– А куда деваться-то?
– Я позвоню, а скорее всего – просто приеду, когда улажу кое-какие дела. Это может занять чуть больше времени, но ты держись.
Они еще немного побродили вокруг дома. Вадим не переставал возмущаться нечестности и нечистоплотности американца, что импонировало.
Уезжая, Вадим прокричал:
– А руки будет распускать – отломаю по самую майку! Так ему и передай!
Амалия кивнула и улыбнулась. Скорее всего, с Дэвидом она справится и сама.
Разумеется, она и не подумает наводить в доме порядок. Сам насвинячил – сам пусть и убирает, а она в служанки не нанималась.
Сидя на крыльце, девушка похрустела кукурузными хлопьями, запивая их молоком из пластиковой фляги. Потом, от нечего делать, решила еще раз пройтись по дому.
Сразу за кухней обнаружилась еще одна комната, до которой она вчера так и не дошла. Гостиная или, как ее называют американцы, солнечная комната названия своего не оправдывала – солнце почти не пробивалось сквозь грязное, годами немытое, большое окно. Посередине стоял продавленный диванчик с торчащей из спинки пружиной и два кресла. Обивка гарнитурчика напоминала карту мировых военных конфликтов с ярко выраженными зонами боевых действий из-за пятен от кетчупа. Стену подпирала куча хлама, а возле окна стоял небольшой журнальный столик с облупившейся позолотой. Рядом с ним громоздились пыльные, сваленные в кучу, журналы.
– Безобразие! – Пнула кучу Амалия.
Периодика разлетелась. С одной из обложек улыбался мужчина, снимок которого ей выслал Дэвид, выдав за свой собственный. Журнал назывался «Строительство сегодня».
«Так вот он откуда фото взял, паршивец!»
Чем больше Амалия узнавала Дэвида, тем меньше он ей нравился. И дело было не только в обмане. Американец оказался человеком вздорным, жадным и жестоким. Разумеется, ни о каких отношениях между ними и речи быть не могло.
Амалия смахнула пыль с обложки, намереваясь прочитать интервью с белозубым красавцем, невольно сыгравшим в ее жизни роковую роль, но не успела.
Со стуком распахнулась входная дверь. Амалия отложила журнал и выглянула в прихожую. В дверях, облокотившись на дверной косяк, стоял Дэвид собственной персоной. С трудом преодолев порог, он вразвалочку пошел на кухню.
– Женщина! – заорал он оттуда басом. – Подай мне пива! – Вне всякого сомнения он был пьян.
Амалия в нерешительности встала на пороге кухни. Она еще не решила, как вести себя с Дэвидом, как и не знала, на сколько далеко он способен зайти в своем мужланстве.
– Ты что, не видишь, кто пришел? Почему я тебя должен ждать и почему ты меня не встречаешь? Кстати, – заметил он, обозрев не изменившийся в его отсутствие пейзаж, – почему ты не навела порядок? Теперь у меня испортилось настроение и тебе, моя девочка, придется потрудиться, чтобы его исправить. Но ты же будешь стараться порадовать папочку, не так ли?
Он плотоядно заулыбался, показав мелкие зубы.
– Сейчас мы с тобой поиграем в очень интересную игру: ты разденешься, наденешь на свое хорошенькое белое тело передник и начнешь тут убирать, а я буду твоим господином, –подмигнул он заплывшим глазиком. – Мне очень нравится, когда женщина кричит и молит о пощаде, и я буду очень строгим хозяином. Я заплатил за тебя, и теперь ты моя собственность. Мы славно повеселимся! – захохотал он.
Амалия с трудом поборола рвотный позыв и поморщилась.
– Ну, моя маленькая киска, раздевайся и подай мне пива! – приказал он.
Амалия достала из холодильника бутылку и откупорила.
– Конечно, дорогой. Если бы ты знал, как я по тебе соскучилась! – ответила она и перевернула бутылку ему на голову, с удовольствием наблюдая, как пенится жидкость, оказавшись на лысине.
Опустевшую тару она бросила к плите в мусорную кучу. Некоторое время американец пребывал в ступоре, а потом вскочил на ноги.
– Ах ты, грязная русская шлюха! – взревел он и схватил девушку за плечо, собираясь ударить по лицу наотмашь другой рукой.
Повинуясь выработанному за годы тренировок рефлексу, Амалия перехватила его руку отработанным движением. Быстро развернулась и бросила Дэвида через себя, что было не так-то просто, учитывая разницу в их весовых категориях. Девять лет занятий рукопашным боем не прошли даром и тучное туловище оказалось в противоположной части кухни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мотая головой, Дэвид встал сначала на четвереньки, а потом и в полный рост. Глаза извращенца налились кровью, став от этого еще меньше, а щеки, лоб и шея залились синюшностью.
«Созрел. Как бы не испортился», – подумала Амалия.
Мужик по-звериному зарычал и медленно двинулся на хрупкую девушку. Амалия вздохнула. Поняв, что уговорами не обойтись, взяла со стола уже сослужившую утром сковородку.
Бом-м-м! – встретилась сковорода со лбом Дэвида. Глаза его теперь смотрели в разные стороны, ноги разъехались на ширину плеч и слегка подогнулись, а руки раскрылись, словно он хотел обнять весь мир. Американец попятился на полусогнутых, с разведенными в стороны руками, и с грохотом сел в кучу бутылок и банок у плиты.
– Дорогой, нам нужно очень серьезно поговорить, – сказала Амалия, присев рядом с ним на корточки.
Дэвид шумно засопел. Заплывшие глазки буравили недобрым взглядом из-под кустистых бровей. Он явно затевал недоброе.
Бом-м-м! – лоб и сковородка снова повстречались.
– Мне, видишь ли, не нравится такое обращение и я его не потерплю, – вкрадчиво, почти ласково, как маленькому, объяснила она.
Теперь он смотрел на нее раскрыв рот и боясь пошевелиться.
– Я уже догадалась, как ты обращался со своей бедной женой, но со мной этот номер не пройдет.
Дэвид замычал и попытался встать. Бом-м-м! – и он прекратил попытки.
– Я еще не закончила, потерпи, дорогой, – сказала она. – Во-первых, ты выслал мне чужую фотографию взамен своей гнусной рожи. Во-вторых, ты привез меня в этот загаженный сарай. В-третьих, ты, плешивый недомерок, начал себя вести как последняя скотина, что мне, разумеется, совсем не нравится. С сегодняшнего дня и до тех пор, пока я отсюда не уеду, вводятся новые правила, которые ты будешь соблюдать.
Дэвид икнул и жалобно посмотрел на Амалию, внезапно растеряв всю спесь и дурные манеры.
– А как долго ты будешь тут э-э-э… гостить? – спросил он неожиданно тонким голоском.
– Пока не надоест. А мне у тебя начинает нравится.
Лицо Дэвида побагровело и Амалия всерьез забеспокоилась, что его хватит удар.
– Шутка, расслабься. Больше, чем несколько дней я не вынесу твоего общества. Ты наведешь здесь порядок, и мы славно проведем время, старина! – она дружески хлопнула его по плечу и очаровательно улыбнулась. – А может, ты даже еще раз сделаешь мне предложение, и я выйду за тебя замуж, а? – подмигнула она.
Дэвид застонал.
Амалия достала из холодильника бутылку пива и откупорила. Потом одним движением смахнула со стола все, что там нагромоздилось. Присесть на стол она все же не решилась.
– Надеюсь, мы поняли друг друга, – сказала она и отхлебнула из бутылки.
– Я думал ты не пьешь… – проблеял Дэвид.
– Кто не курит и не пьет – тот здоровеньким помрет, – назидательно сказала Амалия и закурила первую за год сигарету.
Глаза американца полезли из орбит. Похоже, его начинала пугать перспектива провести с ней под одной крышей даже несколько дней.
– И не советую меня злить, – предупредила Амалия, многозначительно нацелив в него указательный палец. – Знаешь, какое у тети Амалии было прозвище в детстве?
Он замотал головой.
– Меня называли «Аномалия» и я оправдывала это прозвище на полную катушку. Но если ты будешь вести себя хорошо, то мы поладим. Не переживай, когда я уеду, вы снова заживете душа в душу с друзьями-тараканами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дэвид предпочел не перебивать. Амалию это устраивало. Чтобы закрепить эффект, она вплотную подошла к нему.
– А если ты меня опять расстроишь, – сказала она серьезно, – то через несколько дней за мной приедет мой друг со всей русской мафией, знаешь, что он с тобой сделает?
