Ровно в десять часов он вошел в рабочий кабинет императора.
Николай встретил князя приветливо, как и обычно, но было в нем что-то такое, чего раньше Покровский не замечал. Какие-то мысли явно не давали покоя монарху, который умел управлять эмоциями.
– Представляю, Алексей Евгеньевич, какие чувства вы испытываете ко мне. Я обещал, что вы будете сопровождать меня в поездках на фронт, и вновь забыл о своих особых порученцах почти на полгода, не так ли?
– Никак нет.
Николай улыбнулся:
– Так, князь, так! И на фронт не пустил, и в столице оставил не у дел. Когда надобность в инспекциях отпала, признаюсь, была мысль послать вашу группу на один из фронтов.
– Почему же вы не сделали это?
– Наверное, потому, что где-то подсознательно понимал, что вы пригодитесь здесь. Так оно и вышло.
– Что-то произошло?
– Да. Но вы не стойте, присаживайтесь. На меня не смотрите, я насиделся за рабочим столом.
Покровский устроился на диване.
Император продолжил:
– Хочу сразу предупредить, князь, разговор наш строго конфиденциальный. О нем не должен знать никто, за исключением тех лиц, которым вы доверяете, как самому себе, если без них вам в дальнейшем не обойтись.
– Как я понимаю, мне предстоит выполнить не самое обычное поручение?
– Да, но по порядку. Два дня назад мне было доставлено тайное письмо германского кайзера.
Покровский не смог скрыть удивления:
– Вы имеете в виду Вильгельма?
– А вы знаете другого кайзера? – с улыбкой осведомился император.
– Извините, сморозил глупость.
– Ничего. Да, я получил тайное послание Вильгельма Второго, в котором он предлагает обсудить вопросы наших дальнейших взаимоотношений. Не только личных, которые прекратились по известным причинам, но и государственных. В нынешнем положении встречаться мы не можем ни открыто, ни тайно. Поэтому кайзер предложил общение через доверенных лиц, настаивая на соблюдении секретности переговоров. Я долго думал, что бы это все значило, надо ли мне принять предложение, и решил, что стоит. Хотя бы для того, чтобы узнать, почему вдруг глава враждебной державы пошел на подобный шаг. Очевидно, что для выполнения этой миссии я не могу привлечь ни сотрудников дипломатического ведомства, ни даже людей из моего ближайшего окружения. Они все на виду. У меня нет уверенности в том, что тайная миссия останется таковой. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю, ваше величество.
– Поэтому я решил доверить ее вам!
– Благодарю за доверие. Можете не сомневаться, секретная информация на сторону не уйдет.
– А я и не сомневаюсь, иначе не выбрал бы вас. Но давайте к делу. Вильгельм предложил направить на встречу, как я уже говорил, наших доверенных лиц. С немецкой стороны это барон Генрих фон Вейсе. В Берлине кайзер представлял его мне. Барон не занимает каких-либо ответственных должностей, но очень близок Вильгельму. С моей стороны на встречу отправитесь вы и один из ваших офицеров. Кто конкретно, определите сами. Вейсе прекрасно говорит по-русски, но будет нелишним, чтобы тот офицер, которого вы выберете, в совершенстве владел бы немецким. У вас есть такой?
– Так точно. Да и я тоже владею немецким.
– Ну и хорошо. Встреча запланирована на завтра, в пятнадцать часов, у острова Херсен в нейтральных водах. Почему в море? Не знаю. Это пожелание кайзера. Исходя из вышесказанного, вам и вашему офицеру сегодня вечером следует убыть в Петергоф. Там у пристани вас встретит капитан-лейтенант Слепцов. Он же будет управлять катером, в экипаж которого входят еще моторист и матрос. Катер и доставит вас к острову в назначенное время. Туда же подойдет немецкая яхта «Юрген». Вы перейдете на нее и встретитесь с бароном. После возвращения сразу же ко мне!
– Даже если это будет поздним вечером?
– До двадцати двух. Если позже, то подъезжайте утром, к десяти часам, но обязательно уведомите полковника Григорьева о возвращении.
– Извините, но кто такой полковник Григорьев?
– Вы не знаете? Впрочем, он во дворце недавно. Павел Владимирович Григорьев сейчас исполняет обязанности помощника начальника охраны резиденции. Он доставляет мне почту и ведет дела по приему заявлений от лиц, желающих встречи со мной. Полковник знает о вашей миссии. Естественно, только в той части, в которой должен. Никакой конкретики, лишь то, что я отправляю вас в войска с особым заданием. Кстати, выехать на встречу вы должны в штатском, как и офицер, сопровождающий вас. Вопросы ко мне есть, Алексей Евгеньевич?
– По заданию нет, есть просьба, даже скорее предложение.
– Слушаю.
– Если на ближайшее время использование всей группы не планируется, то я считаю целесообразным направить свободных офицеров в войска.
– Что ж, не имею ничего против. Пусть отправляются в ставку, где получат назначения.
– Но в нужный момент я должен иметь возможность отозвать их.
– Разве это сложно? Вечером должен подъехать великий князь Николай Николаевич. Я передам ему вашу просьбу. Но думаю, что одного человека надо оставить в Петрограде. Для связи. Неизвестно, что задумал Вильгельм и что будут представлять собой переговоры. Возможно, они затянутся либо информацию по ним вы лично физически не сможете передать мне. На этот случай и пригодится офицер секретной связи, который при необходимости сможет выходить на меня, минуя всевозможные бюрократические препоны.
– Ваше величество, вы не обозначили время прибытия в Петергоф.
– Разве? Вот что значит чрезмерная занятость. Капитан-лейтенант будет ждать вас с восьми утра.
– Больше вопросов нет.
Император подошел к Покровскому:
– Я надеюсь на вас, князь. Пожалуйста, внимательно слушайте представителя кайзера, ведите с ним беседы на любые темы, давайте собственную оценку происходящему. Но обещать вы можете только одно: то, что передадите суть разговора лично мне, гарантируете полную секретность.
Покровский поднялся, козырнул и вышел из кабинета.
В Петрограде князь заехал на квартиру своего заместителя капитана Фролова.
Тот оказался дома, открыл дверь и удивился:
– Вы, Алексей Евгеньевич?
– Как видите, Дмитрий Владимирович, я.
– Признаюсь, не думал, что приедете. Телефонного звонка ждал каждый день, как, конечно же, и все наши офицеры, а вот личного визита… Но что это я? Проходите, пожалуйста.
– В квартире есть посторонние лица?
– Нет.
– Хорошо.
Капитан помог генерал-майору снять шинель, пристроил ее на вешалку.
– Прошу в гостиную. Кофе, чай или немного водки?
– Ни первого, ни второго, ни третьего. Нам предстоит серьезный разговор.
– Неужели государь вспомнил о нас?
– Вспомнил.
– Не прошло и года.
– Дмитрий Владимирович, обсуждать действия императора – дело неблагодарное, а для офицера недопустимое.
– Извините, вырвалось. Но поймите, как невыносимо сидеть в квартире, когда другие офицеры дерутся с противником на фронте. Я из дома в форме стесняюсь выходить. Месяца два назад женщина на набережной высказала такое, что мне пришлось быстро ретироваться.
– И что же она сказала? Хотя можете не отвечать. Нетрудно догадаться.
– У нее неделю назад сын погиб в Галиции, поручик. А я тут прогуливаюсь при параде. Стыдно стало невозможно.
– У каждого своя служба.
– Согласен, но служба как род деятельности, а не досуга.
– Закончим эту тему, Дмитрий Владимирович, поговорим о деле.
– Да, князь. Устраивайтесь.
Покровский присел в кресло у небольшого столика на резных ножках. Место напротив занял капитан Фролов.
– Я внимательно слушаю вас, князь.
– Сразу предупреждаю, капитан, разговор строго конфиденциальный, о нем не должен знать никто.
– Даже наши офицеры?
– Даже они.
– Похоже, дело действительно серьезное.
– Государственной важности.
– Это как раз то, в чем я больше всего нуждаюсь.
– Слушайте внимательно, Дмитрий Владимирович.
– Да, князь.
Покровский слово в слово передал заместителю свой недавний разговор с императором.
Фролов выслушал и проговорил:
– Интересное дельце. Вильгельм посылает тайных послов русскому царю? Что же такое важное он желает довести до государя?
– Это мы и узнаем, потом передадим информацию его величеству.
– Действия немецкого кайзера сильно смахивают на попытку начать сепаратные переговоры. С чего бы? В общем-то, несмотря на первые неудачи, германская армия сохранила свою мощь, а в Пруссии так вообще добилась победы. Неоднозначны результаты наступления на Францию. Вильгельму не хватило самой малости, чтобы захватить Париж. Просчитались немного в германском Генеральном штабе. В большей степени, как считаю лично я, из-за того, что упрямо придерживались явно устаревшего плана Шлиффена. Да и мы некстати вступили в войну. Но военная машина рейха слишком хорошо отлажена, чтобы даже более крупные неудачи могли вывести ее из строя. Германцы еще проявят себя. Думаю, в самое ближайшее время. Союзники у Берлина слабоваты, это да, но сама Германия – противник очень сильный.
