и графиня Бобринские, граф Модест Корф, вместе со светскими персонажами здесь же были замечены некоторые высшие чиновники и старшие офицеры столичного гарнизона, которые тоже чрезмерно увлеклись модными духовными практиками. Наличие среди вероотступников столь заметных персонажей во многом объяснялось личностью создателя секты – отставного лейб-гвардии полковника Василия Пашкова, родовитого и богатого дворянина, одного из лучших выпускников Пажеского корпуса, неожиданно ставшего последователем английского протестантского проповедника лорда Гренвилла Редстока.
Основные идеи «пашковцев», состоявшие в отрицании Церкви как божественного установления, таинств Христовых и богослужебных обрядов, то есть очень похожие на идеологию современного баптизма, во многом были вполне созвучны взглядам самого Льва Николаевича и, в соответствии с действующим уголовным законом (при определённых условиях, конечно) вполне могли быть отнесены к преступлениям, ответственность за которые была предусмотрена в главе I «О богохулении и порицании веры» и отделении втором главы II «О ересях и расколах» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.
Надо сказать, что отчаянная борьба Святейшего Синода и российской полиции за «чистоту веры» безуспешно ведётся уже более 50 лет. В ЦГИА, в фонде III Отделения Е.И.В. Собственной канцелярии есть документ «Об учреждении в губерниях секретных совещательных комитетов по делам о раскольниках, сектантах и отступниках от православия», в соответствии с которым эти структуры проявляли особую инициативу в осуществлении различных запретов, как, например, раскольникам не разрешалось играть свадьбы с использованием музыкальных инструментов, перемещаться в присутствии православных на так называемых свадебных поездах и при многочисленном стечении гостей, совершать погребения на своих кладбищах в то время, когда рядом проводится прощание с православным покойным, и т. д. (ЦГИА. Ф. III Отделения 1 эксп. 1838 г. № 245).
В развитие этих положений 24 мая 1884 года было опубликовано Высочайшее повеление: «Закрыть общество поощрения духовно-нравственного чтения и принять меры к прекращению распространения учения Пашкова на всём пространстве империи».
После чего Святейший Правительствующий Синод незамедлительно предписал правящим архиереям, а министерство внутренних дел – губернаторам следить за распространением сектантских идей и литературы (к тому времени сектантами уже было издано более 200 различных книг и брошюр). Сам Василий Александрович Пашков «за порицание веры» был подвергнут административной высылке в либеральную Францию, но и из Парижа продолжал поддерживать своих единомышленников письмами и, что, конечно, важнее – деньгами. Об этом зарубежные агенты Департамента государственной полиции будут регулярно докладывать в Петербург.
Ещё с одним сектантом – крестьянином Василием Сютаевым – Лев Николаевич будет поддерживать искренние дружеские отношения до конца своей жизни. Его последователи – «сютаевцы» – организовали духовную общину в деревне Шевелино Тверской губернии, где жили своим укладом, то есть не признавали церковных таинств, святых икон и не соблюдали постов. Единственными книгами, которые почитались в общине, были труды Тихона Задонского и Катехизис митрополита Филарета. Сам Василий Кириллович находится под постоянным негласным надзором полиции, так как в своё время он проходил обвиняемым по уголовному делу об отказе крестить своего внука. Впрочем, этот судебный процесс, начатый по заявлению местного священника, не имел очевидной судебной перспективы: Тверской окружной суд, который рассматривал дело, не нашёл оснований для привлечения сектанта к уголовной ответственности на основании ст. 1004 Устава уголовного суда. Виновный, который характеризовался своими односельчанами исключительно с положительной стороны, был приговорён «только к назиданию и увещеванию со стороны духовного начальства», причём суд выносил такое решение дважды (Пругавин А.С. Религиозные отщепенцы. Вып. 1. Сютаевцы).
Старший сын Сютаева – Иван, – вытянувший жребий идти на военную службу, сразу же после призыва отказался брать в руки оружие и принимать присягу, за что был осуждён и два с половиной года содержался в Шлиссельбургской крепости.
Кстати, мировым судьёй в округе, к которому относилась деревня Шевелино, был избран Александр Александрович Бакунин[42].
Ему приходилось разбираться в том числе с исками членов секты друг к другу, которых, по всей видимости, не всегда устраивали принципы «идеального миропорядка» их духовного наставника. Так, мировым посредником рассматривались иски к отставному солдату Сергею Лунёву от крестьянки Василисы Петровой о возвращении её имущества на сумму 150 рублей 50 коп. и крестьянина Евстрата Семёнова-Королёва, также обвинявшего «духовного лидера» в том, что «тот под видом религиозного учения выманил у него всякое имущество».
1898 году А.В. Жиркевич обратил внимание Льва Толстого на уголовное дело сектанта Е.Е. Егорова, сосланного в Якутскую область за отказ от военной службы.
Егор Егоров – крестьянин деревни Мурашкино-Зиме Псковской губернии – был призван осенью 1895 года, но отказался присягать императору и брать в руки оружие, так как по своим убеждениям относил себя к духоборам. 8 мая 1896 года он был осуждён к отдаче в Бобруйский дисциплинарный батальон, после чего, в соответствии с распоряжением Совета министров об отказывающихся от военной службы сектантах, был сослан на поселение в Якутскую область сроком на 18 лет. А.В. Жиркевич, в тот период времени состоявший в должности помощника военного прокурора Виленского военного округа, получил дело Е.Е. Егорова на рассмотрение. К сожалению, все хлопоты об изменении сектанту сурового приговора были напрасны, Егоров был сослан вместе с другими духоборами в места, абсолютно не приспособленные для жизни. Он и его единомышленники, осуждённые за вероотступничество, получили свободу только в 1905 году. В течение нескольких лет генерал-майор А.В. Жиркевич, несмотря на свои относительно скромные доходы, материально помогал Егорову, посылая ему деньги через Льва Николаевича.
В 1881 году Толстой встречается с самарскими молоканами, много общается с Александром Маликовым и Тимофеем Бондаревым[43].
Порой последователи идей Толстого переходят к самым радикальным формам борьбы за «светлое будущее». Так, в сентябре 1901 года группа жителей села Павловка Сумского уезда Харьковской губернии из штундистов, называвших себя «детьми Божьими», под влиянием проповеди состоявшего на учёте в психиатрической лечебнице, но «исцелившегося пришельца» по имени Моисей Тодосенко – последователя секты «малёванцев» – и своего помещика, убеждённого «толстовца» князя Д.А. Хилкова, давно уже пребывавшего в ереси, после конфликта с местным священником Антоновичем-Иваницким устроили погром в церкви, осквернили алтарь, разорвали надпрестольное Евангелие, но на выходе из храма погромщики были жестоко избиты призванными на помощь прихожанами, связаны и доставлены в полицейскую часть. Исправник докладывал местному губернатору действительному тайному советнику Г.А. Тобизену о причинах беспорядков: «Все получившие земли от князя Хилкова делаются сектантами, являются на беседу к князю, выслушивают его толкование Евангелия по графу Толстому».
28 января 1902 года в Сумах на выездном закрытом заседании Харьковской судебной палаты под председательством судьи Фукса, при прокуроре Ненарочкине были постановлены достаточно суровые приговоры в отношении дебоширов: Тодосенко, который сам в погромах не участвовал, и Григория Павленко приговорили к 15 годам каторжных работ каждого, ещё двенадцати участникам беспорядков дали по 12 лет каторги,
