Как-то в ноябре она мыла посуду на кухне пекарни и вдруг почувствовала у себя на шее чье-то горячее дыхание. Обернувшись, она увидела ухмылявшегося Колина. Она попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. Обхватив девушку, он оперся на бак и уставился на нее. Она вырвалась и продолжила работу. Колин засмеялся, а когда привез товар в следующий раз, то вел себя как ни в чем не бывало.
В мае 1986 года девушка готовилась отметить свое восемнадцатилетие и пригласила кое-кого из сотрудников. Колин должен был испечь и украсить торт и привезти к ней домой. В этот день он держался очень любезно и она подумала, что напрасно была о нем превратного мнения. Как-то под вечер Колин пригласил ее посидеть в пабе и она согласилась.
Оттуда он повез ее домой, но неожиданно проехал дорогу, ведущую к ее дому.
— Я не там повернул, — как бы извиняясь сказал он, но через несколько минут опять повернул не в том направлении, и они оказались на пустынной проселочной дороге.
Резко остановив машину, он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.
— Не смей! Отвези меня домой! — потребовала она.
Он подчинился и на прощание пожелал ей спокойной ночи.
После этого случая она видела его только на работе. А он писал и присылал ей любовные стихи. В общей сложности их оказалось пять. В одном из них он признавался, что страстно желает, чтобы она родила от него ребенка.
Отсутствие с ее стороны взаимности и интереса к творческому акту, в результате которого должно было появиться на свет его, Колина Питчфорка, подобие, видимо, сильно задело поэта. Муза оставила его, стихи о любви прекратились, и поэт вернулся к обыденной жизни пекаря в надежде когда-нибудь стать старшим смены.
Однако непосредственный начальник Колина не слишком жаловал подчиненного:
— Конечно, он хороший и исполнительный работник, но эти его перепады настроения… К тому же порой выступает не по делу, а женскому персоналу даже на работе не дает проходу.
Колин поступил в пекарню «Гемпшире» в августе 1976 года учеником кулинара-кондитера. ЗаЪти самые выступления его не однажды собирались выгнать, но всякий раз ему каким-то образом удавалось вернуть себе расположение начальства и до приказа об увольнении дело не доходило.
Кэрол не хуже начальника знала, что муж неравнодушен к сотрудницам, и частенько под тем или иным предлогом звонила в пекарню, чтобы проверить, там ли Колин.
Для получения производственной квалификации ему нужно было посещать теоретические и практические занятия. Теорию он не любил, но сама работа казалась ему творческой, особенно нравилось украшать торты. С одним из таких тортов его сфотографировали для газеты. Это был не торт, а настоящее произведение искусства: цветной сахарной глазурью Колин изобразил мотоциклиста, мчащегося по ночной дороге.
Снимки получились какие-то странные. Создатель торта выглядел уж очень настороженно, точно заложник в Бейруте. Он не только не казался радостным, но смотрел в объектив с опаской, как будто от фотографий исходила смертельная угроза.
В июле 1986 года без видимых причин Колин впал в депрессию. Он все время выглядел усталым, но по ночам не мог заснуть. Врач прописал снотворное. Кэрол не знала, что главная причина беспокойства мужа — беременность его любовницы. Да и потом, узнав о связи Колина с этой женщиной — «карие глазки», — Кэрол была в полном недоумении. Ну ладно Лэсли — молодая, хорошенькая, а эта!
«Карие глазки» работала булочницей в магазине компании «Гемпширс» на улице Короля Ричарда II. Ей было двадцать девять лет. У нее был ребенок, а сама она вела бракоразводный процесс с мужем, который ушел от нее месяц назад. Кэрол вспомнила, что Колин однажды рассказывал, как эта крупная, здоровая женщина облила горячим джемом одного рабочего. А может, Колин все придумал?
Однажды он заявился к булочнице прямо домой и с ходу выпалил:
— На работе говорят, что у меня не хватит смелости зайти к тебе на чашку чая.
— А ты, оказывается, не из робких.
— По крайней мере, я пришел открыто и поступил честно.
Она пригласила его войти и налила чаю. Поболтав с ней минут пятнадцать, Колин вышел, сел на мопед и поехал домой.
С тех пор он часто бывал у нее и всегда без приглашения. «Карие глазки» не прогоняла его: он отвлекал ее от мыслей о неудачном замужестве, да и почему не пообщаться с хорошим приятелем?
На работе сразу заметили повышенное внимание Колина Питчфорка к булочнице. Колин постоянно крутился возле нее, помогая ей ставить и снимать тяжести с полок.
Холодным декабрьским днем «карие глазки» пришла на работу в гольфах.
— Мне нравятся белые гольфы, — сказал он ей.
Так прошло около месяца, он все заходил к ней домой и каждый раз перед уходом целовал ее в щеку. В декабре случилось то, что должно было случиться.
Они занимались сексом каждую неделю по выходным. И с ней Колин уже не был так ласков, как с Лэсли.
Однажды он пригласил «карие глазки» к себе домой и представил ее жене как сотрудницу. Она стала приходить к ним со своим ребенком, а иногда сидела как нянька с детьми Колина.
И даже после того как в январе Кэрол снова родила, «карие глазки» продолжала заходить к ним, а когда Кэрол вышла на работу, любовники приятно проводили время у Колина, занимаясь украшением тортов или играя с тремя малышами.
— Мы просто хорошие друзья, — говорил Колин жене.
Кэрол успокаивала себя мыслями о том, что эта женщина явно не в его вкусе: не слишком молода и не девственница.
Счастливое и безмятежное времяпрепровождение продлилось недолго: «карие глазки» сказала Колину, что беременна. Колин отреагировал совершенно спокойно, заявив, что очень рад этому. Оставить ребенка или сделать аборт, пусть решает сама. Если выберет аборт, он оплатит операцию. Колин волновался и часто заходил к ней узнать о ее решении. Она записалась на аборт в клинику, но в последний момент передумала и решила родить от него ребенка.
Она сообщила ему свое окончательное решение и услышала в ответ:
— Как хорошо! Тебе надо обязательно посещать врача и беречь себя. Я так счастлив. Как бы мне хотелось, чтобы родилась девочка.
* * *
В конце лета 1986 года жители деревень были потрясены очередным убийством у Тен-Паунд-лейн. Им объявили, что отныне детей будут доставлять в школу на специальном автобусе. Место сбора назначили в Литтлторпе, недалеко от дома Питчфорков.
Как бы ужасна ни была эта трагедия, молодая мама Кэрол Питчфорк не боялась: она всегда была осторожна и предпочитала ездить по делам на машине.
Колин нечасто смотрел телевизор, так как рано утром уходил на работу. Тем не менее старался не пропускать криминальную хронику и читать выпуски о ходе расследования убийства Дон Эшуорт, особенно после освобождения подсобного рабочего.
В тот вечер, когда объявили эту новость, взволновавшую местное население, Кэрол вернулась домой раньше обычного и нашла мужа прилипшим к телевизору:
— Представляешь, они выпустили его!
— Если он не виновен, то почему бы и нет? Я не думаю, что они найдут убийцу, пока снова не случится что-то подобное:
Он кивнул головой:
— Они просто бестолковые, согласись?
Колин всегда мечтал найти себе занятие по душе. Например, он очень хотел попробовать себя в скоростных гонках на треке, но это стоило шестьдесят фунтов в день и было семье не по карману.
Его желания всегда стояли на первом месте, о жене он как-то не думал. Жизнь в семье должна была вертеться вокруг него. А Кэрол — быть у него на подхвате. Даже тогда, когда она поступила в колледж.
Кэрол хотелось получить хорошее образование, и она очень старалась. Всякий раз, переживая из-за какого-нибудь урока, она пыталась поделиться с мужем и получить его совет. Но Колин слушал ее с минуту или тупо смотрел на задание, а потом говорил:
— Для меня это темный лес.
— Ты бьешь по самолюбию людей, чтобы защитить свое, — бросала она упрек. — Ты унижаешь меня, чтобы возвысить себя!
— Я не ученик колледжа и не собираюсь ломать себе голову. Отстань от меня!
— И то правда, — заводилась Кэрол. — Единственное, что ты умеешь, так это сравнивать себя со своей сестрой и братом. Это тебе интересно.
— Ишь ты, умница, — парировал он. — Все-то ты знаешь, все тебе известно!
Молодая женщина жадно тянулась к знаниям; она действительно узнавала много нового, в том числе и о своем муже. Он же, наоборот, никогда не пытался узнать о ней больше.
— Колин как наркоман, — говорила Кэрол своим ближайшим подругам. — Ему все время нужно что-то вроде допинга. Когда он говорит, я должна слушать, затаив дыхание, хотя он порой просто достает меня своими разглагольствованиями. Но сам ни разу не поинтересовался ни мною, ни моей работой.
Иногда ей казалось, что он не случайно отказывается говорить с ней — не хочет вторгаться в ее мир, который он не в силах контролировать. Там главной была Кэрол, и весь мир принадлежал ей. Она мечтала окончить курсы, получить диплом специалиста в области патронажа и социальных проблем и работать инспектором по надзору за условно осужденными. Колин заявлял, что в семье нет на это средств, но Кэрол понимала: он противится, потому что боится потерять над ней власть. Еще один образованный человек в его семье! Это уж слишком!
