в ранешнее времена от земли своей жили совсем не худо. Вот и я губенки раскатал. Да чего теперь говорить, как на часики эти гляну, так в сердце будто льдинки зашевелятся. И думаю себе, отчего же я дурак такой? А обратно не воротишь, может, наперед Господь ума прибавит, отставит от заразы этой…
— Ну, я вам не судья, советов давать не буду, но я вот в карты только с домашними сажусь играть, и то на «ку-ка-ре-ку», не более.
— Вы, видать, умный человек, не то что я. А партейку в шахматы хотите? На эти самые часики. Смотрю, вы недурно играете, и я тоже с детства этой игре обучен. А лучше по мне так в шашки. Там не смухлюешь, все на виду. Согласны, нет?
— Так мне супротив ваших часиков поставить нечего…
— А вон саквояж у вас добрый, думаю, заграничной работы.
— Точно, заграничной, — улыбнулся Менделеев, — я даже знаю, как мастера зовут. Назвать?
— Сделайте милость…
— Менделеев его фамилия. Не слыхали?
— Нет, о таком не слыхал. Верно, кто из немцев или австрийцев будет…
— Вот ведь человек, — захохотал Менделеев, — все-то ему известно. Ну, коль так, уговорили, на саквояж менделеевской работы согласен, но только одну партейку в шашки, не более. Договорились? Жаль, конечно, будет саквояжик свой, привык к нему. Ладно, там поглядим, чья возьмет. Я тоже человек азартный, могу себе иногда позволить на риск пойти… Ой, давно я в руки шашки не брал, как говорил один литературный персонаж, — улыбаясь проговорил он скороговоркой.
Они сели играть, расставив вместо шашек шахматные фигуры, и вскоре оказались при одинаковом количестве дамок. Купец предложил ничью, но Менделеев не спешил и ловко подставил одну свою дамку, после чего снял все три шашки противника. Тот чертыхнулся и положил часы на доску, встал и пошел в другой конец вагона.
— Эй, любезный, а где это имение найти? — крикнул ему вслед Менделеев.
— В двадцати верстах от Клина, там каждый укажет, — ответил тот, не поворачивая головы.
— Благодарствую. А не завернуть ли нам туда, Николаша? Чего скажешь? — обратился он к Ильину.
— Да тебе-то имение это зачем? Ты чего, собираешься всерьез, что ли, хлеб выращивать да быкам хвосты крутить? А как же наука наша химическая? Забросить решил?
— Отчего же, одно другому помешать никак не может. Скорее наоборот. Есть у меня задумка химическую науку на полях крестьянских проверить.
— Бред не говори. Где крестьяне наши, а где химия? Они пиво и то правильно сварить порой не могут, а ты им — химия! Засмеют! Ты мне лучше ответь, не думаешь ли часы эти купцу вернуть? А то как-то несолидно: профессор в шашки купца обыграл. Словно Чичиков с Ноздревым. Узнает кто, ославят тебя на весь свет, до начальства нашего дойдет.
— Ну, скажем, под Ноздрева я никак не сойду, а уж под Чичикова — тем более. А насчет того, что другие кто об этой игре узнают, опять же как посмотреть. Мы тем самым и проверим дружбу нашу. Друг, он не только на словах, но и на деле другом должен быть. Коль кто о том узнает, то что получится? Вот-вот, тогда и дружбе конец. Как думаешь?
