Танос. — Я здесь. Тебе больше не нужно продолжать это безумие. Так что, Итон, заканчивай. Давай сфокусируемся на более важном деле. Пусть всё вернётся к тому, что было.
— Ничего никогда уже не вернётся. Ты дал это понять очень ясно, — ответил Итон и дёрнулся от волнения, когда Танос сбросил капюшон, открыв волосы.
Показались длинные пряди, обрамив закрытое маской лицо, и Итон еле сдержался, чтобы не упасть перед Таносом на колени. А затем младший сказал то, что старейшина никогда не рассчитывал услышать:
— Я был неправ.
— Неправ… — эхом повторил Итон, едва узнав собственный голос, но потом зарычал: — Неправ?!
В ответ глаза Таноса полыхнули ярким пламенем:
— Я был зол на тебя. Зол на всё и на всех. Но твоё превращение в это существо… это не выход. Это не ты.
Итон обернулся и уставился на свисавшего с балки человека. Если в ближайшее время ничего не сделать, вероятнее всего, тот умрёт.
— Вот тут ты, Танос, ошибаешься. Это всегда был я. И ты это знаешь. Вы с Василиосом предпочли верить в прекрасную ложь.
— Итон…
— Что?!
— Так не должно быть. И не будет, если позволишь мне вернуться.
Сила, с которой клыки вышли из десны, причинила боль. Итон знал — Танос не делал ничего необдуманного. Но он также понимал, что не сможет принять его предложение.
Многие годы жизнь старейшины вращалась вокруг Таноса, как если тот был его солнцем, без которого невозможно выжить. И осознание того, что младший не разделял его чувства, стало причиной неуправляемого падения.
— Почему ты мне это предлагаешь? — спросил Итон, повернувшись к тому, кто знал его лучше всех.
— Потому что я так хочу.
— Не лги мне. Ты говоришь так, потому что тебе велели.
Танос покачал головой:
— Нет.
— Тогда, может, из-за твоего нового друга? Париса, так? Беспокоишься, что его ждёт то же, что и этого человека?
Танос бросил быстрый взгляд на висевшего у старейшины за спиной, и из его груди вырвался глухой рык:
— Парис не имеет к нам никакого отношения.
— Неужели? Ты очень быстро сделал его причастным ко всему, что относится к нам, когда вы были в твоих покоях. Танос, слишком поздно сожалеть о последствиях своего поступка.
— Это несправедливо.
— Нет? И что тогда? — спросил Итон, склонив голову набок. — Ты пришёл за прощением?
— Мне не за что просить прощения.
— Тогда почему ты пришёл?
— Потому что у меня не было выбора! — взорвался Танос. — Что тогда, что сейчас. Я поклялся, что приду. Как и ты поклялся в ту ночь в Лондоне, что никогда больше не лишишь меня права выбора. Но ты сделал это снова.
В мгновение ока Итон пересёк комнату и сорвал проклятую маску, скрывавшую от него Таноса.
— Ты умирал!
Когда открылось изуродованное лицо, Итон поднял руку и прошёлся пальцами по рваным краям рубцов на щеках. Печаль в глазах Таноса поразила его до глубины души.
— Мы пообещали, что даже перед лицом смерти сохраним право выбирать, — прошептал Танос. — Даже зная, чем это грозит оставшемуся.
Итон опустил дрожащую руку.
— Я был слаб. Это ты всегда был силой. Умиротворяющей силой между тем, что я думал, и тем, что я делал. Но без тебя всё исчезло.
— Так не должно быть, — проговорил Танос, но Итон уже закрылся. Он больше не слушал.
— Ты должен уйти.
— Итон…
— Я сказал, уходи! — взорвался Итон, но прежде чем понял, что случилось, его спина была прижата к стене взбешённым Таносом.
— Я тебя не оставлю.
Белая горячая ярость, взвившаяся от этих простых слов, опалила Итона изнутри адским пламенем преисподней, и его душа закричала: «Ты уже это сделал!». Разгоравшийся огонь пожирал его, уничтожая крохи здравого смысла, пока не осталась всепоглощающая жажда разрушения и насилия. Гнев Итона обернулся против того, кто сейчас загнал его в угол.
— Если не уйдёшь сейчас, я не гарантирую, что ты когда-нибудь сможешь.
— Ты уже угрожал мне однажды этим, много лет назад. Но как видишь, я здесь, спустя две тысячи лет.
Итон попытался вырваться из хватки младшего, удерживавшего его за запястья, и подался вперёд, но снова оказался впечатанным в стену. Боль от удара отозвалась по всему позвоночнику, и старейшина сердито глянул на её виновника. Но Танос только смотрел на него сверху вниз.
— Я не знаю, как впустить тебя обратно внутрь. Но я хочу попробовать, — проговорил Танос, опустив голову и коснувшись лба Итона своим. — Возможно, ты был слаб, когда удерживал меня. Но я был слаб, когда отпустил тебя.
Услышав это признание, Итон закрыл глаза. Бурливший внутри гнев быстро ушёл, подобно воздуху из воздушного шара.
— Танос, я не вернусь по собственной воле. Я не сдамся, — ответил он. — Даже тебе.
Танос провёл носом по его виску, вдыхая запах, и по телу Итона пробежала дрожь.
— Я понимаю, — ответил Танос.
— Понимаешь?
Губы Таноса нежно коснулись его уха, и Итон почувствовал на щеке прохладную влагу слезы.
— Да.
Итон коротко кивнул и, когда Танос поднял голову и заглянул ему в глаза, сказал:
— Тогда ты пришёл, чтобы убить меня. И я тебе это позволю.
Танос смотрел в глаза Итона и чувствовал, как тает его решимость. Он ощущал, как прижатый к стене старейшина дрожит в его руках, но другого выхода не было.
Василиос знал это, когда отправлял его выследить Итона, и Итон тоже понял сразу, как только увидел его комнате… и это знание привело Таноса в бешенство.
Почему Итон так поступил?
Почему поставил своего младшего в подобное положение, зная, каким будет приказ? Это было жестоко, даже для самого тёмного из них, того, кто, как Танос наивно верил, начал с ним считаться.
— Танос, всё в порядке.
— Как это может быть в порядке?
— Мы всегда знали, что этим всё закончится.
При виде смирения в глазах Итона бицепс Таноса напрягся и на скуле заиграл желвак. Трудно было поверить, однако в эту секунду Танос готов был отдать что угодно, лишь бы увидеть огненно-красный взгляд демона, сражающегося за своё право существовать.
— Нет, — проговорил он и покачал головой. — Всё не должно закончиться так. Ты станешь моим, а я — твоим. Помнишь? Мы — единое целое.
— Нет, — ответил Итон, и короткое слово ранило сильнее самых острых ножей. — Мы перестали быть единым целым с момента моего предательства, мой Танос. И это случилось много лет назад.
— Итон…
— Это может закончиться только одним способом. Ты знаешь. Вот почему Василиос послал тебя.
Танос поднял руку и коснулся прекрасного лица Итона.
— Вначале он так думал, но мы нашли другие способы.
Итон склонил голову,
