он серьёзно к ней самой? Независимо от ответа на этот вопрос, Ник не хотел расставаться с Патти, особенно сейчас. Накануне Ник прочитал в газете сообщение о том, что одна женщина погибла в упавшей кабине лифта и в этом подозревают какого-то человека в длинном плаще. Кроме того, в другой заметке говорилось о том, что ещё один мужчина пропал после того, как его видели идущим вслед за человеком в длинном плаще. Ник показал эти заметки Патти и предостерёг её: «Смотри-ка, а мы как раз в этот момент развлекались в твоей каморке. А будь мы где-то ещё, и нас могла коснуться беда. Что за времена настали? Вот поэтому нужно постоянно менять место ночлега, чтобы не оказаться следующим в списке жертв». Патти посмотрела на газеты с равнодушием, а на Ника с иронией. «С какой стати мы должны чего-то опасаться? Это всё шпиономания Ника». По правде говоря, её мало интересовал реальный мир. Она привыкла жить в мире своих грёз и глубоких личных переживаний, поэтому Ник понимал, что ему следует принимать решения за двоих. Впрочем, никаких затруднений в связи с этим Ник не испытывал. За одного принимать решения ему было не привыкать, а за двоих будет ещё легче, поскольку Патти не проявляла даже малейших признаков сопротивления. Ник почувствовал уверенность, что пока они вместе, им не грозит никакая опасность.
– Знаешь, сейчас нам лучше не светиться. Я бы вообще уехал, если бы не одно дело.
– А ты откуда вообще приехал? Что-то не помню, я тебя уже спрашивала?
– Я нигде подолгу не живу. Перекати-поле, как и ты…
– Как же твой магазин? Знаешь, я бы тоже устроилась на работу в магазин – винный, например.
– А я стану председателем совета директоров – отличную пару мы составим.
– Председателем чего? Не поняла.
– Всего, что тебя окружает.
– Зачем тебе так много?
– Владеть тобой – это владеть целым миром. Вот ты где училась?
– Каждый день учусь. У жизни.
– И как?
– Становлюсь всё лучше и лучше. Что, неужели незаметно?
Ник улыбнулся и обнял Патти. При этом он скрыл от девушки свою тревогу. Он иногда принимал за интерес к своей персоне тот необычный вид, который они представляли вместе как пара. Кто-то, обогнав Ника, оборачивался на него и приподнимал в знак приветствия шляпу – а Ник уже рылся в памяти, пытаясь отыскать в прошлом отпечатавшийся образ прохожего, и не находил. Ник стыдился даже самому себе признаться в том, что ему редко удавалось запоминать лица тех, кого он видел всего один или два раза в жизни. Поэтому он старался не появляться в каких-то одних и тех же людных местах более одного-двух раз, надеясь, что их пару тоже никто не успеет запомнить. Зато у Ника обнаружился музыкальный слух, и он хорошо помнил голоса говорящих с ним, прекрасно чувствовал оттенки и настроения.
Как-то раз Патти попыталась подыграть Нику и показала ему на машину, стоявшую на другой стороне улицы:
– А ведь кто-то там подглядывает, возможно, даже за нами. Шпионит? Смотри, не бинокль блеснул?
– У тебя прекрасное зрение, поздравляю. Но настоящие разведчики не стали бы вести наблюдение так открыто. Скорее всего, обманутый муж следит за своей обманщицей-женой.
– Как интересно. Она с любовником, наверное, за теми окнами? Вот дернулась занавеска, гляди… И вот ещё раз…
– Пойдём отсюда, нехорошо показывать пальцем.
– Скажи, пожалуйста… А обманывать можно?
– Нельзя, язык почернеет. Тебе мама не говорила?
– А ты видать никогда не врёшь? Какое сокровище…
– Учись.
– Учусь, я же говорила, и не только этому, – Патти чмокнула своего спутника в щеку.
– Не сейчас, а то обманутый муж обзавидуется…
Они свернули на другую улицу.
– Если ты всегда говоришь только правду, скажи, кто у тебя лучший друг?
– Думаю, ты. Да, уверен.
– Вот врунишка! Но мне приятно…
Один из бывших возлюбленных матери как-то вздумал тайком приставать к Патти, но та дала ему отпор. Незадачливый жених отомстил ей, убедив мать в том, что её дочь – «недоразвитая дурочка». После того, как Патти досталось от матери, она и стала убегать из дома. С матерью она не чувствовала себя защищённой, в этом была проблема. С Ником – другое дело.
Им оставалось продержаться лишь несколько дней до того момента, как они встретятся и «познакомятся» друг с другом в гостях у старика Олдриджа. Раньше времени, думал Ник, им нельзя выходить из укрытия. Интрига заключалась в том, что при этом ни Ник, ни Патти так и не открыли друг другу истинной цели своего приезда в столицу. Что скажет Патти, если узнает, что Ник приходился ей двоюродным братом? Ей это тоже будет безразлично? А что это меняет, в самом деле? Для Ника ничего – ему нужна Патти. Это безотчётное желание захватило Ника сильнее, чем всё, что его интересовало до встречи с ней. Рядом с Патти он чувствовал себя свободнее, раскрепощённее. Забывались все обязанности перед другими людьми, которые ему были навязаны на протяжении всей его жизни. Он мог наконец забыть о долге, о той программе, по которой его вели «наставники». По крайней мере, он осознал, что есть что-то ещё не менее, а может и более важное, чем люди, которые его окружали и душили своей заботой и вниманием.
Одной проблемой стало больше, когда до Ника дошло, что у него заканчиваются деньги. Рассчитывать на Патти в финансовом отношении он не мог и поэтому отправил телеграмму своему шефу – управляющему магазином, чтобы ему прислали немного денег в счёт аванса. Хорошо хоть им обоим, чтобы пережить эти дни, ничего особенного, кроме еды, не требовалось. Но дальше нужно было что-то решать, и Ник откровенно боялся этого решения.
Мистер Трэвер немного смутился, получив телеграмму. Он и не предполагал, что Ник проводит свой внезапный отпуск в Лондоне. Конечно, находясь там, нужно рассчитывать на совсем иные расходы, чем в провинции. Если Ник вздумает пуститься во все тяжкие, как бы не пришлось порвать с ним отношения. С другой стороны, парень мог потратиться на подарки для других, а такую заботу можно только приветствовать. Посмотрев украдкой на свою дочь, грустившую без Ника, мистер Трэвер не смог ему отказать.
«Долг Трэверу придётся отдать, – подумал Ник. – И как можно скорее. Я же не собираюсь возвращаться к Кэрри».
Получив деньги, Ник поспешил домой, к подружке, которую запер на ключ, как своё главное сокровище. Он не мог взять её с собой на телеграф, поскольку стеснялся своего безденежья, но и оставлять надолго без присмотра не собирался. Подбежав
