столицы от врагов.
Врагов оказалось много. Уничтожали всех, кто служил свергнутому режиму, а также учителей, инженеров, врачей, вьетнамцев, буддийских монахов. За 3 года и 8 месяцев у власти он превратил страну в кладбище. Красные кхмеры в стране с 7-миллионным населением убили около 2 миллионов человек. Заодно Пол Пот создавал коллективную экономику без денег. Страна осталась без еды и погибала.
Красные кхмеры отгородились от всего мира. Какие-то отношения они поддерживали только с Китаем и с Северной Кореей. Инструкторы, отправленные в Пномпень северокорейским вождем Ким Ир Сеном, обучали камбоджийские спецслужбы.
Советские руководители считали, что Пол Пот компрометирует мировое коммунистическое движение, но не хотели осуждать красных кхмеров: они же строят социализм. Китай безоговорочно поддерживал красных кхмеров, потому что Пекин, как и другие крупные державы в годы холодной войны, нуждался в сателлитах.
Соседний Вьетнам красные кхмеры ненавидели и устраивали вьетнамские погромы. Ханой не выдержал и 25 декабря 1978 года отправил в Камбоджу войска, которые выбили красных кхмеров и сформировали в Пномпене новое правительство. Его возглавил Хенг Самрин. Видная фигура среди красных кхмеров, он испугался, что сам может стать жертвой кровожадных товарищей по партии, и бежал во Вьетнам. 10 января 1979 года в Пномпене была провозглашена Народная Республика Кампучия.
Как оценить происшедшее? С одной стороны, вторжение в соседнее государство считалось империалистической акцией, с другой — вьетнамцы спасли страну от безумства красных кхмеров.
Китайцы возмутились «региональным гегемонизмом» Ханоя, считая, что Вьетнам намерен объединиться вместе с Камбоджей и Лаосом в Индокитайскую федерацию — и что за этим стоит Советский Союз.
Менее чем через две недели после поездки Дэн Сяопина в Америку, 17 февраля 1979 года, 11 армейских корпусов Народно-освободительной армии Китая вошли на территорию Вьетнама.
В тот год, когда герой этой книги Касым-Жомарт Токаев вернулся из Пекина, чтобы заняться китайскими делами в центральном аппарате Министерства иностранных дел, я, доучиваясь в Московском университете и не получив еще диплом, начал трудиться в известном тогда внешнеполитическом еженедельнике «Новое время».
Я пришел в журнал 15 февраля 1979 года, через две недели после того, как началась война между Китаем и Вьетнамом. К национальному празднику социалистического Вьетнама в нашей редакции изготовили красочную обложку, воспевавшую мирный труд братской республики. Из-за войны весь тираж журнальной обложки, которую нашему журналу в силу скудных типографских возможностей того времени приходилось делать загодя, пошел под нож.
А свой первый рабочий день я начал с того, что по примеру старших товарищей спустился на первый этаж, в большую комнату, где сортировались поступавшие ежедневно тассовские информационные вестники для служебного пользования, то есть недоступные обычным гражданам. Там в поисках интересного материала собиралась добрая половина редакционного коллектива. Там же обсуждались и вопросы текущей политики. Главной темой была война, Китай рождал страх и ненависть.
Когда я вошел в комнату, один из ветеранов редакции мечтательно произнес:
— Вот если бы нанести ядерный удар по Синьцзяну…
Китайские войска захватили несколько вьетнамских приграничных уездов и провинциальных центров. Но культурная революция не прошла для Народно-освободительной армии Китая бесследно: устаревшее оружие, устаревшая тактика, нехватка опытных бойцов и командиров. Вьетнамцы, имевшие большой боевой опыт, легко отразили нападение. Китайские войска заняли несколько городов, затем объявили себя победителями и ушли.
Советские войска на Дальнем Востоке были приведены в состояние полной боевой готовности, но с места не сдвинулись. Ограничились отправкой боевых кораблей в Южно-Китайское море и поставками Ханою оружия по воздуху.
Хорошо помню, как в феврале 1979 года коллеги-журналисты ездили на Старую площадь, в отдел пропаганды ЦК партии, просили командировать их во Вьетнам, мечтали о славе военных корреспондентов… Им отвечали: продолжайте спокойно работать, этот конфликт долго не продлится.
19 февраля группа советских военных советников во главе с генералом армии Геннадием Ивановичем Обатуровым прилетела в Ханой. Обатуров командовал войсками Прикарпатского военного округа, с 1973 года служил 1-м заместителем главного военного инспектора Министерства обороны. Ему было 64 года, но он занимался гимнастикой по системе йогов, стоял на голове, крутил «солнце» на турнике, играл в теннис. На курсах «Выстрел» сам водил танк и боевую машину пехоты, стрелял из стрелкового оружия. В Ханое его назначили главным военным советником при министре национальной обороны.
Эта война была поворотным моментом в истории холодной войны и пиком американо-китайского сотрудничества. Началась продажа американского снаряжения военного назначения Китаю. Но в Вашингтоне явно зашли дальше, чем следовало бы. Не только Китай, но и США помогали красным кхмерам, которые теперь красиво именовались участниками камбоджийского сопротивления. Права человека были принесены в жертву геополитическим интересам.
— Мы не знаем, какого следующего шахматного хода ждать от китайской стороны, — внушал министр иностранных дел Громыко своим подчиненным. — Средняя норма терпения, умноженная на тысячу, — вот что нам нужно. Этот запас выдержки у нас есть. Не следует поддаваться наскокам, личным выпадам. Эта линия остается в силе.
Сохранять выдержку и оставаться хладнокровным — это искусство Касым-Жомарт Токаев освоил в совершенстве.
Китайским направлением в Министерстве иностранных дел ведал Михаил Степанович Капица, который еще в 1943 году начал работать в Китае и прошел большую жизненную школу.
Вячеслав Михайлович Молотов, который после смерти Сталина вновь стал министром иностранных дел, рассказал Капице:
— Знаете ли вы, товарищ Капица, что однажды, в 1948 году, мне пришлось спасти вас от больших неприятностей? Берия представил мне список молодых дипломатов, среди которых были и вы, и предложил арестовать их за подготовку террористического акта против меня. Берия сослался на показания некоего Семенова, сотрудника МИД. Я сказал, что это чепуха, и перечеркнул список.
Человек очень способный, Капица попутно защитил докторскую диссертацию и стал профессором. Он руководил в министерстве Дальневосточным отделом и стал начальником Токаева.
«Михаил Степанович Капица был личностью незаурядной, — пишет дипломат Эрнест Евгеньевич Обминский. — Блестящий знаток Азии, он мог бы сделать и более значительную карьеру, но мешали откровенный нрав и женщины. Представьте голову римского патриция на мощном теле, смелые выпуклые голубые глаза, прямой нос и чувственный рот. Ни одна женщина не могла выдержать его взгляд и поспешно опускала глаза. К тому же он умел разрядить любую официальную обстановку, и даже твердокаменный хозяин МИД А. А. Громыко не мог удержаться от улыбок, слушая его вольные речи».
Сам Михаил Степанович, человек самостоятельный, позволял себе фрондировать даже в отношениях с министром. Во время переговоров с Фам Ван Донгом, премьер-министром Вьетнама, Громыко предложил сделать паузу и вдруг спросил:
— Знаете ли вы, что такое обмен мнениями?
И сам ответил:
— Это когда товарищ Капица приходит ко мне со своим мнением, а уходит с моим.
И, довольный, захохотал.
Капица позволил себе заметить, что бывает и наоборот.
— Но это редко! — снисходительно откликнулся министр.
В Дальневосточном отделе МИД у Капицы Токаев трудился в секторе советско-китайских отношений. Самыми важными оказались документы о сложнейшей истории русско-китайского территориального размежевания. Со временем все эти знания очень понадобятся министру
