Видать, ее разобрало оттого, что про книгу ей рассказал, “The Selfish Gene” — «Эгоистичный ген» Ричарда Докинза. Книжка семьдесят шестого года, но вечно актуальная; биологу ее грех не знать. В свое время именно благодаря ей определил свои позиции — мозги здорово на место ставит. В двух словах: Докинз выдвинул теорию, что люди — лишь живые сосуды для разумных генов и служат единственной цели — выживанию этих спиралей. А чтобы выжить, гены запрограммировали в человеке эгоизм. И не только в человеке. Птица вовсе не из солидарности предупреждает стаю о приближении хищника — если всех сожрут, одна она не выживет. Газель, завидев льва, начинает подпрыгивать на месте, подавая сигнал сородичам — стоттинг это называется. Можно подумать, что она сдуру привлекает внимание левы. Ничего подобного. В переводе с газельего звучит это так: «Видишь, какая я сильная и ловкая, за мной погонишься — останешься без ужина. Советую присмотреться к соседке…» Гены, детерминируя способность к высоким прыжкам, спасают себя (газель им до лампочки) от знакомства с клыками и когтями. Им же еще реплицироваться и реплицироваться.
Кстати, насчет репликации, размножения. Маринка все поминает фразу, когда-то сказанную: «Будь у тебя ребенок, я бы с тобой не связался». Нежелание вешать себе на шею чужого отпрыска — нормальная генная реакция. Вот зачем нужен процесс ухаживания за самкой? А не позволить ей навязать тебе готового зародыша. У мышей, например, самец секретирует вещество, запах которого вызывает выкидыш. Глупо чужим генам зеленый свет давать. К прочему, ген подбивает родителя скидывать на партнера жизнеобеспечение детеныша, чтобы сэкономить силы на следующую репликацию. И кончается тем, что «бессмертные спирали избавляются от бесконечной вереницы смертных тел, медленно шествуя каждая к своей собственной вечности». Красиво сказано.
Так что все эти душевные метания, страсти и прочая эмоциональная лабуда довольно смешны с точки зрения биологии. Впрочем, по Докинзу, хомо сапиенс обязан взбунтоваться против эгоистичного гена, удариться в альтруизм и начать подставлять зад под удары судьбы и отдельных индивидуумов. Так сказать, двинуть по стопам матери Терезы. Вот только оная мать была миллионершей, а миллионы очень хорошо зад прикрывают, альтруистничай на здоровье.
А что до стенаний про приятие отпрыска от другого самца, Маринке бы задуматься: она-то повесила бы на себя детеныша другой самки? То-то и оно.
12
С Воробушком почти перестали видеться из-за Кати. Иногда пересекались в городе, зачастую в «Макдоналдсе» на «Аустерлице». Воробушек говорил: «Ты поешь, я сыт вон как!» — и для наглядности гладил живот. Марина шла за гамбургером: «Тебе взять?» Воробушек колебался, кивал: «Ну давай. Я деньги потом отдам». Потом не наступало.
Он окончательно пал духом и сейчас особенно походил на грустную мокрую птичку. Катя строила его так, что он даже решил пойти работать — лишь бы из дома сбежать. И виновата была она, Марина.
— Ну кто тебя жениться-то просил? Так сразу?
— Я семью хотел… Заботиться о ком-то…
— Ну вот теперь и заботься! Добро еще, если бы влюбился.
Какая там любовь… Просто Катя так себя ставила, так всем давала понять, с кем дело имеют, что многие верили — эта девушка достойна отпрыска нефтяного магната. А прочие пусть почтут за честь. И Воробушек почел. Счастливый носился, документы на брак собирал. Такая женщина дала ему согласие! Ну дурак, дурак.
— Я ведь думала — лучше пусть наша Катька, чем какая-нибудь акула, что тебя использует и бросит.
— А мне кажется, что Катка и есть та акула…
Альберто звал Катю — Katka, с ударением на последний слог.
— Я тебе сказал по телефону: «Привиет, ета Вобушек!» А Катка заявила: «Нормальный мужик себя воробьем не назовет». Не мужик я для нее, понимаешь?
Альберто с тоской посмотрел в окно. А для кого он — мужик? Для Ольги из Могилева? Для Вероники? Дом своими руками выстроил, а все не мужик. Недавно Мартенам звонил… девчоночки у Вероники растут, вот ведь радость. А Катка больше рожать не желает.
— Ладно. — Воробушек свистнул трубочкой, охотясь на последние капли «Спрайта». — Твоя мама ведь приезжала…
Маму удалось поселить со скидкой в «Акации». Корто дал понять, что не собирается провести полмесяца как сельдь в банке. Трогательно, что Воробушек помнит.
— Ей понравилось. Мы когда гуляли, я ей — про архитектуру, а она мне — про отца. Волны дерьма докатились через три тысячи километров. Но ей выговориться надо было…
— С Денисом познакомила?
А как же. Встреча-проводы плюс поездка в Шамбор, знаменитый замок на Луаре (Корто не отвертелся). В дороге мама принялась задавать каверзные вопросы. «Денис, вы ищете стабильную работу?» Или: «А вы планируете рождение детей?» Или: «Почему бы вам не позаботиться об увеличении жилплощади?» Дружба не сложилась.
После посиделок Воробушек оживал, распушал перышки. И пропадал. Надолго.
13
Бородач из отеля не съехал. Обрадовался, обнаружив Марину за стойкой:
— О, моя спасительница! Как дела? — Провел ладонью по лысине. — Почему в номере нет фена?
Той ночью у Бородача случилось расстройство желудка. И сутки он из комнаты не высовывался.
— Я не стал переезжать, завтра уже домой. Тут симпатично, и кофе хороший. — Потряс пачкой мокрых листов. — Пролил воду из графина на бумаги. Хочу посушить.
— Давайте.
Через полчаса Бородач брякнул ключ на стойку:
— А где…
Марина кивнула на подсобку:
— Сушу.
Развесила листы на веревке, на прищепках, начала водить по ним феном, но отвлеклась на звонок.
— Да вы идите, на обратном пути захватите.
Бородач перегнулся через стойку:
— Не знаю, стоит ли идти. Ужинать придется, а я ни вчера, ни сегодня ничего не ел. Только кофе пил. Мне пока… как-то еще не по себе.
— Ну выпейте кофе с тем, с кем у вас встреча, да и все.
— Все с тем же. Кормить будет… — у Бородача мелькнуло в глазах отчаяние.
Верно: когда кормят, надо есть. Даже если опасно.
14
Кругом одно вранье. Маринка — как слепая: в упор, и то не видит, защищает свою подружку с пеной у рта. Подружка выскочила за старпера и уверяет, что будет с ним возиться до одра смертного, увлекательное занятие. Старпер неадекватен, жрет таблетки, у него «умственная болезнь». От таблеток он вечно полусонный, глаза прикрыты, в щели — потухший взгляд. Как его на работе держали, непонятно. Выслуга лет, не иначе.
И этот овощ умудрялся чатиться с тьмой российских мамзелей. Хотя неудивительно: мамзели жаждали квадратных метров на Елисейских Полях. Были бы метры, любовь приложится (на стороне). Кстати, с ними-то, квадратными, у него все в порядке. Ксения это быстро просекла, а чем он овощнее, тем ей проще. Дитятко у нее с осени в приличную школу пойдет, овощ подсуетился, глаза временно раскрыл, Вий такой. «Поднимите мне веки, я школу выберу». Теперь катят баллоны на дочь Вия. «Мы ее хотели любить, а она нас ненавидит». О какой любви вы говорите, непрошеные? Вий того и гляди с веками не справится, пачки купюр метили дочке в карман. Сейчас же опасность налицо. Папочка примет горсть таблеток и в беспамятстве отпишет молодой жене всё. Ныне семейство мучает вопрос: на кого он оформит купленную квартиру?
Но Вий тоже не промах. Брачный контракт заключил (Ксения, понятно, не хотела, домой грозилась уехать), ничего ей не должен, выползает шопинговать под ручку с молодой женой, красота. Продавщицы жену за дочь принимают, комплименты отвешивают, но тут самое время приспустить веки: ушел в себя, не слышу, ну да, еще и глухой, вам-то что? А ведь тоже про «амур» поет. Все хорошо устроились.
Что до Воробья, так он идиот. Давно эту Катю надо было в Новочебоксарск откомандировать. Но контракт-то он ей предложить не посмел, струсил. Теперь дрожит за свое барахло. Господи, да она сама его боится. Он как примется адвокатом ей угрожать, она ему есть готовить начинает. Высокие отношения.
А Маринка… ведь добилась-таки своего, упорная. Студенческую «сежурку» — вид на жительство — сменила на семейную, и в доме идиллия наступила. Правда, самое время ей закончиться: три года, как сошлись, а именно на этот срок гены модифицируют активность неких зон в черепушке — у народа это любовью называется. Любой нейробиолог подтвердит — затем «чуйства» на нет сходят: генетическая программа предполагает, что особи с зачатием не тянули, и детеныш уже достаточно самостоятелен, чтобы обходиться одним родителем — второй может идти дальше размножаться. Всё в этом мире служит целям эволюции, генам на человеческие эмоции наплевать.
И подсознательно ждешь, что Маринка окажется как все.
15
Бородач опять явился в сопровождении своего приятеля.
