не будет. Правда, сын?
Я молчу. Батя выразительно смотрит на меня.
— Правда.
— И вообще Насть, мы же хотели с ним о другом поговорить. Помнишь?
— Помню, — голос матери ещё дрожит от переживаний, — Доведете вы меня когда-нибудь до сердечного приступа.
— А я тут причем? — удивляется папа.
— А притом, — мама обжигает отца взглядом, — Что ты такой же. И Алексей в тебя пошел. Думаешь, я забыла, как ты с хулиганами возле кинотеатра завелся? Если бы мы тогда не удрали, пришлось бы тебе под суд идти. Ребята, наверно, инвалидами остались.
— Да мне все равно кем они остались, — психанул батя, — Эти, «ребята», как ты их называешь, искали приключения на свою голову. Вот и нашли. Что хотели, то и получили. А был бы вместо меня какой-то гражданский бедолага, так они бы ему запросто кастетом голову проломили. Да и не сильно я их покалечил. Ну руку и челюсть сломал, потоптал уродов немного. Да и хрен с ними. Будут знать, что на всякую силу, другая найдется.
— Дурак ты Саша, — вздыхает матушка, — ты же ещё курсантом был. Мог бы срок получить.
— Мог, — соглашается батя, — но не получил же? Я скандал не провоцировал, и встревать не хотел. А что мне было делать? Не фиг было этим выпившим уродам юбку на тебе задирать.
Батя осекается. Покрасневшая мама крутит пальцем у виска, и показывает глазами на меня.
С трудом сохраняю невозмутимое лицо, хотя уголки губ подрагивают, непроизвольно расползаясь в широкую улыбку. Какие интересные факты из жизни предков всплывают. Надо будет батю потом расспросить.
— Ладно, мы же собирались с Лешей поговорить, — заторопился отец, — Сейчас будем или отложим на потом?
— Сейчас, конечно, — матушка аккуратно подушечками пальцев сняла набухающие в уголках глаз слезы, — Пойду только умоюсь.
Дожидаемся возвращения мамы из ванной. Через минутку она с умытым личиком появляется на кухне.
— Леш, тут такое дело, — голос мамули непривычно тих, — Мы с Сашей поговорили и решили…
Родительница замолкает.
— Продолжай Настя, — подбадривает папа.
— Леша, мы к Маше привязались, — признается мама, — замечательный ребенок. Она такой грустной вчера была, когда я ей вещи собирала, что у меня сердце сжалось.
— И? — вопросительно поднимаю брови, а сам замираю в предвкушении ответа. Неужели решились?
Мы хотим удочерить Машу, — смущенно выпаливает матушка, — Как ты на это смотришь?
— Как? — я даже подскочил от нахлынувших эмоций, — Да прекрасно смотрю мам! Только сам об этом с вами хотел поговорить. Вы молодцы!
Стул с грохотом отодвигается в сторону, а я пылко обнимаю растерянную мамулю.
Отец довольно улыбается.
— Видишь Настя, а ты переживала, как Алешка воспримет это. Я же говорил, нормально все будет. Парень взрослый, ответственный, Машу любит и сам с нею возится постоянно.
— Вот и хорошо, — лицо матери светится счастьем, — Тогда выберем время, и мы с Сашей съездим в детдом, и поговорим с Ириной Анатольевной. Уточним, какие документы нужно собрать, что делать. Заодно и Машеньку навестим.
— Всё правильно мамуль, действуйте, — подмигиваю отцу.
— Ты смотри, раскомандовался, — мама шутливо замахивается на меня.
Закрываюсь руками, изображая испуг.
— Ладно, вроде всё решили? — уточняет отец.
— Настя, пошли в комнату, скоро «Здоровье» закончится, и «Утренняя почта» начнется.
— Пошли, — соглашается мама, — Леш, ты с нами?
— Не, мамуль, я у себя в комнате посижу. Устал с дороги, отдохнуть хочу, — отговариваюсь я.
— Как хочешь.
Предки покидают кухню. Я направляюсь в свою комнату. С размаху плюхаюсь на диван и закрываю глаза.
Тогда на берегу, выждал пять минут и поднялся по склону к ребятам. Костер уже догорал. Парни деловито суетились возле машин. Аня уже сидела в москвиче «сэнсея» с Дашей. Подружка ожгла меня злым взглядом, но я не отреагировал. Мне было всё равно. А зеленоглазка демонстративно отвернулась в другую сторону.
Ваня и Пашка метнулись ко мне.
— Вы чего, поссорились? — спрашивает Иван.
— Да так, по мелочи, — стараясь казаться равнодушным, отвечаю однокласснику.
— Ничего, — тихо подошедший Мальцев, ободряюще пихает меня локтем в бок, — Как поругались, так и помиритесь.
— Уезжаем уже? — спрашиваю у Ивана.
— Ага, — кивает он, — Игорь Семенович пять минут дал на сборы. Думали уже тебя идти звать.
Всю обратную дорогу я сидел мрачный. Грусть, поселившаяся в душе после разговора с Аней, не хотела уходить. Одноклассники и Вова попробовали меня разговорить, но после нескольких односложных ответов, отстали.
Когда поставили машины и пошли в заранее приготовленную для нас комнату, от беседки ко мне метнулась темная фигура.
Мальцев шагнул вперед, закрывая меня мощным торсом. Потапенко напрягся, напружинив ноги. Иван и Паша просто растерялись от неожиданности.
— Серый, всё в порядке, — я узнал фигуру Гордея.
— Ты уверен? — с сомнением спросил здоровяк, рассматривая Семена.
— На сто процентов, — подтвердил я, — Свой человек.
— Тебя здесь подождать?
— Не надо. Мы с Семой сейчас переговорим, и я подойду в комнату.
— Ну, смотри, — Мальцев дал отмашку рукой, и ребята бодро зашагали к корпусу.
— Сема, ты чего один вечером в беседке делаешь?
— Так, это…. Тебя жду, — растеряно ответил Гордей.
— А чего именно сейчас? Ночь на дворе. Мы же на утро договаривались.
— Я подумал, что вечером лучше, спокойнее. Утром вы уезжать будете. Может не до разговоров быть. А здесь и сейчас нам никто не помешает, — заявил белобрысый.
— Понятно. Раз так, то давай вкратце расскажу, что мне от тебя нужно.
Я поделился своими планами с Гордеем. Семен внимательно выслушал меня и без колебаний согласился. Мы наметили операцию на вторник. После занятий, Семен должен был ускользнуть с детдома и ждать машины в 14:45, у расколотого дерева в ста метрах от въезда в Павловку.
Там его должен был забрать Мальцев на «копейке». Если же в течение получаса Сергей не появлялся, имелся резервный вариант. Сема добирался до города на автобусе или попутке. На эти цели я выделил белобрысому пять рублей. В этом варианте встреча была
