ежится. Куртка у неё совсем легкая, а вечером похолодало. Иду в машину, залажу к дремлющему Миркину. Игорь чуть приоткрывает глаза, узнает меня, поворачивается на бок и опять мгновенно засыпает. За задним сиденьем у стекла лежит свернутое шерстяное покрывало. Я его давно приметил. Беру покрывало, подхожу к костру, разворачиваю и накрываю плечи зеленоглазки.
— Спасибо Леша, — Аня благодарно смотрит на меня.
— Всегда, пожалуйста, — улыбаюсь однокласснице.
Чуть дальше от ВАЗ-2101 стоит синий москвич 408 сэнсея. А сам он сидит недалеко от нас на холме с видом на спокойную гладь воды. Сложил ноги в позе лотоса, и устремил взор куда-то далеко на другой берег. Медитирует.
Когда Игорь Семенович сказал, что поедет с нами, я сильно удивился. Зачем сорокатрехлетнему мужику скучать в компании молодежи? Но Зорин был непреклонен.
— Я за вас всех отвечаю. Мало ли что может случиться. Дураков хватает. Ты недавно с одним из них боксировал. Поэтому только со мною или никак.
Мы дождались, пока наставник уложит свою дочку спать вместе с другими детьми, и присоединится к нам. Затем поехали на речку.
Артём и Вероника неожиданно отказались ехать к речке. Влюбленный милиционер уболтал боевую блондинку на вечернее свидание. Вероника, похоже, сильными чувствами к нему не пылала. Она относилась к Артёму просто, по-дружески. Но в беседке с ним вечером посидеть согласилась. Ей, как и каждой девушке, нравилось внимание поклонников. Поэтому парочка осталась в пионерлагере, и только помахала нам из беседки, когда машины выезжали из лагеря.
Усаживаюсь рядом с Пашкой и Ваней. Они подвигаются, освобождая мне место.
Мальцев перебирает гитарные струны, и негромко напевает:
— Прибыла в Одессу банда из Амура, В банде были урки, шулера. Банда занималась темными делами, И за ней следила Губчека.
— Серый, — поморщился я, — ну к чему эта пошлость? Дай-ка мне гитару.
— А чего пошлость? — смущенно бормочет здоровяк, — известная же песня. Народный фольклор.
Но гитару мне послушно передает.
— Пошлость это, Серый. Нытье уркагана напополам со стонами. Блатная романтика в худшем своем проявлении. И не спорь.
Мальцев, собирающийся что-то ответить, замолкает.
— Тогда ты нам чего-то спой, правильное, — подначивает меня Потапенко.
Задумчиво перебираю струны. Пронзительные аккорды разрывают тишину ночи, и уносятся вдаль, постепенно затихая в непроницаемой тьме. Только искры костра взлетают к небу, где светятся тусклые огоньки далеких звезд, разбавляя черную мглу мягким сиреневым светом.
— Шелестов, может, ты действительно нам сыграешь и что-нибудь споешь? — спрашивает Аня.
— Да, Лех, давай, у тебя должно классно получиться, — поддерживает её Ваня.
— Хорошо, — соглашаюсь, — а что вам спеть?
— Про любовь можно? — робко просит Даша.
— Вот еще, — фыркает Волков, — вам, девкам, только сладкие сопли давай. Леш, лучше сбацай что-нибудь сильное, героическое, пробирающее до самой души.
— Героическое, говоришь? — задумчиво протягиваю я, перебирая в уме подходящие варианты. Исполнять что-то банальное и всем известное не хочется. Яркой кометой в сознании мелькает воспоминание об Афганистане. Сейчас я вас расшевелю. Эту песню я часто пел в компании сослуживцев, и она стала неофициальным гимном нашего разведвзвода.
Опять трогаю струны. Звучат первые аккорды любимой мелодии.
— Ребята, помните, мы изучали историю древнего мира в пятом классе?
Амосов и Волков поочередно кивают, остальные напряженно ждут продолжения. На лице Волобуева явственно проступает недоумение.
— А причем здесь это? — удивленно спрашивает он.
— Сейчас объясню. Я спою вам песню. Но сперва небольшое пояснение. В свое время я зачитывался историей Древнего Рима. В самом начале своего существования это был город, где каждый мужчина был воином. Служба в армии была обязанностью и почетной привилегией любого гражданина зарождающейся великой республики. Благодаря стойкости, воле, выучке и дисциплине своих солдат Великий Рим стал править большей частью античного мира. Его владения простирались от Британии, почти на всю Европу, также охватывая часть Северной Африки и Ближнего Востока. Правда, потом могучая республика стала империей, а через несколько веков одряхлела. Множество римлян вместо грозных воинов, наводивших ужас на соседние народы, выродились в высокомерных патрициев, погрязших в неге и разврате. Страну как раковая опухоль разъедала коррупция, сотрясали бунты легионеров и восстания провинций, преторианцы из личной гвардии императоров, превратились в заговорщиков, регулярно возводящих угодных им полководцев на трон. И Великий Рим пал под неистовыми ордами варваров.
Но тысячелетия его величия были обеспечены могучей армией — непобедимыми легионами, ставших нерушимой преградой для толп дикарей.
Шестой легион «Феррата» был создан Гаем Юлием Цезарем. Это были поистине стальные люди, готовые любой ценой выполнить приказ командования. Они дрались в Испании, Сирии, Греции и даже Армении, наводя ужас на противников стойкостью, железной дисциплиной, идеальной выучкой и стальной волей. Враги боялись и уважали легионеров «Феррата». Именно на таких солдатах, сражающихся и гибнущих за свою Империю, держалась вся мощь Великого Рима. Пока они были живы и противостояли варварам, потомки Ромула и Рема могли спать спокойно.
И моя песня будет об этих стальных солдатах, умиравших во имя империи. И пока между Римом и ордами варваров стоит хотя бы один легион, империя будет жить.
Первые два куплета текста сочинил еще в 60-ых годах, чешский писатель Йозеф Томан, остальные дописали наши археологи, участвующие в раскопках Херсонеса.
Пальцы бегают по гитаре, заставляя её взрываться гремящей мелодией. Ребята замирают в ожидании.
Мой голос взлетает в ночное небо, растворяясь среди звезд. Возникает ощущение, что даже пламя бьется в неистовстве под звуки марша легендарного легиона.
Начинаю тихо, постепенно усиливая голос:
Пусть я погиб под Ахероном И кровь моя досталась псам — Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам.
