Не обращая внимания на дорожные знаки, я инстинктивно брал влево, на север, где по моим расчетам должно было находиться море. Вскоре съехали с одной и без того узкой проселочной дороги в лес, дальше вели две тропинки светлого песка, похожие на пару дружелюбно извивающихся анаконд. Я притормозил и опустил стекло. Издали призывно шумело море. Выключил зажигание. Не хотелось в наглую заезжать прямо на пляж. Понадеялся, что Форд поймет и не обидится, если на некоторое время я оставлю его здесь, под этими чудесными соснами. Прекрасная погода, свежий воздух, чем плохо. Но тут взгляд остановился на Ким. Прекрасная погода, свежий воздух… Мне ее стало жалко. Или это была ревность? А что, если они, пока я флиртую с морем, замутят что-нибудь на двоих с Фордом? Рычаг переключения передач подходит Ким тютелька в тютельку. Осадил себя – прекрати, это совершеннейший нонсенс. И я не ревнивец, я хороший и заботливый муж. Только вот как мне взять ее с собой по грибы? Тащить подмышкой как надутый матрас? Дэвид Хассельхофф, только не на пляже Малибу, а в эстонском грибном лесу с надувной Ким вместо спасательного круга.
Осмотрел свое снаряжение, для вдохновения высмолил сигарету и приступил к делу. Вывалил все из рюкзака, внимательно изучил его. Затем взял нож и занялся переделкой дизайна – вырезал дно и проделал в боковинах две дырки.
Попробовал представить себе физиономии молодых отцов с детскими переносками-кенгурятниками, фланирующих на летнем пивном фестивале, если б они попались сейчас мне навстречу. Идет мужик, писаная красавица в рюкзаке за спиной, самые зажигательные в мире грудки щекочут затылок, в руках корзина для грибов. Секретный агент Макгайвер мог бы мной гордиться. Я развеселился.
Гул моря, далекий и мощный, действует как звуковой магнит, и сопротивляться ему бесполезно. Ты просто шагаешь к нему под сдавленное похрустывание сучьев под ногами, словно околдованный.
Грибов было полно. К сожалению, я не знаток в этом деле. Приходилось заглядывать в справочник на предмет названия и съедобности. Каждый раз, когда я приседал перед очередной находкой, длинные стройные ноги Ким касались земли. Образ такого вроде как четвероногого грибника вызывал хихиканье. Но стоило опять представить, что меня видит один из тех папашек с дитем в кенгурятнике, как я начинал безудержно хохотать. Натюрморт с ржущим придурком и бледной поганкой. Что еще он мог означать, как не предостерегающее пророчество об окончательном упадке отравленного мира.
Вспомнились мои прежние подружки. Длительные отношения были с тремя, с оговоркой можно считать, что с четырьмя. Справедливости ради скажем так – три с половиной связи. Н, С, Г и половина М.
Интересно, что ни одну из них я задним числом не оплакивал. Даже Г, которая, казалось, предоставляла мне наивысшую степень свободы, умело создавая впечатление, будто она не только терпит, но и с пониманием относится к моим постоянным исчезновениям, как во времени, так и в пространстве, которые сам я никогда объяснить не мог. Но когда однажды Г в ходе профилактического эксперимента исчезла на три дня, а мне, пока ее не было, ни разу не пришло в голову искать девушку, она вдруг осознала, что ей нужен кто-то, существующий не только в теории, но и на практике. По крайней мере, слышимый, а еще лучше – осязаемый. Связь с Г была самой длительной в моей жизни. Но как она сама остроумно заметила при прощании, ей не хватило эгоистичной силы воли, чтобы держать при себе на поводке такого волка-одиночку, как я. И она была права хотя бы уже в физическом плане. Этот ее собачий поводок наверняка был самым длинным на свете, нестандартным с позиции женщины и выполненным по спецзаказу. Один такой поводок мог потянуть на тонны веса, так что не было особой разницы в том, кто на его конце, в километре– другом, виляет хвостиком.
Но предложенные как Н, так и С поводки, увы, ни в коей мере не отвечали потребностям такого индивидуума, как я. Поэтому не стоило даже тратить время и энергию на мечты об общей конуре. Ведь все мы люди практичные. Несгибаемые эгоцентристы, очень симпатичные и сексуальные.
Вот полусвязь с М следует отнести к особой категории. Поместить куда-нибудь в раздел, где обитают полукопечная колбаса, полумарафон, полусапожки с полустельками, изготовленными из полунатурального материала, какие носят в северном полушарии, предварительно заглотив половину поллитровой бутылки рома. Как правило, мы встречались полуслучайно, оба в полупьяном состоянии, болтали всякие полупонятные глупости, трахались в первых попавшихся местах, полустоя или полулежа, и иногда прерывались на половине процесса, потому как кто-то из нас вдруг вспоминал, что должен куда-то нестись. То, что было между нами, в целом, можно бы считать самыми искренними и спонтанными отношениями, если такие случайные встречи, никуда не ведущие, лишь возвращающие к самим себе, к своему бесплодному началу, вообще относятся к столь важному и плодотворному явлению, каким является возведенная в святость связь между мужчиной и женщиной.
До сих пор не знаю, должна ли связь непременно быть плодотворной, должна ли она что-то или кого-то производить. Кого-то, кто выберется за пределы всего этого, кто, встав на свои маленькие ножки, повернется спиной к породившим его связям и исчезнет в звездном мерцании подстерегающей его черной материи. Как и все остальные.
Но с таким наполовину одеревенелым фаллосом, что так идеально подходит для иллюстрации наших с М, так называемых, отношений, далеко не уедешь. Живая природа, плывущая необъяснимым курсом обязательного размножения, рано или поздно покончит с coitus interruptus’ами. Получается, что прерванный половой акт – это половина удовольствия.
Посмотрел на себя со стороны. Одинокий мужик посреди чудного прибрежного леса, в руках корзинка с ядовитыми грибами, на закорках вытесанный из силикона практичный памятник вечным первородным утехам. Моя самооценка раздвоилась. С одной стороны, все это казалось ужасно современным, с другой стороны, я был ничем иным, как жалкой пародией на все достижения человечества.
На одной из полянок снял Ким со спины и усадил, прислонив к кривой сосне. Лег рядом на бок и закурил. Солнце, облака и шевелящиеся на ветерке кроны деревьев играли на богатом видами моховом покрове прогалины. Перед моими глазами с невероятной плавностью возникали и пропадали сотни цветовых комбинаций, словно это происходило не на поросшей мхом и вереском земле, а на самом большом в мире природном LCD-экране.
Оставил Ким сидеть и пошел прогуляться к морю. Вода была чистой и бодрящей, очевидно благодаря ветру с суши. Я разулся и ходил вдоль пляжа по мелководью туда-сюда, как дворовый пес на цепи. Вдруг светлое тело Ким промелькнуло меж соснами.
– Ким! – пролаял я. – Ким! – я запсиховал. – Ким, черт подери!
Поднял с песка камень, довольно увесистый, и кинул в лес. Холера! Выкурил еще одну сигарету и быстро пошел назад. Ким неподвижно сидела в рюкзаке, похожая на выросшего из пеленок ребенка. Рядом с ней лежал мой камень. К счастью, он не попал в цель. Внезапно я почувствовал невыносимое, просто чудовищное чувство вины. Опустился на колени, заключил в нежные объятия своего силиконового ангела-спасителя и, обливаясь горючими слезами, взял ее там же, не вынимая из рюкзака. Но в самый тот момент, когда я облегчил свою душу, послышался уже знакомый шипящий звук, и Ким подо мной беспомощно обмякла.
Вечером дома я залатал женщину, вскрыл банку консервированных шампиньонов и, только начав есть, сообразил что от волнения забыл в лесу корзину.
1 октября
Сегодня, первого октября, самое время подвести итоги проделанной за третий квартал работе. Я в некоторой растерянности – кому адресовать свой отчет? Улетучившемуся исполнительному директору, чей трон я самовольно занял, или совету предприятия, к которому можно было бы обратиться в качестве временно исполняющего обязанности директора?
Решив действовать наверняка, я начал свое обращение так:
Уважаемые акционеры Торгового центра Ülemiste (ÜKK),
Позвольте представить Вам отчет о деятельности ÜKK за третий квартал. Но прежде я должен объяснить, почему на этот раз Вам рапортует не тот автор, что всегда, а я, нижеподписавшийся.
2 июля текущего хозяйственного года я пришел в контору ÜKK для встречи с исполнительным директором коммерческого объединения по поводу трудоустройства. Насколько мне известно, нижеподписавшийся прошел в заключительный тур отбора кандидатов. По неизвестным причинам встретиться с директором в назначенное время мне не удалось. Несмотря на все прилагаемые усилия, это не удалось и впоследствии, вплоть до сегодняшнего дня. К сожалению, у меня есть все основания подозревать, что усилия были односторонними.
Будучи уже заранее лояльным к потенциальному работодателю, я не мог в сложившейся обстановке оставаться равнодушным. Кроме того, признаюсь начистоту, я надеялся своим верноподданническим поведением заработать дополнительные баллы в пользу своей кандидатуры. Мне известно, что исполнительный директор занес мой номер в память своего мобильного телефона (хотя и под несколько вводящим в заблуждение именем), и поэтому смею полагать, что у меня были неплохие шансы на победу. Так что очень надеюсь на Ваше понимание и, в частности, на то, что Вы воспримете мои действия не как захват предприятия, а скорее, как его спасение. Тем паче, что позиция руководителя высшего звена меня никогда не прельщала. Если такое решение проблемы Вас не устроит, прошу известить меня об этом, и я снова стану (по собственному желанию) кандидатом на место управляющего менеджера по маркетингу.
