Ее слова обрушились на меня, окутав печалью. Ну, здесь должна была быть ещё одна девочка... немного старше Николая.
Мое сердце болезненно сжалось.
Посмотрев на Роксану, я поняла, что она чувствует то же самое. Две матери оплакивали ребенка, которого мы никогда не держали на руках, но которого все еще ощущали в воздухе вокруг. До Николая я ужасно переживала из-за ее смерти, но теперь, как человек, у которого есть ребенок? Теперь как родитель? Мое горе не могло быть точно описано, не могло быть передано. Не найдётся слов.
— Да, — согласилась я. — Сестрёнки это хорошо.
Ни у кого из нас не было сестер, но мы обе согласились, радуясь смене темы.
— Чем ты сегодня занимаешься? — спросила Роксана.
Я мельком взглянула на внешнюю часть поместья.
— Просто собираюсь расслабиться.
— Ты имеешь в виду избегать Константина. — в ее голосе не было самодовольства или жестокости — на самом деле, Роксана говорила так, будто понимала. — Он скоро вернется.
— Как скоро?
Она слегка улыбнулась.
— Достаточно скоро. — ветер подхватил ее волосы, взметнув белокурые пряди в воздух. — Не хочешь присоединиться ко мне в banya — бане? Я иду туда за тишиной и покоем, так что ты должна пообещать вести себя тихо. — ее глаза блеснули.
Я рассмеялась, но не сразу согласилась.
— А, если с Николаем возникну какие-то проблемы? Он не очень хорошо знает Артема.
— Мы не будем далеко, и с Николаем все будет в порядке. Он не беспокойный ребенок.
Мой мальчик совсем не беспокойный. Он, вероятно, уже совсем забыл обо мне, в восторге от лошадей и новых вещей, на которые можно взобраться. Скорее всего, была проблема с Артемом, и он брал на себя больше, чем мог справиться. В конце концов, у Еввы гораздо лучший темперамент, чем у Николая... и гораздо больше здравого смысла. Нико может съесть Артема живьем.
Я улыбнулась Роксане.
— Знаешь что? Я бы с удовольствием присоединилась к тебе. В последнее время я и сама искала немного тишины и покоя.
***
Пар, такой густой, что вы едва могли увидеть свою руку, вытянутую перед вами, поднимался от пола. Женщины толпились вокруг, затишье болтовни было успокаивающим фоном для долгого потения в бане. Мы с Роксаной нашли почти пустую в задней части, обе сняли халаты и глубоко погрузились в воду.
Мои мышцы расслабились, как только коснулись воды, стресс последних недель растворился в воде.
— Боже, как хорошо, — пробормотала я, прислонившись головой к плиткам.
Воспоминание о том, как я была здесь в последний раз, промелькнуло у меня в голове.
Я готова проверить свою гипотезу, сказала я, и тогда Константин доставил мне неописуемое удовольствие. Я все еще ощущала его рот у себя между ног, его руки, сжимающие мои бедра, мои пальцы, запутавшиеся в его волосах. Кровь закипела, вспоминая шепот, боль, желание..
— Это лучшее место для отдыха, — ответила Роксана на мое предыдущее заявление. Она понятия не имела, куда двинулся мой разум. — Евва слишком маленькая, а Даника предпочла бы быть внизу.
Где она могла бы допросить врагов Константина.
— Это мило.
Я больше не чувствовала себя расслабленной. Вместо этого все мое тело напряглось от вожделения.
Манящий голос Константина заполнил разум. Терпение, lyubimaya — любимая, хорошие вещи требуют времени.
— Ты в порядке, Елена? — спросила Роксана. — Выглядишь... нездоровой.
Моя Елена, ты в порядке ?
Я закрыла глаза, скрывая бурлящие внутри меня эмоции.
— Со мной... все хорошо.
Она рассмеялась, не жестоко, будто знала, что я лгу.
— Хочешь закричать?
Вопрос был задан с такой небрежностью, что я открыла глаза и повернулась к ней. Роксана сидела в нескольких метрах от меня, ее щеки раскраснелись от жара. Влажность завивала ее волосы, делая ее моложе, чем она была на самом деле.
— Закричать здесь? — я взглянула на других посетителей. — Кто-нибудь может позвонить в полицию. Или еще хуже, Константину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Роксана хихикнула.
— Нет, если ты погрузишься под воду. — она опустилась ниже, так что ее подбородок оказался на поверхности воды. — Это целебно. Поверь мне.
Я посмотрела на нее.
— Ты часто кричишь?
— Постоянно, Елена. — ее серые глаза потемнели, как грозовые тучи. — Только не вслух.
Я смотрела еще несколько секунд, прежде чем отодвинутся в сторону. Она смотрела, как я согнула колени и погрузилась под в воду.
Горячая вода накрыла меня, когда я нырнула, вода и приглушенные звуки окружали меня. Я могла разглядеть белые ноги Роксаны в синей темноте, но больше ничего.
Кричи, ее голос манил.
Кричи.
Я открыла рот и закричала. Я кричала о своем разбитом сердце, о Константине, о Николае. Я кричала о Татьяне, о ее зле и печали. Я кричала о дочери Дмитрия. Я кричала о своих прошлых и будущих жертвах. Я кричала о том дне, когда нам с Николаем снова придется уйти. Ради моей семьи, ради моей степени, ради моего ума.
Я кричала о том, кем я была в детстве, о том, как моя мать подвела не только себя, но и меня. Я кричала о своем преступлении отцеубийства и кричала о своей второй попытке убийства. Я продолжала кричать и кричать, пока все, чем я была, и все, чем я буду, не плавало в воде вокруг меня, медленно истощаясь.
Когда я всплыла на поверхность, мой стресс не вернулся вместе со мной. Гнев и горе не поднялись со мной. Моя кожа была чистой, готовой к тому, чтобы на ней снова было написано.
Я приняла решение. Чувствовала, как оно опускается внутри меня, прижимаясь между грудной клеткой и сердцем.
Роксана успокаивающе погладила меня по спине, когда я захлебнулась водой и всхлипнула.
— Все хорошо, — пробормотала она. — Выкладывай все, выкладывай все.
***
Поля простирались передо мной, когда мы с Роксаной подошли к конюшням. Роскошная земля была ухоженной несмотря на то, что декабрь пытался поглотить всю жизнь под своим морозом. Лошади находились в своих стойлах, наслаждаясь теплом, которое обеспечивало здание. Несколько человек Константина наблюдали за мной, но никто не подошел.
Мы обнаружили детей внутри с Артемом. Николай протянул руку с яблоком на ладони и подносил его Одессе, как маленький принц. Евва стояла рядом с ним, но не была так откровенна со своим угощением, прижимая яблоко к груди в защитном жесте.
— Привет, малыш. Ты хорошо вел себя с Артемом?
Николай повернулся ко мне, его глаза заблестели.
— Мама! Смотри! Смотри!
Одесса попыталась забрать у него яблоко, но он отступил, показывая его мне. Он пискнул, когда увидел, как близко она подошла, скорее обрадованный, чем испуганный.
— Глупая Десса!
— Думаю, она хочет твое яблоко. — я присела на корточки рядом с ним. — Протяни свою ладонь. Иначе она может добраться до тебя своими зубами.
Нико протянул руку, и Одесса взяла яблоко с его ладони. Его смех заполнил помещение.
— Ей нравится яблоко!
— Ей нравится. — я пригладила его волосы. — Ты хорошо себя вел с Артемом?
Артем поднял Евву и уговаривал ее покормить Одессу. Маленькая девочка не выглядела убежденной, даже при поддержке матери.
— Он вел себя великолепно, — ответил Артем на мой вопрос. — Он и Евва кормили лошадей.
— У Дессы есть маленькая лошадка, — сказал мне Николай.
— У Одессы есть ребенок? — я выглянула из-за стены конюшни, но ничего не увидела.
— В ее животе, — добавил Николай.
Я рассмеялась.
— Одесса беременна? Как волнующе. — я пощекотала ему живот. Николай, хихикая, оттолкнул мою руку. — Раньше ты был у меня в животе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Как маленькая лошадка Дессы?
— Прямо как жеребенок Одессы, — согласилась я, еще раз почесав ему живот.
Над нами Евва отказывалась кормить Одессу. Слезы навернулись у нее на глаза, но
