– Ты про что? – не сразу сообразила Люся.
Ее тут же толкнула в бок догадливая подруга.
– Это про банты, – зашипела она. – Давай, тряси Таракашина.
А тот луной расплылся, зачастил:
– Я про убитую. Ну, женщину недавно убили в парикмахерской. И бант повязали. Думали, наверное, что так никто не заметит, что она мертвая.
– А ты-то чему радуешься, не пойму? – насупилась Люся.
Таракашин мигом понял, что правда не ко времени расцвел, и срочно запечалился.
– Так Гришка вот что говорил-то… Одиннадцать лет назад тоже женщину убили и так же повязали бант. А теперь вот эту дамочку. Тогда, между прочим, не нашли убийцу. И вообще, там все так запутано было…
– Подожди, ты хочешь сказать, что где-то одиннадцать лет назад убили женщину, а как только погибла Анна Петровна, так милиция сразу вспомнила, что случилось тогда? Столько времени прошло, а они вот так сразу – фьюить! – и соединили два дельца в одно, да? – не поверила Люся.
– Ни фига себе – фьюить… – оскорбился мужчина. – Еще бы они не вспомнили! Та женщина, которая давно-то погибла, она ведь первой женой Антонова была!
– А кто такой Антонов?
– Антонов Вячеслав Валерьевич, ученый-физик…
– А, понятно, – кивнула головой Василиса. – Это супруг обеих несчастных.
– Ну и вот! Теперь милиция старое дело подняла и… ищет преступника. Хотели даже самого Антонова подозревать, но…
– Зря, – констатировала Люся. – Ладно, еще тогда можно было – первая жена ему мешала. А вторая-то чем не угодила? Все свидетели говорят: они жили очень даже дружно.
– Правильно, зря. Потому что тогда, при случае с первой женой, он с учеными о чем-то весь вечер болтал, они это подтвердили. Алиби! А в этот раз, уже со второй супругой, целая толпа студентов долгое время слушала его лекции. Он для вечерников читает. Тоже алиби получается. А вы откуда знаете про всяких свидетелей? – прищурился Таракашин. – Тоже интересуетесь? Сами небось раскрываете?
– Мы ничего еще не знаем и не раскрываем ничего. Просто надо же о чем-то поговорить, – надулась Василиса, и спицы в ее руках замелькали. – Не о ваших же знакомых риелторах!
– Люся! Вот ты мне объясни! – раздраженно задергал головой Виктор Борисович. – А это обязательно, чтобы я каждый раз приходил и каждый раз терпел нападки твоей квартирантки?
– Вася не квартирантка! Это ее квартира! – поднялась на защиту подруги Люся.
– А я не могу докладывать ценные сведения в ее присутствии. Это, между прочим, секретная информация! Гришка сказал, если мы кому проболтаемся, с него голову снимут.
– Было б еще что снимать у вашего Гришки, – буркнула Василиса, однако быстро собралась и направилась на улицу. – Люся, я и правда пойду с Малышом прогуляюсь, а вы уж здесь…
– Только недолго, уже темнеет, – напомнила Люся и обратилась к бывшему возлюбленному: – И что еще говорил ваш Гришка?
– Ну, чего он скажет… Была, говорят, там еще какая-то старуха, которая хотела встретиться с Антоновой-второй в самый день ее гибели, только ее никто найти не может. И вообще – ее там могло и не быть. Короче, идей по этому происшествию не наблюдается.
– Да бог с ней, со старухой! Ты лучше расскажи, как погибла первая жена ученого.
– О, там вообще все странно получилось, – заиграл бровями Таракашин. – Ты, может, угостишь меня чем? Я и нектара принес, вишневого.
– Рассказывай, а насчет угощения я еще посмотрю. Говори, что было с первой женой?
– В общем, дело было так. Молодой и подающий надежды Антонов жил со своей супругой… Как же ее… Слушай, Люсь, я не помню, как ее звали. Ну, жил он, она его кормила, поила, даже любила, кажется, а потом он вдруг раз – и встретился с прекрасной Анной. Анна – это последняя жена Антонова, которая тоже безвременно скончалась.
– Да знаю я, кто такая Анна. Дальше давай.
– И так он ее полюбил! А чего не полюбить-то? Глаза – во какие! Волосы по всем плечам раскиданы, а фигурка – м-м-м…
– Не увлекайся. Дальше чего?
– Ну и Анна в него тоже, конечно, втюрилась, потому что мужик перспективный, молодой, красавец. Хотя какой он, к черту, красавец? Я сам, конечно, не видел, но Гришка рассказывал – хлюпик! – повел тощим плечиком Таракашин. – И давай этот Антонов развода просить. А жена не дает его ни в какую! Говорит, мол, здрассте! Я ро́стила тебя, ро́стила, а теперь ты вырос в ученого, и кому-то отдай… нет уж, будешь у меня жить! Ну Антонов давай плакать, просить: «Отпусти меня-а-а…»
– Таракашин! – с угрозой прошипела Люся.
– Ну все, все. Короче, никак не хотела она его отпускать. И вот однажды… Нет, знаешь, Люся, если честно, я не знаю, что там случилось. Гришка не успел рассказать, а я не успел придумать. А может, он и рассказывал, да только я не помню… Устал тогда очень, притомился…
– Понятно, – расстроенно покачала головой Люся. – Вся беседа у вас согревалась спиртным, и пока ты был трезвым, что-то запомнил, а потом, когда уже напился, тебе не до этого было. Я так и знала – нельзя тебе доверять!
– Но, Люся!
– Хочешь исправиться? – загорелись глаза у сыщицы.
Таракашин, видя такое дело, предусмотрительно промолчал, но Люсю уже несло:
– Давай набирай номер своего Гришки и зови его сюда!
– Люся, он не приедет. Понимаешь, у него жена…
– Набирай номер! Я сама с ней поговорю!
Таракашин пожал плечами и стал нажимать кнопки, потом сунул трубку Люсе и притих.
– Как зовут жену? – шепотом спросила Люся, но было поздно – в ухо ей уже рявкнул уверенный лай:
– Кого вам?
– Простите, а Григория я могу услышать? – вежливо попросила Люся.
– Григория вам понадобилось?! А позвоночник вам не заменить?! – рычала в трубку благоверная. – Совсем спятили, да?! Уже на дом звоните, шалашовки! Мало он с вами по гаражам мотается!
– Простите, но с вами говорит дежурная Советского РОВД. Срочно требуется водитель на выезд! – суровым голосом возвестила Люся.
В трубке какое-то время молчали. Потом женщина крякнула и елейным голоском пропела:
– Спит он. Отдыхает перед сменой, ему завтра на работу.
– Если сегодня не приедет, завтра может не торопиться! – быстро соринтировалась Люся.
– Ой… так я ж его сейчас быстренько подниму… минуточку…
Долго ждать не пришлось. Минут через пять в трубке прогудел мужской бас:
– Але, Демидыч, ты, что ль?
– Нет, не Демидыч, но это вашей работы касается. Вам надлежит срочно приехать по адресу… Вы записываете?
Григорий записывал. Он вообще вел себя крайне послушно. И уже через полчаса позвонил в Люсину дверь.
Увидев Таракашина в квартире, он бодро повернул назад, но Люся успела схватить его за куртку.
– Не торопитесь. Вас здесь ждали.
Минут пятнадцать Люсе пришлось объяснять бравому водителю, что от него требуется. Сначала он капризничал, говорить ничего не хотел, но Таракашин щедро пообещал:
– Расскажешь все, Людмила Ефимовна тебе бутылку пива купит!
– Три! – моментально сориентировался тот.
– Хорошо, три, – пожал печами Таракашин.
Ему, по большому счету, было все равно, на сколько придется Люсе раскошелиться.
Гриша же, чувствуя такое внимание к своей персоне, прошелся по комнате, вальяжно устроился в кресле и вопросил:
– И что же вас интересует?
– Все! – выдохнула Люся, примостившись за столом с листком и ручкой. – Расскажите, как звали первую жену Антонова и как она погибла.
– Ну-у-у… там все так запутано… до конца не выяснено…
– Признайтесь сразу – вы не знаете подробностей? Пива я все равно куплю.
– Чего это, сразу и не знаю… – обиделся Гриша. – Просто вот эти меня… в гараже… – Он ткнул пальцем в сторону Таракашина. – Вы знаете, как они меня жучат? Кем только не обзывают! А еще колбасой били! И все при молоденьких девочках!
Таракашин делал ему многозначительные знаки, что про девочек-то вроде и не надо бы, но тот на него и не взглянул.
– Они ж меня прямо-таки в грязь! Вот я и докажу! Чего ты, Витек, рожи корчишь? Ты больше всех орал, да еще Надька твоя! А я уже все разузнал и проверил на десять рядов. Я даже сам с Юрьичем встречался. Юрьич тогда это дел вел. Теперь-то он уже не работает в органах, но я его нашел. Да, нашел! И он мне поведал! Можешь так своей Надьке и доложить!
– Вы лучше мне все расскажите, – мягко поддержала его Люся. – Так как звали потерпевшую?
– Инна Николаевна Антонова. Она была старше Вячеслава Валерьевича на пять лет. Ну, жили они вроде бы последнее время не дружно, однако громких ссор в их квартире никто из соседей никогда не слышал. А чего кричать-то? Он – тихоня-ученый, а она – скромная, робкая продавщица. Они и кричать-то, наверное, не умели. Однажды этот самый ученый удалился к себе в институт, где у него состоялась важная встреча. Сидели долго. Он вообще никогда домой не торопился, и в тот день тоже. Ну, а у Инны Николаевны имелась еще сестрица одинокая. Нет, ну как одинокая… Дочку имела, а мужа у нее и не было никогда. И денег тоже. Приходила она изредка к сестренке Инночке, чтобы у нее деньжат перезанять или продуктов каких, а та ей никогда не отказывала. Правда, сестрица – ее Лидия Николаевна зовут – за это у нее в квартире убирала, стирала иногда или окна мыла. Даже ключ у нее для этого имелся. Ну, в общем, сестры помогали друг другу, чем могли. И вот в то время, когда Антонов заседал у себя в институте, пришла к сестре Лидия Николаевна полы помыть. Звонит, значит, стучится, а никто ей не открывает. Лидия Николаевна возьми да и открой двери своим ключом, а там… Лежит ее сестрица – вся наряженная, в маникюре, а на шее бант. И показалось Лидии Николаевне, что сестра в данный отрезок времени хоть и красивая, но отчего-то совсем не дышит, и глаза у нее странные, и язык, и вообще – вся поза подозрительная. Лидия Николаевна, сознательная гражданка, немедленно сообщила об увиденном в милицию и в «Скорую». Ну, ясен пень – завели дело, давай всех опрашивать… Короче, так никого и не нашли. Антонов был в институте, там у него какое-то жутко важное совещание было, от которого он даже на минутку оторваться не мог. Саму Лидию Николаевну тоже проверяли, но у нее свидетелей полный подъезд обнаружился. Еще кого-то проверяли, все без толку…
