– Что-то случилось? На нас напали? Атакуют? Где мой конь?! Где моя шпага?!
Он вскочил и забегал полуголый по комнате, собираясь в мгновенье ока. Бравый воин! Король должен таким гордиться.
– Микки? Талия? Это вы?
– А ты думал кто? – прищурился Миканиэль. – Твои враги? Кто они?
– Мои враги – враги короля, – важно заявил Бониэль, усаживаясь на постель. – Располагайтесь, раз пришли. Кстати, зачем?
– Дорогой брат, как ты относишься к Талии?
– Как к сестре.
– Замечательно! Тогда скажи, что задумал Теобор?
– Гы, сейчас возьму и выдам вам военную тайну?
– Ага, – обрадовалась я, – давай, выдавай!
– За кого вы меня принимаете?! – обиделся Бониэль.
– За брата, – многозначительно произнес Микки, глядя ему в глаза. – За брата, сестра которого попала в смертельную ловушку.
– Так уж и смертельную, – насупился тот.
– Я полагаю, что да.
– Миканиэль, – прошептала я, – ты меня пугаешь!
– Талия, сиди и не мешай! Бониэль, я тебя никогда ни о чем не просил. Сейчас прошу. Брат, скажи, что замыслил твой военачальник?
– Ничего особенно, – выдавливал из себя по капле Боня. – Мелкая заварушка с одним соседом, быстрая победоносная война, и расширение границ. Мне пожалуют собственную землю, – похвастался он.
– Чужую, – прищурился Микки.
– Она будет моей, – пожал плечами Боня.
– Действительно, ничего особенного, мы это знали и раньше, – задумался Микки. – Если не считать того, что главная участница этой заварушки наша Талия.
– Я?! Объясни!
– Позже. Мои мысли еще нужно проверить. Спасибо, Бониэль.
– Да не за что.
– Спи спокойно, брат. Не знаю, получишь ли ты землю или нет, но на мою поддержку всегда можешь рассчитывать. Думаю, мы еще пригодимся друг другу. И Талии.
Я ничего толком не поняла из этого разговора.
Меня больше волновало утро следующего дня. Впрочем, когда я вернулась и легла в постель, день уже наступил.
Сначала заявился господин Струве с хрустальной туфелькой в кармане. Он громогласно провозгласил меня невестой короля Гельма и потребовал мою ногу, чтобы подтвердить свои веские слова. Дескать, невеста короля, когда сбегала от алтаря, изволила потерять туфлю. Я спустилась вниз в бордовом платье, отороченным сизыми кружевами, как мне посоветовал Миканиэль, чтобы придать моему лицу пунцово-нездоровый вид. У нас получилось, Струве не узнал меня в первую минуту. Еще бы меня узнать! Пока утром мачеха отдавала приказания на кухне, Микки позаимствовал у нее в гардеробной для меня парик из седых буклей. А добрая Эммануэль не пожалела свежей свеклы для щек. Ни дать, ни взять, сбежавшее с огорода пугало. Так что на первый взгляд можно было подумать, что меня серьезно лихорадило.
– Ээ-э-э-э, – протянул Струве мою потерю. – Ваша?
– Моя? – поразилась я. – Разве? Люди! Тут туфли раздают даром! Чей туфля?
– Ваша она, – возмущенно сунул мне ее в руки Струве. – В саду Его величества нашлось много свидетелей тому, как вчера, когда вы сбегали, леди Талия, эта туфля слетела с вашей ноги и припечатала лоб королевскому судье! Он как всегда дремал на торжественных мероприятиях и не заметил ее полета. Бедняга так испугался, что принял сей знак за удар судьбы, и попросил короля Теобора помиловать безвинно им осужденных. Его величество поймал на лету вашу обувь, отскочившую ото лба королевского судьи, леди Талия, и изволил заметить, что она стоит больших денег.
– Какое глубокомысленное замечание!
– Давайте вашу ногу немедленно! Следом за мной едут королевские особы, которые собираются поздравить вас с выгодным замужеством.
– Выгодным для кого?! Я замуж ни за кого не выходила и не выхожу!
– Леди Ваниза! Леди Ваниза! Леди Грэм-старшая!
– Бесполезно, Струве, если эта туфля является моей оковой, то я ни за что не признаюсь, что она моя.
В гостиную, торжественно шелестя подолом нового платья, теряя на бегу десятки лет, запорхнула разряженная в пух и прах мачеха. Она кинулась обнимать гостя, но тот молча указал ей на меня.
– Какая наглость, – возмутилась мачеха, не сводя с меня глаз. – Мой парик! Какой китч! Бордовое платье! Что ты стоишь истуканом, Талия. Сейчас же сделай то, что просит господин Струве!
Ладно, сами напросились, подумала я и ме-е-едленно, словно под сексуальную мелодию стриптиза задрала юбку, показав присутствующим, и вошедшему следом за мачехой Миканиэлю в том числе, невероятной красоты женскую ножку в белом шелковом чулке.
Госпидя, как же мало надо для счастья средневековому мужчине!
Струве потерял дар речи, выпучив и глаза, и линзы одновременно, Миканиэль замер, напряженно всматриваясь в мою конечность. Мачеха обомлела, но через мгновенье пришла в себя.
– Какой ужас! Прекрати сейчас же!
Я прекратила. Опустила платье и заявила королевскому генеалогу, что тетушка не разрешает мне примерять туфлю. Микки рассмеялся, мачеха растерялась, Струве плюхнулся в кресло и полез за своим накрахмаленным платком.
Хрустальная туфля, поблескивая преломленным в лучах яркого солнца разноцветьем, важно стояла на столе, предназначенным для трапезы, словно показывала, что все у нее под каблуком.
В это время к дому подъехали кареты, с них с ловкостью дрессированных шимпанзе высыпались пажи, заметавшиеся у входа. Папаша Грэм, дежуривший у дверей, открыл им и вышел навстречу королевским особам.
Мы с Миканиэлем кинулись к окнам, мачеха поспешила вниз присоединиться к хозяину. Только Струве пытался привести себя в чувство, сидя в кресле, чтобы не оплошать перед королем.
О, король Теобор выглядел восхитительно. Интересно, как он провел первую брачную ночь? Будет ли неприличным спросить его об этом? Он стушуется также как Струве или найдет, что ответить наглой особе? Жаль, что я могу его этим разозлить. Злые короли способны на смертоносные глупости. И собеседники из них никакие…
Но я не угадала. Настроение короля являло собой довольство и превосходство, обычное состояние Теобора. Он обменялся кратким приветствием с хозяевами и широкими шагами прошел прямо ко мне.
– Леди Талия?
– Ага. То есть, это я, Ваше величество. А вы один? Или еще кто-то приехал?
– Мне импонирует ее непосредственность! Со мной герцогиня. А вы желали видеть кого-то другого?
– Что вы, Ваше величество! Нет и нет!
– Здравствуй, детка.
За королем зашла герцогиня Эдберг, мне подумалось, что это она здесь главная, а вовсе не ее венценосный племянник. Теобор сел на тахту, бесцеремонно вытянув ноги в сапогах-ботфортах, и махнул герцогине, чтобы она начинала.
– Детка, – принялась та говорить со мной как с умалишенной, – вчера ты расстроила нас всех, покинув жениха перед торжественным бракосочетанием.
– О, Ваше высочество, – подняла я глаза к потолку, – мне приспичило.
– В каком это смысле? – нахмурился король, пальцем показывая мачехе подать ему хрустальную туфельку.
– В прямом, Ваше величество, – врала я, понимая, что в любой момент могу сбиться и наговорить чуши. – Накануне я пошла в сад, там растут яблоки и сливы, они еще зеленые. Знаете, сливы поспевают гораздо быстрее яблок, так я считала, но на самом деле оказалось наоборот, яблоки поспели быстрее слив. Это лето такое или аномальное явление?
– Короче, – перекосило короля, рассматривающую мою потерянную обувь.
– Хорошо, – пожала я плечами. – Я наелась зеленых яблок и неспелых слив, искренне полагая, что они созрели. Чес слово, снаружи они смотрелись довольно аппетитными! Знаете, у нас на лестничной площадке живет сорокалетняя дама. Так вот, снаружи она, когда наштукатурится, нанесет боевую окраску, напялит на себя дизайнерские тряпки, очень даже ничего, а внутри – вся больная. У нее радикулит, отит, воспаление бронхиальной астмы, подагра, нет, подагра это тот же радикулит, или не тот, подагра все-таки это подагра…ангина и непроходимость желчевыводящих путей!
Я собрала все болезни, которые знала.
– Непроходимость чего? – поморщился король.
– Детка, – не дала мне рта раскрыть герцогиня, – тобой бы заменить нашего министра по внешним сношениям, уж очень складно говоришь. Вроде все правильно, а ничего не понятно. Что произошло? Одним словом, дорогуша.
– Диарея! – торжественно объявила я, приседая перед королем.
– Диарея? – повторил он, пораженно, и растянул диарею по слогам, прислушиваясь к звучанию нового слова. – Ди-а-ре-я. Прекрасно. Диарея, м-да.
– И даже хуже, – усугубила я, – мелена!
– Ме-ле-на, Мелена, – воодушевился король. – Когда у меня родятся дочери, я назову их Диареей и Меленой!
Бедные принцессы, первое слово обозначает понос, второе – кровавый понос. Парни будут им говорить: «Приятно познакомиться, миледи-засранки».
– Это плохие имена, – догадалась герцогиня, внимательно глядя на мое безмятежное личико с наивно хлопающими глазками.
– А мне они нравятся, тетушка! – авторитетно заявил король и встал. – Но ближе к делу. Гельм ждет.
