Хороший вопрос. Эмма не могла на него ответить.
— О каком заболевании идет речь? — спросил Киттредж.
— Я не знаю. Могу сказать только, что Кеничи потерял трудоспособность через сутки после появления первых симптомов. Вам, ребята, надо отстыковаться и сейчас же отправляться домой. До того как кто-нибудь на «Дискавери» заболеет.
— Нет, мы не можем. На авиабазе Эдвардc облачность.
— Тогда Белые Пески.
— Сейчас это не лучшая альтернатива. У них проблемы с ТАКАНом.[29] Да ладно, мы себя прекрасно чувствуем. Только дождемся хорошей погоды. Это произойдет не позднее чем через двадцать четыре часа.
Эмма посмотрела на Григгса.
— Я хочу поговорить с Хьюстоном.
— Они не станут рисковать и сажать их в Белых Песках только из-за того, что у Хьюитт покраснел глаз.
— Возможно, это серьезней, чем просто кровоизлияние в склеру.
— Как они умудрились заразиться от Кеничи? Они ведь не контактировали с ним.
«Труп, — подумала она. — На корабле его труп».
— Боб, — позвала она. — Это снова Эмма. Я хочу, чтобы вы проверили мешок.
— Что?
— Нет ли дыры в саване Кеничи.
— Ты же сама видела, что он закрыт герметично.
— Ты уверен, что с мешком ничего не случилось?
— Ладно, — вздохнул он. — Должен признать, мы не проверяли тело с тех пор, как его переправили на борт. Наверно, мы все немного побаиваемся его. Мы закрыли спальную панель, чтобы не смотреть на него.
— Как выглядит саван?
— Сейчас, я пытаюсь открыть панель. Кажется, она немного залипла, но… — последовало молчание. Затем Киттредж пробормотал: — Боже!
— Боб!
— Жидкость вытекает из мешка!
— Что это? Кровь, сыворотка?
— Мешок прорвался. Я вижу, как из него течет! Что течет?
На заднем плане Эмма слышала голоса других членов экипажа. Громкие стоны отвращения, кого-то стошнило.
— Как следует упакуйте его. Упакуйте его! — крикнула Эмма.
Но ей не ответили.
— Его тело словно каша, — проговорила Джил Хьюитт. — Словно он… растворился. Мы должны выяснить, что с ним происходит.
— Нет! — закричала Эмма. — «Дискавери», не открывайте мешок!
К ее облегчению, наконец ответил Киттредж:
— Понял тебя, Уотсон. О'Лири герметично упаковал его. Больше это… эта штука… не вытечет.
— Может, лучше выбросить тело, — предложила Джилл.
— Нет, — ответил Киттредж. — Оно нужно для вскрытия.
— Что это за жидкость? — спросила Эмма. — Боб, ответь!
Молчание. Затем он произнес:
— Я не знаю. Но, надеюсь, она не заразная. Потому что мы все контактировали с ней.
Хамфри, словно тучный паша, развалился на груди Джека. Тринадцать килограммов жира и меха. «Этот кот решил меня убить», — подумал Джек, глядя в злобные зеленые глаза Хамфри. Едва Джек заснул на диване, как в следующую секунду — впечатление было именно такое — тонна кошатины рухнула ему на ребра, вытесняя воздух из легких.
Урча, Хамфри вонзил когти Джеку в грудь.
Джек с воплем отшвырнул его, и кот грузно приземлился на все четыре лапы.
— Иди полови мышей, — пробормотал Джек и перевернулся, чтобы снова заснуть, но не тут-то было.
Хамфри принялся мяукать, требуя еды. Зевая, Джек сполз с дивана и побрел на кухню. Когда он открыл шкаф, где хранилась кошачья еда, Хамфри замяукал еще громче. Джек наполнил его миску сухим кормом и некоторое время с отвращением наблюдал, как ест это чудовище. Было уже три часа дня, однако Джек так и не сумел выспаться. Всю ночь он просидел за пультом врача в Центре управления полетом, а потом пришел домой и, устроившись на диване, принялся просматривать документацию по СРОСОЖ. Он снова был в игре и чувствовал это. Ему даже приятно было продираться сквозь скучнейшие наставления по подготовке руководителей полетных операций. Однако усталость в конце концов одолела его, и около полудня Джек, обложенный стопками инструкций, задремал.
Миска Хамфри уже наполовину опустела. Невероятно. Когда Джек повернулся, чтобы уйти, зазвонил телефон. Это был Тодд Катлер.
— Мы собираем медперсонал для встречи «Дискавери» в Белых Песках, — сообщил он. — Самолет вылетает из Эллингтона через тридцать минут.
— Почему в Белых Песках? Я думал, что «Дискавери» подождет, пока над Эдвардc рассеется облачность,
— На борту возникла проблема медицинского характера, и нет времени ждать, пока небо прояснится. Через час они сойдут с орбиты. Запланируйте меры безопасности на случай инфекции.
— Какой еще инфекции?
— Пока не определили. Но не хотим рисковать. Ты с нами?
— Да, с вами, — ответил Джек, ни секунды не колеблясь.
— Тогда шевелись, а то опоздаешь на самолет.
— Подожди. Кто пациент? Кто заболел?
— Все, — ответил Катлер. — Весь экипаж.
13
«Угроза заражения. Экстренный уход с орбиты. С чем же нам пришлось столкнуться?»
Ветер гнал по гудрону пыль, а Джек бежал по ней к ожидающему самолету. Щурясь, чтобы она не попала в глаза, он взобрался по трапу и вошел в самолет. Это был пятнадцатиместный «Гольфстрим IV», один из прочных и надежных аппаратов, которые НАСА использовала для перевозки персонала между удаленными друг от друга центрами управления. На борту был уже с десяток пассажиров, включая нескольких медсестер и врачей из Клиники космической медицины. Некоторые из них приветственно помахали Джеку.
— Мы взлетаем, сэр, — объявил второй пилот. — Так что, будьте любезны, пристегнитесь.
Джек сел у иллюминатора в передней части салона.
Рой Блумфилд оказался последним пассажиром, ступившим на борт самолета; его ярко-рыжие волосы взъерошил ветер. Как только Блумфилд занял свое место, второй пилот закрыл люк.
— Тодд не летит? — спросил Джек.
— Он будет управлять посадкой с пульта. Похоже, нам отвели роль ударных войск.
Самолет начал выруливать на полосу. Нельзя было терять ни минуты — до Белых Песков полтора часа лёта.
— Ты знаешь, что происходит? — осведомился Джек. — Я без понятия.
— Я получил краткую информацию. Знаешь, что протекло вчера на «Дискавери»? Ну, что они никак не могли определить? Выяснилось, что это жидкость из мешка с телом Кеничи Хираи.
— Но этот мешок герметично закрыт. Как же произошла протечка?
— Пластик прорвался. Экипаж говорит, содержимое мешка выглядело так, словно было под давлением. В нем происходит нечто вроде ускоренного разложения.
— Киттредж говорит, что это вещество зеленого цвета и по запаху немного напоминает рыбу. Не слишком похоже на жидкости разложившегося трупа.
— Мы теряемся в догадках. Они снова герметично запаковали мешок. Нам придется дождаться посадки и выяснить, что там происходит. Мы впервые имеем дело с человеческими останками в условиях микрогравитации. Возможно, процесс разложения в этих условиях проходит по-другому. Быть может, анаэробные бактерии погибли, и поэтому гнилостного запаха нет.
— Насколько тяжело состояние экипажа?
— Хьюитт и Киттредж жалуются на сильную головную боль. Мерсера рвет без остановки, а у О'Лири боли в животе. Сколько здесь психологической составляющей, определить невозможно. Но эмоциональная реакция наверняка была — они ведь узнали, что наглотались разложившихся останков своего коллеги.
Психологический фактор, без сомнения, осложняет картину. Всякий раз во время вспышки пищевых отравлений среди пострадавших немало тех, кто на самом деле не подвергся действию яда. Но сила самовнушения настолько велика, что их рвет не слабее, чем реально заболевших.
— Им пришлось отложить расстыковку. В Белых Песках тоже проблемы — один из передатчиков ТАКАНа сигналит с ошибками. Для починки требуется несколько часов.
ТАКАН представлял собой систему наземных передатчиков, постоянно сообщающих шаттлу уточненные данные вектора состояния наведения.
— Теперь решили, что им больше нельзя ждать, — заметил Блумфилд. — За последний час состояние экипажа ухудшилось. У Киттреджа и Хьюитт кровоизлияния в склеры. Точно так же начиналось и у Хираи.
Самолет начал разбег перед взлетом. Рев двигателей оглушил их, а земля ушла из-под шасси. Джек крикнул сквозь шум:
— А что с МКС? На станции никто не заболел?
— Нет. Люки между станцией и кораблем были закрыты — они не хотели, чтобы жидкость попала на МКС.
— Значит, она распространилась только по «Дискавери»?
— Пока да, насколько нам известно.
«Значит, Эмма в порядке, — подумал он, с облегчением вздохнув. — Эмма в безопасности. Но, если зараза проникла на борт «Дискавери» вместе с телом Хираи, почему тогда экипаж станции не заболел?»
— Каково расчетное время прибытия шаттла? — поинтересовался он.
— Сейчас у них расстыковка. Включение двигателя через сорок пять минут, а посадка должна произойти около семнадцати ноль-ноль.
