— Другими словами, вы хотите сдать мне некоторых из преступников, чтобы самому избежать уголовной ответственности? — помог ему сформулировать я.
— Вы так это сказали — лучше не придумаешь! — восхитился Наум Израилевич и впервые посмотрел на меня с каким-то сожалением.
— Что ж, — протянул я. — Да, к вам у закона немало вопросов — тут вы правы, но… Если ваша информация будет достаточно ценной, думаю, шансы остаться на свободе у вас высоки.
— Отлично! — вроде обрадованно произнёс он, но уж больно натянутой казалась эта его радость. — Тогда мне есть чего вам предложить.
Наум Израилевич придвинул свой портфель в мою сторону.
— Что здесь? — напряжённо спросил я, стараясь не прикасаться к портфелю.
Я достаточно долго прослужил, чтобы догадаться, что за комедию передо мной ломают. Это здесь она ещё в диковинку и потому инициатор думает, что его затея выгорит, но мы-то давно плавали и многое знаем, чтобы купиться на эту примитивную провокацию.
— Домашняя работа, — притворно улыбнулся Наум Израилевич. — Я специально подготовился и написал заранее всё, что мне известно. В этом материале находятся мои письменные показания. Поверьте, там — масса ценной информации. К тому же её там столько, что вам понадобится немало времени, чтобы изучить все бумаги.
Портфель действительно выглядел очень пухлым.
— Вы извините, мне сейчас пора — надо возвращаться в больницу на процедуры. Доктор будет ругаться, если я опоздаю, — вдруг затараторил Наум Израилевич. — Вы, пожалуйста, изучите материалы, а я постараюсь вырваться к вам завтра, чтобы дать ответы на все вопросы, которые у вас возникнут.
Не дожидаясь моего ответа, он поднялся из-за стола.
— А ну сидеть! — не повышая голоса, приказал я.
— Что? — недоумённо захлопал глазами он.
— Сидеть! — приказал я и потянулся к трубке. — Дежурный, это Быстров… Да, всё верно. Немедленно наряд в мой кабинет и понятых. Попытка подкупа должностного лица… Какого? Моего! Всё, жду!
Лицо Гельмана приобрело густой свекольный оттенок.
— Товарищ Быстров, вы неправильно меня поняли!
— Всё я тебя правильно понял, — сказал я.
Дверь распахнулась от резкого удара, но вместе с милицейским нарядом в кабинет ворвалась парочка товарищей, чья ведомственная принадлежность не вызывала у меня ни малейших сомнений. Не удивлюсь, если и работают они в одном отделе с Майоровым.
Я встретил гостей, как званых, так и незваных, широкой, как страна моя родная, улыбкой.
— Добрый день, товарищи! Побудьте понятыми, пожалуйста. Вот, гражданин Гельман пытался всучить мне взятку. Хорошо, что вы подоспели и помогли поймать его на горячем.
Судя по перекошенным от злости лицам чекистов, вечер у них сегодня решительно не задался. Не будь за ними наших парней, ещё можно было бы разыграть сценку не в мою пользу, но после телефонного звонка в дежурку и прочих мер, у них ничего уже не выгорело.
Один из чекистов взял портфель Гельмана, щёлкнул замком. Внутри, как я и думал, находились деньги.
Если бы он оказался при мне после ухода Наума Израилевича…
— Повезло тебе, Быстров! — сквозь зубы бросил один из гэпэушников и крутанулся на каблуках.
— Товарищи, а как же я! — жалобно проблеял Гельман.
Чекист повернулся.
— Наум Израилевич отправляется с нами. Надеюсь, вы не возражаете, товарищ Быстров?
— Не возражаю, — кивнул я, чувствуя как меня бросает в холодный пот.
Сегодня мне удалось избежать подставы и выйти сухим из воды, но что будет завтра? Ответа на этот вопрос я не знал.
— Но прежде, чем вы покинете нас, я бы хотел взглянуть на ваши удостоверения, товарищи! — остановил чекистов я.
— Зачем? — удивился старший.
— Чтобы отразить в рапорте, — добродушно ухмыльнулся я.
Глава 20
После ухода чекистов меня аж затрясло. Какой бы дубленой ни была кожа, такие вещи всё равно просто так не проходят. Я ж не бесчувственный какой-то, я — человек, у меня и нервы имеются.
Писать рапорт о провокации со стороны ГПУ в моём состоянии не имело смысла. Тут нужна холодная и соображающая башка, а меня все мысли были направлены только в одну сторону. Это же надо так оперативно сработать: отыскать на случай если я не приму предложение Майорова подходящую для подставы кандидатуру, обработать её и подготовить провокацию по всем правилам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет, такие вещи с кондачка не делаются. Наверняка Майоров заранее подготовил этот план Б и пустил его в ход, когда получил мой отказ. Если бы не опыт прежних лет ночевал бы уже на жёсткой шконке в СИЗО.
И куда теперь бечь? К товарищу Маркусу в Питер или к Феликсу Эдмундовичу, что поближе? Так опера вроде меня отнюдь не частые гости таких кабинетов. Да и не так уж и просто в них попасть.
Я заставил себя написать рапорт на имя Трепалова, где изложил всё, что со мной приключилось, в деталях. Разумеется, о версии, что к этой провокации причастен Майоров. Упоминать не стал — это всего-навсего предположения, догадки — доказательств у меня нет.
Удивительное дело, но похоже во время работы над рапортом мне удалось спустить пар и приглушить эмоции.
Покончив с бумагами, положил рапорт в ящик стола Максимыча. Он его специально не закрывал для таких вот случаев.
Когда шёл по улочке домой, взгляд невольно задержался на вывеске одной из многочисленных пивнушек. Заскочить что ли и пропустить пару кружечек для снятия стресса? По-моему, сегодня я заслужил этот «допинг» как никогда.
Но потом махнул рукой. Забухать — не забухаю, для меня это нехарактерно, но с утра буду ходить помятый с больной башкой, а оно для меня «черевато».
Прямо с утра завалился в МУР и нашёл оперативника, который выезжал на место смерти Евстафьевой.
— Панкратов Николай, можно просто Коля, — представился он.
— Быстров Георгий.
— Чем помочь, Георгий? — без особого энтузиазма спросил муровец.
— Я по делу Евстафьевой к тебе. Хочу, чтобы ты скатался со мной, показал. Где и при каких обстоятельствах её нашли.
Лицо Панкратова скривилось.
— Ты материалы почитай. Там всё написано.
— Ну, одно дело прочитать, а другое — увидеть своими глазами. Покажешь?
— Хрен с тобой. Покажу, — вздохнул оперативник. — Когда планируешь ехать?
— Да как тебе удобно, — начал я.
Николай расслабился, но тут я его добил:
— Да вот прям щаз!
— Слушай, Георгий, давай потом, а? У меня дел ну вот просто по горло! Как белка в колесе кручусь!
Я отрицательно покачал головой.
— Сейчас, Коля. Именно сейчас.
— Ладно, — смирился с неизбежным он. — Как добираться хочешь? У нас со служебным транспортом дело плохо, а на трамвае ты туда не доберёшься. Надо на пригородном поезде ехать.
— Так на нём и поедем, — улыбнулся я. — Ты, главное, начальство предупреди.
— Вот начальство-то как раз и даст мне по шапке, что от своих дел ради тебя отвлекаюсь.
— Ну вы ж на нас это убийство скинули, не грех и посодействовать хотя бы из чувства благодарности, — заметил я.
— Всё, уел. Сейчас, доложусь субинспектору и двинем с тобой в Кучино. Обратно хорошо если вечером вернёмся, — предупредил муровец.
Меня это не смущало.
— Вечером так вечером.
Мы отправились на вокзал. При виде бесконечной толпы народа ещё на подступах к зданию, возникало впечатление, что сюда устремилась вся Москва. Людей были тысячи.
Публика выглядела пёстрой и разношёрстной: селяне, по своим делам наведывавшиеся в столицу, многочисленные мешочники, большое количество мужчин в форме, семьи с большим багажом, занимавшим кучу места. И вся эта прорва переговаривалась, ругалась, выясняла отношения, хохотала. Плакали дети, хватались за грудки подвыпившие граждане, красноармейцы заигрывали с разряженными девицами, чей род деятельности не вызывал у меня никаких сомнений. Вокзалы всегда были скопищем проституток всех мастей.
То тут, то там сновали юркие и грязные беспризорники, у которых даже был свой «бизнес» по обслуживанию пассажиров: львиная доля багажа переносилась на спинах этих чумазых пацанов.
