По залу пронесся гул. Нужно было отвечать, и Дагиров решительно направился к трибуне.
— Уважаемые товарищи! Предыдущий оратор прав в одном: слабовата у нас экспериментальная база — что правда, то правда. Так уж получилось — практика опережает теорию, которая, кстати, без практики мертва. Но теория уже есть, как бы ни пытались доказать обратное, и через год-два все необходимые штрихи будут нанесены, а пока что основными положениями мы уже пользуемся, и пользуемся, как вы знаете, успешно.
Возникло сомнение: занимаемся мы наукой или нет, является ли аппаратный метод самостоятельным направлением или это случайная узкая тропка, по которой бредет, сама не зная куда, кучка провинциальных неудачников. Мне хочется напомнить, что всего двадцать лет назад, когда травматология и ортопедия отпочковывались от хирургии в самостоятельную дисциплину, сколько было скепсиса, сомнений в целесообразности этого шага! Говорили о замкнутости узкого специалиста, ограниченности мышления. А сейчас? Никому и в голову не придет лечить ложный сустав или косолапость у общего хирурга… Время прошло, ребенок встал на ноги, вырос, у него появляются свои отпрыски. Что же тут удивительного? Естественный закон живого. Вот и наш побег на дереве молодой науки тянется вверх, к солнцу, и как его ни пытаются обломать, он все равно вырастет, это точно… Как вы убедились, мы лечим, что называется, неудобных больных. Старыми, проверенными методами их трудно и сложно лечить. А нам уже неинтересно ими заниматься! Представьте — неинтересно! Для нас это обычная работа, вчерашний день! Вдумайтесь, товарищи: неинтересно, потому что просто.
До сих пор мы полемизировали. Можно согласиться с нами, можно — с нашими противниками. Но заявление, что процесс удлинения конечностей является физиологически неоправданным, вызывает, с моей стороны, самые категорические возражения. Я не буду касаться сейчас эстетической и социальной необходимости этих операций, не буду говорить о невидимых миру слезах людей, страдающих от того, что размеры их тела заметно отличаются от принятых стандартов. Не вызывает сомнения, что процесс роста — биологически самый древний процесс, он — основа всего живого. Без роста нет развития. У более высокоорганизованных животных, в том числе и у человека, рост в длину осуществляется за счет размножения клеток в тоненьком, так называемом ростковом слое, расположенном непосредственно под суставными поверхностями костей с обеих сторон. Годам к пятнадцати под влиянием перестроившихся желез внутренней секреции деятельность этих клеток прекращается, ростковый слой постепенно окостеневает, рост костей заканчивается Но в некоторых случаях под влиянием внешних или внутренних факторов ростковые зоны закрываются преждевременно. К таким последствиям приводит, в частности, хроническое недоедание, поэтому дети, росшие во время войны, отстают от сверстников мирного времени. А между тем, если изучить их генетическую линию, они должны были быть не ниже своих предков. Хорошее питание, мирная жизнь — и возникает современная проблема акселератов. Понимаете, какая нелепость: уже давно нет ни голода, ни болезни, но все, рост закончился. А между тем в кости генетической памятью заложены все возможности достичь запрограммированных размеров. Вот мы и выявляем или пробуждаем к жизни эти возможности. Если не поздно, у детей и подростков ускоряем рост, усиливаем естественный процесс. В более зрелом возрасте мы имитируем природу: ломая кость, создаем искусственную ростковую зону между отломками и растягиваем их, не давая схватиться, до нужных пределов. Тем самым мы как бы возвращаем организм в детство, юность и зрелость….
Когда вслед за ним на трибуну взошел Шевчук и двумя руками пригладил лысину, Дагиров насторожился: ну, теперь держись, не простит старый лис отказа от соавторства в монографии. Но Семен Семенович постарался сгладить острые углы. Начал он, разумеется, с дифирамбов.
— Профессор Дагиров, несомненно, является одним из выдающихся хирургов современности. Нет никаких сомнений в его приоритете как автора аппаратного метода. Успехи, достигнутые им в лечении самой сложной костной патологии, настолько поразительны, что иной раз их нельзя объяснить иначе, чем чудом.
«Ясно, куда клонит, — догадался Дагиров. — Я, значит, не то волшебник, не то фокусник, не вздумайте в массовом порядке следовать примеру».
Так оно и оказалось.
— Я считаю, — продолжал Шевчук, — что мы, безусловно, должны принять на вооружение аппараты Дагирова, Волкова, Гудушаури и другие. Каждый хорош в своем роде. Мы тоже применяем в настоящее время аппарат оригинальной конструкции, но по строгим показаниям. По нашему мнению, аппараты хороши при сложных раздробленных переломах и ложных суставах, в некоторых случаях, когда необходимо удлинить конечность. А в остальном испытанные методы дают результаты не хуже. Конечно, Борис Васильевич вправе шире использовать свой аппарат — на то и существует его институт, но для массового употребления, пожалуй, сферу применения надо оставить в указанных пределах. Не следует забывать, что аппарат не так прост и требует определенной технической подготовки, которой у большинства врачей нет.
Резолюция была принята в формулировке Шевчука.
Чахлую траву придорожных газонов чуть примочила скудная роса. Чернеющий асфальт быстро просыхал серыми полосами. Было раннее утро, но солнце грело вовсю.
Дагиров открыл дверь своим ключом, осторожно вошел в прихожую и, стараясь не шуметь, поставил чемодан на пол. Но жена услышала, вышла из спальни и, еще теплая, непроснувшаяся, обняла, похожая в своей коротковатой пижаме на подростка. Он поцеловал ее в шею, милые родные завитки щекотали лицо, и вдруг похолодел: господи, не выполнил ее поручения, ничего не купил в Москве. Забыл, напрочь забыл! Как многие сильные, уверенные в себе люди, он не умел лгать, а когда пытался, то лицо становилось напряженным и несчастным, а слова словно спотыкались друг о друга.
— Ты уж извини, — начал он осторожно, — но знаешь, отложил все личные дела на последний день, только собрался в эту… «Ванду», даже твой список в пиджак переложил, как позвонил академик Извольский, попросил проконсультировать жену. Отказать неудобно. Потом приехал Остапович, композитор, который у меня лечился, потянул к себе. К вечеру спохватился — все магазины закрыты. Ты уж извини, в следующий раз все будет исполнено в лучшем виде. Прямо с вокзала поеду по магазинам.
— Ох, Боря, — рассмеялась жена, — не смеши, не надо. Следующий раз будет таким, как этот и как все предыдущие. Уверена, что ты и не вспомнил даже о моих просьбах. Все эти тряпки, косметика, по-твоему, — бабья блажь. Да, конечно, это не хлеб насущный. Но, увы, такова уж наша женская натура, надо нам чиститься, прихорашиваться, наряжаться — чистить перышки. Не столько ради вас, мужчин, сколько ради себя. В этом наша радость, наше самоутверждение. Но где тебе воспринять такую простую премудрость. Когда какая-нибудь больная через пять-шесть дней после операции начинает подводить глаза и красить губы, — это тебе понятно, это тебя радует — значит, выздоравливает. А женщина вне болезни выпадает из твоего поля зрения. Существует рядом — ну и ладно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ
АНДРЕЙ Николаевич Воронцов по четвергам, как обычно, сидел в библиотеке и просматривал новые книги и журналы. Занимался он этим весьма неохотно, так как давно пришел к выводу, что избыточная информация забивает и отупляет наш бедный мозг, лишая его способности мыслить оригинально.
Воронцов наискось пробегал оглавление и брался за другую книгу. Одна привлекла его своей добротностью: веленевая бумага, синий ледериновый переплет с золотым тиснением. Прямо юбилейный альбом, а не скромный сборник. Название было длинное и скучное: «Тезисы докладов объединенной научно-практической конференции лечебных учреждений и государственного медицинского института…» — невозможно было дочитать до конца, а уж заглядывать в сборник и вовсе не хотелось. Но любопытство взяло верх. Воронцов, лениво позевывая, стал просматривать выделенные жирным шрифтом заголовки статей. От множества фамилий рябило в глазах. Как он и предполагал, ничего заслуживающего внимания. Громоздкие многозначительные и потому плохо понимаемые названия с обязательными «при» и «у». Скучища!.. Он хотел было захлопнуть книгу, как вдруг внимание зацепилось за две строчки… под ними еще две… и еще. Три статьи одного и того же автора. Фамилия не вызывала никаких ассоциаций.
«Лечение переломов голени аппаратом», «Лечение последствий переломов аппаратом», «Сроки нетрудоспособности у больных, вылеченных с помощью аппарата». Интересно! Он нашел нужную страницу.
Оказалось, автор использовал его, Воронцова, аппарат и получил отличные результаты. Но придраться нельзя: в тексте первой статьи есть звездочка, а внизу страницы сноска петитом:
