Ари сжал кулаки под столом. Голову наполнил пронзительный звон.
– Кто ОН, этот старик?
Профессор поправил сползшие круглые очки, которые блеснули, отразив яркий солнечный свет.
– Я познакомился с профессором гарвардского университета по интернету где-то за год до смерти сына. Я тогда как умалишенный разыскивал ЕГО, зная что скоро придет время моего мальчика. Понимаешь, я думал, что смерть Лиды не должна была стать напрасной… Петя не должен был умереть в расцвете своей молодости… Именно в тот момент я познакомился с Джеймсом Гелоч – историк наук, кандидат философских наук, доктор философии по истории наук. Гениальный человек. Половина информации о НЕМ в папке именно от него… Все таки в их архивах можно найти намного больше и глубже по времени… Первый и самый главный вопрос, который характеризует ЕГО: зачем он забирает часы жизни? Каждая история с его участием объединена главным: он забирает плату за свои услуги. Что движет им? Зачем ему это время? Он живет сам за счет этого времени, отдает кому-то ее или питается этим временем?
Это главный вопрос, на который мы так и не смогли найти ответ. Из него следует уже второй.
Мы сошлись с Джеймсом во мнении, что ОН может быть человеком с какими-то мифическими способностями. Не спрашивай… – отрезал он, когда заметил скептический взгляд Ари. – Само существование ЕГО по идее невероятно, поэтому мы рассматривали все возможные и невозможные варианты. Другим вариантом является, что он – душа человека, которая по каким-то причинам обладает такой силой. Возможно это его дар, возможно проклятье.
Третьим же вариантом является, что он изначально сверхъестественное существо.
И тут разгуляться фантазии есть куда: сама смерть? Демон? Пришелец (А что? Хотя мало вероятно).
ОН является в разных обликах, но это облик одного мужчины. Да, он то выше, то ниже, то старше… Но это мужчина от тридцати пяти до семидесяти, восточной внешности: темные глаза, темные, если не с проседью волосы. Он любит шляпы и трость. Два из пяти, кроме тебя, с кем я разговаривал, описывали его именно так. Возможно ОН один по всему миру, кто предлагает такие услуги. Возможно, они все похожи.
Но кто они или, все же, он?
Ари отпил полную пузырьков, кусающую нос воду. В голове после знакомства со стариком-демоном крутился несформированный ворох вопросов, но слушая профессора, в мозгу словно все укладывалось по полочкам. И первое что его радовало, что он все же не сошел с ума.
Артур впитывал все, что говорил профессор, положив руку на папку, что Ренат Акаевич дал ему, словно боялся, что отпусти он ее, папка куда-то денется.
Тем временем профессор продолжал:
– В религиях всего мира смерть отожествляется с очеловеченным существом: Сатана, Ангел смерти, японский шинигами, бретонский Анку, французский “курносый”, голландский “дядюшка Гейн”. Во многих культурах мира смерть – это определенный образ. Но смерть ведь забирает жизни, приходит за человеком, но в основе этих историй ведь мог быть наш знакомый…
Профессор замолчал и указал на папку:
– Здесь намного больше. Картины, свидетельства, истории. Изучишь на досуге. Если появятся вопросы, звони… Мне уже пора, у меня скоро начнется лекция.
Ари опомнился и вскочил.
– Профессор, подождите… Вы говорили, что пытались найти с ним встречи…
Ренат Акаевич кивнул и поднял стоящий на полу портфель.
– Я звал его, представлял нашу с ним встречу, приходил в те места, где встречались с ним другие, ездил во все места силы по всему миру, но ОН не приходил. Я не знаю почему, возможно я не был точно уверен в своем решении отдать жизнь… Не знаю… Артур, я бы хотел тебе посоветовать не влезать в судьбу человека. Понимаешь, никто не выиграл от этого… Ты ей уже продлил жизнь на месяц. Достаточно. Мой тебе совет: ради вас двоих, не спасай ее больше. Никто еще не кончил хорошо, после того как изменял то, что предначертано, поверь мне.
Лицо Ари ожесточилось. Он сжал папку и отвел глаза от профессора. Ренат Акаевич вздохнул и похлопал юношу по плечу.
– Приятно было познакомиться с тобой. Не стесняйся. Как ознакомишься с данными, звони. Встретимся и обсудим все, если конечно захочешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Профессор вынул из бумажника купюры и кинул на столик. Он бросил последний взгляд на юношу и вышел из заведения.
Ари еще долго смотрел вслед удаляющейся фигуре и все не мог отделаться от противного, ужасающего чувства, что его судьба была решена в тот момент, когда он согласился отдать часть своей жизни.
Он медленно встал и побрел к метро самой длинной дорогой. Он понятия не имел что ему делать. Надежда, что все каким-то чудесным образом разрешиться, растворилась. Горький привкус разочарования и наполняющего его отчаянья атаковали.
Артур остановился и, вскинув голову на такое редкое в Москве чистое небо, проскрежетал зубами.
Все это время он не хотел признаваться самому себе, что надеялся, что у него хватит смелости и сил забыть Киру. Та часть сознания, что отвечала за безопасность, просто кричала, чтобы он не возвращался в Севастополь, но Ари не смог выкинуть Киру из головы.
Разлука с ней сжимала его сердце, а мысли о том, что месяц, что он подарил ей, через несколько недель закончится, сводила с ума.
Артур понял, что любил Киру так сильно, что ему было уже все равно на себя – он просто не переживет, если ее не станет. А если он собственноручно приговорит ее к смерти, тогда когда мог спасти, он просто свихнется. Он зажмурил глаза так сильно, что под веками заплясали алые огни. Он так любил Киру, что было даже больно. И он знал, что он должен сделать.
Глава 11
Победа и поражение
Дни мчались быстрее болидов в Формуле-1.
Первая химия. Баснословное количество лекарств, что, казалось, Кира никогда не запомнит, когда что принимать, хотя ей и не надо было. Медсестры приносили лекарства.
Но уже после первой капельницы начались странности… Точнее ничего не произошло. Ей должно было быть плохо. Организм отравлялся препаратами, которые убивали не только злокачественные клетки, но и здоровые, но она ничего не почувствовала.
Кира удивляла всех здоровым румянцем и недовольным видом, что её держали в больнице, хотя у неё было сил столько, хоть горы сворачивай.
Два цикла курса химеотерапии.
Девушка поделилась протеиновым батончиком с Максом, лысым мальчиком лет двенадцати с которым они подружились в больнице.
Макс улыбнулся своей щербатой улыбкой и осторожно потянулся за половиной батончика так, что натянул до предела капельницу.
Кира познакомилась здесь с прекрасными детьми и сверстниками, которых объединяло одно – болезни, которые убивали.
Смотря, как играет четырехлетняя Даша, Кира все думала: за что? Что такого сделали эти ни в чем неповинные дети?
Кира никогда не была по-настоящему верующим человеком. Она не ходила по воскресеньем в церковь. Да и не принято было в их семье это.
Но здесь, в больнице, в Кире убивались даже зачатки той веры, что была. Если Бог по-настоящему существовал, он бы никогда не допустил, чтобы у четырехлетней Даши был неоперабельный рак мозга, что увеличивался и убивал ее изнутри.
– Сегодня такая отличная погода! Жаль, что нам нельзя пойти позагорать на пляже и покупаться, – вздохнул Макс, почесав щеку полную веснушек.
Кира, не отрываясь от конспектов, кивнула и откусила оставшийся батончик.
– Как твоя учеба? У тебя завтра же последний экзамен?
Девушка недовольно все же оторвалась от тетрадей.
– Да. Поэтому не мешай, – Кира упустила месяц подготовки. Она все же решила сдавать экзамены, ведь как уехал Ари, она поникла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Артур звонил каждый день, но ему поставили бой через месяц после возвращения, поэтому ни о каких поездках в Севастополь не было и речи. От этого боя зависело будущее Ари. Этот бой открывал боксеру много дверей, поэтому Кира не мешала ему.
Перерыв между химией составлял двадцать один день. Кира изнывала от безделья, хоть и родители, бабушка, да и подруги иногда появлялась. Все развлекали Киру как могли. Странно, но девушка чувствовала себя отлично, хотя должно было быть ужасно. Волосы не выпали. Доктор Леонид Леопольдович удивлялся и менял дозировки и препараты.
