— Сколько нужно ждать?
— Недолго, до сегодняшней ночи.
Полынцев взъерошил и без того вздыбленный бобрик. Ситуация складывалась нестандартная. С одной стороны, хотелось плюнуть и, рубанув шашкой, поставить в деле жирную точку. Но с другой… Что-то подсказывало: «Не торопись. Подожди. Возможно, улов будет больше того, что ты ожидал».
— Хоть в двух словах объясните, в чем здесь суть, — пробурчал он, раздумывая, как поступить дальше.
— Нет, не стану. Вдруг что-то не выгорит — тебе ж самому и достанется.
— Это почему?
— Ну, как? Начальство спросит: почему, мол, не доложил, мер не принял.
— Оно и так спросит.
— А так с тебя взятки гладки. Для твоего начальства я никаких машин не видел, ни о каких делах не знаю. Говорить не о чем.
В кармане Полынцева зазвонил мобильник.
— Слушаю, — выхватил он трубку.
— Андрюха! — возбужденно прокричал Мошкин. — Эта «десятка» только что мимо меня проскочила.
— Из села выехала?
— Да, в город пошла. Я номера не рассмотрел — грязью замазаны. Ты там концы нашел?
— Нет, ищу.
— Скоро назад? А то за мной эвакуатор уже едет.
— Не жди меня, я после сам доберусь.
— У тебя все нормально?
— Да, подворный обход делаю.
— Ну, звони, если что.
— Добро.
Петрович огладил усы.
— Вот и правильно, сынок. И с тебя взятки гладки, и мне спокойней.
— Теперь давайте конкретно: чем должна закончиться игра, и как я об этом узнаю?
— История должна закончиться появлением здесь одного из фигурантов. А ты об этом узнаешь, когда я передам тебе его тепленького.
— Он должен появиться здесь?
— Да, именно здесь, в доме.
— Один?
— Должен быть один.
В комнате раздался телефонный звонок. Петрович бросился к аппарату. В глазах его промелькнул охотничий азарт.
— Але, але! — крикнул он в трубку. — Да, я… Понял тебя… Понял. Ты назвал ему адрес? Молодец. Сам выставляйся после того, как проведешь машину. Да, когда с трассы съедешь, не забудь еще раз вернуться на дорогу и провериться… Ну, все, отбой.
Старик вернулся на кухню, потирая руки.
— Последний завод заведен. Будильник тикает.
— Когда зазвонит? — уточнил Полынцев.
— Ночью, в 2 часа. Теперь слушай меня конкретно, чтоб по незнанию все не испортил. Значит, в 2 часа сюда подъедет черный джип. Из него выйдет человек. Я его встречу, провожу в дом. Разговор у нас будет долгий, а, может, и короткий. После этого мы выйдем во двор и отправимся в сарай, вон тот, что напротив, — он кивнул за окно. — Там проведем минут пять, я думаю, и потом я его в нем закрою. Все. Зову тебя. Принимай, слушай рассказ.
— Где должен быть я?
— В доме напротив. Там нынче пусто: соседи уехали, я за хозяйством присматриваю.
— Если что-то пойдет не по плану?
— Тогда ты можешь и сгодиться. Если услышишь звон разбитого окна или стрельбу — беги, помогай. Хоть я и уверен, что этого не будет.
— Ох, не нравится мне такой расклад. Не планируются так операции. Давайте группу вызовем.
— Нет, — отрезал старик. — Ты мне уже своей формой здесь помешал, а, если еще и группа… Нет. Ужинать, и по местам.
Главбух и директор, молча сидевшие на скамейке, дружно поднялись, направляясь к выходу. Их место было на звероферме…
К соседней избе пробрались через огород, когда уже совсем стемнело. Включать свет дед запретил, чтоб не привлекать излишнего внимания. Проводив Полынцева в комнату, из которой хорошо было видно место предстоящих событий, он удалился восвояси.
Осмотреть дом изнутри было невозможно по причине полного отсутствия света. Полынцев нащупал у окна кровать и присел на матрас, постепенно привыкая к темноте. Немного освоившись, сдвинул в сторону занавеску. Сразу стало светлее. Во дворе Петровича горел тусклый уличный фонарь, видимость была вполне сносной.
Глава 16
Время тянулось медленно. Казалось, прошло полжизни, а стрелки едва подползали к половине второго.
На душе Полынцева скребли кошки. Правильно ли он поступил, дав втянуть себя в неизвестную игру? Не сглупил ли? Возможно, следовало проявить жесткость, настойчивость, заставить деда открыть карты и доложить обо всем начальству. Помогло бы это делу? Нет. Вот тем и терзался, поглядывая на освещенный двор Петровича, находившийся метрах в пятидесяти от места засады.
Неожиданно в коридоре заскрипела дверь.
— Кто там? — негромко спросил Полынцев.
— Лейтенант, ты здесь? — послышался из сеней вкрадчивый шепот.
— Вы кто?
— Это я, директор, — вздрогнули половицы под грузным шагом зверовода.
— Вы зачем пришли?
— На подмогу.
— Старик об этом знает?
— Нет. Я побоялся к нему заходить, чтоб конспирацию не нарушить.
— Вам-то чего бояться — вы местный.
— Он бы мне не разрешил, — честно признался директор.
— А почему думаете, что я разрешу?
— Ну, как. Я же вам, вроде бы, помог…
— Помогли, спасибо. А теперь идите домой.
— Не могу. Я туда уж ходил. Не сидится. Думаю, как там мужики без меня. Мало ль чего случится, а я дома, у печки.
— У вас своя работа, у нас своя.
— Я думаю, мужики-то воюют, а я дома, как баба, — не слушая возражений, упорно продолжал директор. — А я ведь тоже служил. Сегодня увидел, как ты бежишь, аж сердце защемило, армию вспомнил: марш-броски, кроссы. Ты армеец?
— Конечно.
— Во-от. Думаю, как же я армейца со стариком брошу. Потом ведь совесть замучает.
— Тут не война. Все должно быть спокойно.
— Как знать, как знать. И потом, лишние руки никогда не помешают. Верно?
— Да по-разному бывает, — без особого энтузиазма ответил Полынцев.
— Вот и я говорю, по-разному бывает. Думаешь, что мирно и спокойно, а оно, как грянет — война натуральная.
— Ладно, оставайтесь. Только, чтоб тихо здесь, и нос из дома не высовывать. Сами разберемся.
— Не — не. Я тихо здесь, в уголочке, — сказал директор… и тут же запнулся о стул. — А, черт! Не видно ни зги! — зашуршал он одеждой, вероятно, куда-то усаживаясь.
После этого наступило кратковременное затишье. А потом, вдруг… как треснуло, как грохнуло, как лязгнуло!
— Твою мать! — вскрикнул зверовод, заваливаясь на пол. — Что за стулья?! Рухлядь! Чистый хлам!
Полынцев уже пожалел, что оставил помощника. Судя по громкому началу, особой ловкостью тот не отличался.
Однако директор оказался совсем не глупым малым.
— Ты следи за двором, а я за воротами, — сказал он, пробираясь к окну, выходившему на улицу. — Сколько там на часах?
— Без пяти два.
— Должны быть где-то рядом. Бандиты точность любят. Это не наши колхозники: час туда, час оттуда. У этих на минуту опоздал — счетчик включат. О, я ж говорю — уже едут.
Полынцев подбежал к окну. Редкие лампочки на деревенской улице не позволяли рассмотреть номер машины, но четко выхватили контуры джипа «Мерседес».
— Следите за ним, — вполголоса сказал он, возвращаясь на свое место.
— Остановился, — послушно доложил директор.
В этот момент из дома выбежал Петрович (очевидно, наблюдавший за дорогой через окно) и быстро отворил ворота.
Во двор вошел плотный с седой бородкой аксакал в темной каракулевой папахе. Сухо кивнув друг другу, старики поднялись на крыльцо.
— Что там снаружи? — уточнил Полынцев.
— Вокруг джипа ходит шофер, осматривается.
— Значит, гость приехал не один.
— Мне кажется, в машине еще кто-то сидит.
— Вот и посыпался план Петровича. Чего я и опасался.
— Точно. Из машины вылезает еще один.
— Что делает?
— Пошли к кустам вместе с первым.
— Отлить?
— Не знаю, отсюда не видно.
— Двери в машине открыты?
— Нет, закрыты… О, кажется, первый назад вернулся.
— Послушайте, у вас случайно нет телефона Петровича?
— Есть. В записной книжке, — отпрянув от окна, директор зашарил руками по карманам. — А вот книжки-то с собой и нету. В другом костюме осталась. Я ж сегодня по-боевому оделся, не на прогулку.
В темноте одежда зверовода, разумеется, была не видна, но, судя по силуэту капюшона, она полностью соответствовала боевому стилю в представлении хозяина.
— Как же он его там задержит? — расстроено прошептал Полынцев. — Видно, придется подключаться.
— Я готов, — отважно заявил директор.
— Вы остаетесь на подстраховке. Я их сам возьму. Сколько их?
— Двое, но сейчас вижу только одного. Второй или в кустах остался, или уже в машину шмыгнул.
— В общем, слушайте внимательно. Когда Петрович закроет бандита в сарае, мы с вами выскочим на улицу. Вы с этой стороны блокируете машину. Я пробегу огородами и выйду с другой. Ваша задача: стоять пограничным столбом, обозначать блокаду. Задерживать буду я.
— Понял, командир, — кивнул зверовод. — Но, если что, я могу и шмальнуть, — он потряс двустволкой.
