И когда Халилов узнал — только плюнул с досады: «Ч-черт!
Нет бы на день раньше этих недоумков задержали!»
Своевременность и логика развития событий — вот чего всегда жаждал Колосов в своей работе. Вот чего с таким упорством просил у господа бога. И чего почти никогда не получал. Действительно, логики в этих самых «вновь открывшихся обстоятельствах» по раздольскому делу не наблюдалось ни малейшей. Ну кто, скажите, в наши аховые времена заботится насчет похорон мертвеца, случайно найденного на дороге?!
Кто? Только дефективный какой-нибудь, кому делать больше совершенно нечего!
Два новых фигуранта и были с явным приветом. Основательно трехнутые. Костик Листов — даун. Так у него черным по белому в справке, выданной раздольским психдиспансером, и значилось. Его младший брат Леня — Лелик вообще имбецил. Жили братья Листовы в многодетной семье в заводском районе Раздольска на попечении мамаши-алкоголички и отчима-инвалида. Жили плохо, едва-едва с голоду не помирали: мать все деньги — и свою зарплату, трудилась она дворником в бойлерной, и нищенские пособия — регулярно пропивала. Братья Листовы соответственно восемнадцати и пятнадцати лет болтались с утра до вечера по всему городу и его окрестностям. То бутылки собирали на станции, то за символическую плату подметали тротуар перед коммерческими палатками, то по электричкам ходили — клянчили. Жить-то надо, пить, есть и даунам-имбецилам.
Колосов хорошо помнил ретивого участкового Сидорова, крепко зацепившего этих двух юродивых на прямой улике.
Сам ведь ему поручил полторы недели назад добросовестно проверить версию пропавших без вести Андрея Яковенко и алкаша Соленого! Сидоров, что называется, и засучил рукава.
И ему-то и выпала удача. Точнее… Господи, какая же это удача — найти мертвое тело, объявить всем — родственникам, друзьям человека, пропавшего без вести, — не надейтесь, мол, все, баста, нет его уже в живых. Эх, лейтенант, лейтенант, вот и кончился весь твой «спецназ» в неполные двадцать четыре года. Нашли тело твое бездыханным, извлекли из сырой земли… Кто знал, что все случится именно так? Так нелепо, дико, страшно?
Участковый Сидоров, как все молоденькие и упрямые службисты, только-только произведенные из младшего комсостава в средний, подошел к задаче, поставленной перед ним «начальством из Главка», со всей серьезностью. Он начал свой личный сыск с того, что связался с отделом по без вести пропавшим и получил оттуда подробнейшую ориентировку с описанием примет Яковенко. Вызубрил наизусть все признаки: во что предположительно тот мог быть одет, какие вещи имел при себе. В перечне вещей значились приметные часы — Яковенко, по словам сослуживцев и родных, никогда с ними не расставался: наградные, «Командирские», полученные за операцию по освобождению автобуса с заложниками в Пятигорске.
Целую неделю Сидоров старательно обходил окрестности Мебельного поселка, где проживала бывшая супруга Яковенко. Беседовал с людьми. Посещал местную школу, разговаривал с учениками, учителями. По вечерам дежурил на станции, показывая торговцам коммерческих ларьков фотографию Яковенко. Расспрашивал, наводил справки и вот… Однажды вечером вдруг увидел эти самые приметные часы — циферблат белого металла, российская государственная символика, надпись «МВД РОССИИ» — на руке… азербайджанца Ахмеда, державшего на вокзале Раздольска «духан» — сосиски, шашлык, пиво, толма в капустных листьях. Все это продавалось в пластмассовом вагончике, где пара-тройка летних столиков и колченогих стульев, кофеварка да гриль.
Ахмед почти сразу же указал участковому на братьев Листовых. Их звали на станции Полторыизвилины. Однажды вечером где-то в конце апреля, по словам Ахмеда, Полторыизвилины приплелись к вагончику и попросили «пивца и чего-нибудь пожрать горяченького». Ахмед потребовал деньги вперед. И тогда Костик-даун протянул ему вот эти самые часы.
«Шайтан попутал, начальник, клянусь тэбэ. Ведь больно хороша, редкая», — убеждал Ахмед участкового Сидорова, гулко стуча себя в пухлую грудь кулаком, поросшим черной шерстью. «Нэ спросил Палтарыизвилины, где вещь они взяли.
Есть мальцы хотели уй-юй-юй как, как волчата голодные.
Дал им за часы сосисок, мяса, пива», — вспоминал он.
Участковый Сидоров, молодой и рьяный, не стал с бухты-барахты информировать вышестоящее начальство, а решил довести сначала личный сыск до конца. К Листовым на квартиру он зашел этим же вечером. Впоследствии он рассказывал Колосову так:
— Мамочка моя печальная, Никита Михалыч, ну и хата там у них! Я вошел, ей-богу, подумал сначала канализацию прорвало: вонь несусветная, вой какой-то, шум, визг. Мамаша вдрызг пьяная в комнате в лежку, папаша, или отчим-инвалид… Знаете, чем этот ханыга, оказывается, на жизнь зарабатывает? Котов кастрирует! Я чуть не обалдел. Ему со всего района приносят. Берет он с владельцев в два раза дешевше, чем ветеринарная клиника, ну и оперирует их в ванной. Котов, этих евнухов, у него там в квартире тьма-тьмущая. Некоторых хозяева еще не забрали, некоторые от боли бесятся — по стенам сигают. В прихожей на полу вместе с этой живностью ребятишки мал мала меньше ползают. У Листовой-то их шестеро, и все от разных мужей. Да ее и этого живоглота прав давно пора лишить родительских! Костик и Лелик — старшие, не было их, когда я пришел. Потом заявились. Ну сначала виляли. У этих, с отклонениями, порой вообще не поймешь, где явь, где грезы дурдома. Поднажал я, они очухались маленько и начали связно рассказывать. Ну я их сразу в отдел, задержали мы их по 122-й, прокуратуру поставили в известность и…
Братья Листовы поведали сотрудникам милиции совершенно дикую историю. Где-то в конце апреля шли они по лесной тропинке, соединяющей Мебельный поселок с железнодорожной станцией. «Куда шли, зачем?» — спрашивали их.
«На Мебельный молочная лавка по четвергам приезжает, а это как раз в четверг было. Мы теткам бидоны помогаем сгружать, потом тару пустую грузим. В прошлом году работали так и в этом…»
Шли братья по дороге, шли, вдруг видят, среди бела дня лежит на поваленной березе, что у самой обочины, мужик.
«То есть как лежит?» — уточняли сотрудники милиции. «А так, горячились Полторыизвилины. — Вывернувшись, будто тошнит его, вот он через ствол и перегнулся. Подошли мы ближе, а мужик не шевелится ни фига. И кровищи там!»
Труп Яковенко — «мужика с часами» — братья-психи нашли, по их словам, в весьма странной позе — «словно напоказ выставленным на поваленной березе». Внимание зоркого Костика привлекла валявшаяся неподалеку спортивная сумка, там оказались две бутылки шампанского и коробка конфет. Мертвеца Костик-даун, по его словам, ни капельки не испугался. «Он же не шевелится, дядь, вы че? — удивлялся Костик. — А кровищу мы видели, у нас в ванной Семеныч, когда мамка пьяна, ее с котов спускает. Красная она, и все… кровь-то…»
На руке мертвеца, свесившейся вниз, Лелик-имбецил узрел «те самые часы», кинулся было снимать. Но брат удержал: нельзя, чужое. Дело в том, что, как все умственно отсталые, братья Листовы в детстве были склонны к воровству, но мать-пьяница вылечила их — порола ремнем, едва только на сыновей поступали жалобы от соседей. Напугала на всю жизнь: чужое брать нельзя.
«А мы вещи возьмем, а мужика в землю спрячем, — предложил сообразительный Лелик. — Никто его не найдет.
Никто не увидит». Братья обобрали труп, затем сняли его с березы и волоком потащили в кусты. «Там овраг, обвалившийся окоп, — рассказывал Колосову участковый Сидоров. — Они его туда и сбросили, сами спустились и начали руками могилу рыть. Там сырая глина, ручей, в общем, закопали они Яковенко. Лужу крови у березы прикрыли дерном, ветками, землей. Идиоты-идиоты, а сообразили. А вещи — сумку, продукты, его бумажник и часы себе забрали». Насчет ран, имевшихся на трупе, Листовы ничего конкретного сообщить не могли, кроме: «Голова у него во все стороны моталась, точно на нитке».
Более шести часов непрерывных бесед и уговоров потребовалось для того, что Листовы вспомнили точное место. От Мебельного до станции всего три километра, но через лес столько тропинок натоптано, что и не сосчитать, ищи эту поваленную березу! Во время следственного эксперимента найти этот ориентир посчастливилось опять же удачливому Сидорову.
Колосов прибыл из Главка на место в воскресенье около трех часов, к тому времени захоронение в овраге уже вскрыли. Начался детальный осмотр трупа. В импровизированной лесной могиле действительно находилось тело Яковенко.
Труп пролежал в земле больше месяца. Но лицо еще можно было узнать. Эксперт сообщил, что могилу, видимо, «подрыли лесные животные». «Скорее всего барсук, сволочь, орудовал. Видны многочисленные покусы на теле. Ну а по поводу причины смерти Яковенко… Согласно первоначальным данным, как и в случае Антипова, механическая травма — перелом шейных позвонков».
