Мы с дядей Вовой закивали – как будто были офигенными знатоками вопроса. Прям экспертами с мировым именем!
Типа, отборные колючки дас ист гут, дас ист фантастиш!
Вот если бы верблюдицы ели только пырей и спорыш, мы бы хрен стали пить этот кумыс!
В общем, любопытство взяло верх над здравым смыслом, и мы с дядей Вовой выпили по стакану кумыса.
Это и было началом конца.
Последним, что я запомнил, был тощий мужик с безумными глазами, который заклинал одновременно четырех упитанных кобр. Змеюки гипнотически качали головами, обвивались кольцами вокруг его шеи и вообще вели себя как паиньки, разве что массаж спины не делали.
И когда тощий мужик попросил кого-нибудь из зала выйти на сцену, чтобы он мог показать свой коронный номер – как его кобра вытягивает для счастливчика печенье с предсказанием из особого мешка, – дядя Вова с радостным ревом бросился на зов.
Мол, хочу, хочу предсказание – и варись оно все конем!
Глава 2. К одиннадцати – туз
Город Офир
Империя Алхимиков
В общем, после того эпического загула – очень в духе наших новых друзей-пиратов – мы и оказались в тюрьме.
Нет, мы никого спьяну не застрелили.
Не обидели.
Не оскорбили.
Мы не портили казенное имущество, не стреляли по зеркалам и не дергали официанток за их бутафорские шелковые хвосты.
Мы даже не подрались!
В чем же была наша вина?
Мы просто расплатились, видите ли, «нечистым золотом»!
Как это, спросите вы – «нечистое золото»?
Я так понял, это их сугубо местная фишка. Что-то вроде меченых денежных купюр, как в фильмах про грабителей банков.
Вот и у них там, в Империи Алхимиков, научились неким магическим способом метить золотые монеты.
Я не понял всех тонкостей, но распорядитель таверны заметил эти проклятущие метки на тех монетах, которыми мы с дядей Вовой расплачивались за свой кусочек счастья, и… вызвал городскую стражу. Все как у нас!
Стража явилась и сразу поволокла нас под арест.
Я лично этого не помню, поскольку после кумысов и абрикосовок был пьян до беспамятства и пришел в себя только на койке в тюрьме.
А вот дядя Вова помнил. Потому что стойкий боец.
– …А когда ты начал отбиваться и обзывать их «сволочами» и «сатрапами», я принялся тебя успокаивать, а им вкручивать, что ты хороший, просто пережил личную драму. И что я за тебя ручаюсь. Рассказывал им, как мы были гостями у Бин Назима… Наплел им с три короба, какие мы ценные кадры… Что у нас есть магические железные палки… В общем, только поэтому они тебя и не побили. А ведь собирались! А ты, между прочим, их чуть было не пристрелил!
– Да ты что?!
– Да. Я в последний момент отобрал у тебя пистолет и разрядил его…
– Ну, спасибо тебе, чего… И, кстати, где они теперь, наши пистолеты?
– Стражники отобрали, само собой… Как и наши деньги.
– А с гостиницей что? – спросил я, понизив голос.
Я хорошо отдавал себе отчет в том, что «Печенег», «Утес» и «Браунинг» – это то немногое, что может нам помочь преуспеть в здешнем обществе. Стоит нам потерять наши «железные палки» – и судьба наша скорее всего будет незавидной.
Ну и золота, конечно, было жалко. Хоть оно и было «нечистым», но ведь досталось-то нам с такими трудами!
– Про гостиницу я им ничего не говорил. Наврал, что мы только сошли с корабля, – прошептал дядя Вова.
(Шепот был, конечно, чисто формальной предосторожностью – в камере мы были одни. А поскольку в этом богом забытом краю электричества не ведали, опасаться, что где-то запрятана прослушка, тоже было глупо.)
– И что делать будем? – спросил я, глядя на старшину с похмельной тоской.
– Пока ничего. Нужно понять, что нам светит… Если, так сказать, пятнадцать суток, то мы их просто отсидим… Если какие-нибудь общественные работы, скажем, улицы подметать или за василисками конюшни убирать – так это мы тоже легко… В общем, надо сориентироваться на местности.
Я кивнул. Дядя Вова был прав.
Когда молоденький юркий стражник с внешностью вора-карманника принес нам ужин – устрицы и лимонный сок, – мы набросились на него с расспросами.
Но его ответы не внушали оптимизма.
Нет, сказал стражник, адвокатов у них нет и он первый раз слышит о существовании каких-то там «защитников» для преступников. Преступников надо просто казнить, что еще можно с ними делать?
Да, наша вина считается доказанной и очень тяжелой. По закону людей, расплачивающихся меченым золотом, казнят на центральной площади Офира в назидание всему городскому сообществу.
Нет, казнят не каждый день. А где-то раз в месяц.
Нет, наместник Офира не намерен принимать от нас жалобы. И письмо наместнику Офира он, стражник, тоже не передаст.
Да, лично он считает, что хорошим людям должно быть хорошо, а плохим людям – плохо.
– Вот скотина! – в сердцах сплюнул дядя Вова, когда стражник удалился.
– Да что он может сделать! Он просто винтик в этой мясорубке, – вздохнул я. – Если б они хотя бы оставили нам пистолеты! Тогда у нас был бы какой-то шанс!
– Эх, сколько раз я обещал себе не напиваться… – угрюмо подытожил дядя Вова.
Следующие пять дней мы провели в мрачном расположении духа.
Чтобы как-то поднять настроение, мы строили различные планы бегства, один другого фантастичней.
– А вот еще можно напасть на охранника… Мы убьем его, я переоденусь в его одежду… А потом мы нападем на второго охранника… Тогда ты переоденешься в его одежду… Будем мы уже оба переодетые… Потом мы вдвоем поднимемся по лестнице наверх… Нападем на тех охранников, что выход сторожат, – вслух фантазировал дядя Вова.
– По-моему, это чушь какая-то… Тут везде решетки, а у них у всех – оружие…
А еще мы сообща предавались сожалению об упущенных шансах – традиционной забаве людей в незавидном положении.
– Надо было, когда Лод мятеж поднимал, не связываться с пиратами, а твердо держаться своих, – дядя Вова уверенно рубил ладонью воздух. – Шаолиня этого недомерочного, Кадама, Тутси…
– А как же клад?
– Вот, клад, – дядя Вова удовлетворенно кивнул. – А на предложение Лода плыть за кладом ответить: да положить нам на ваш клад! Кладем на ваш клад, во!
Старшина радостно рассмеялся, довольный своими каламбурами, и продолжал сквозь смех:
– Накося выкусите! Мы – верные вассалы наместника и с уголовными элементами сотрудничать не желаем!
– Тогда пришлось бы в них стрелять, – резонно заметил я.
Но развеселившегося дядю Вову такие мелочи не смущали.
– Ну и пришлось бы! Подумаешь! В сомалийских пиратов стреляли – и в этих я бы смог! Зато всё пошло бы по плану! Мы спокойно поплыли бы под началом Шаолиня в ту ихнюю Вади-Вурайю. Взяли бы крепость, освободили принцессу… Уже небось и вернулись бы!
– Вот это вот тоже, кстати, нюансик… Может, там не крепость, а линия Маннергейма! И никакие пулеметы нас бы не спасли! И вместо принцессы получили бы по отравленной стреле в мягкое место… Так что насчет «уже вернулись бы» – вопрос темный. Кто вернулся, куда вернулся…
– Ну это может быть, – согласился дядя Вова, мрачнея.
Короче говоря, трудно нам было признать, что наше тюремное заключение стало логичным увенчанием цепи правильных в общем-то жизненных выборов.
Ну а поздним вечером шестого дня из северной стены нашей камеры… выпал кирпич.
Да-да! Кирпич! Из стены!
Вот уж я офигел так офигел! А дядя Вова, который под этой стеной обычно стелил свой драный матрасик – так и вовсе чуть дара речи не лишился!
Само собой, мы вскочили на ноги и подбежали к образовавшейся бреши. У нас в камере царил полумрак, но оттуда сочился неяркий желтый свет.
И в этом свете мы разглядели… женское лицо, представленное в основном носом и лисьими глазками!
Подозрительно знакомыми лисьими глазками…
– Здорово, мужики, – сказала нам подозрительно знакомая незнакомка. – Не узнали, что ли?
– Таис?! – хором воскликнули мы.
Вначале я решил, что всё это мне снится. Мне даже стало чуток страшновато. Ведь я знал, что Таис во плоти в соседней камере быть никак не может – она же уплыла в закат с Рихардом на «Любовнице ветра»!
– Таис, ты что тут делаешь? – спросил я у девушки дрожащим от волнения голосом.
– То же, что и вы. Жду, пока меня четвертуют за пользование «нечистым золотом»! – хохотнула Таис, но не угрюмо, как мы, а этак, что ли, озорно.
– Четвертуют это здорово, это по-нашему! – закивал я. – Но подожди… А как ты вообще здесь оказалась? В Офире-то? Вы же с Рихардом сейчас должны быть за тридевять земель!
– Я сбежала, – объяснила Таис. – При помощи телепортера.
– Телепортера? Я не ослышался? Ты знаешь это слово?
– Да знаю, знаю… Я же, как и вы, русская. Я тоже оттуда! Вы разве еще не догадались?
– Ну вообще-то я уже давно подозревал… Еще со «Скалолазки», – усмехнулся я.
– Прикинь, а до меня только сейчас доперло, что Таис говорит по-русски! – дядя Вова хлопнул себя ладонью по лбу.
