что остаться сухим в окопах почти немыслимо, — сказала Сара тетушке. — Тут хватит не только ему.
Везти с собой столько вещей было бы очень тяжело, поэтому Сара упаковала все их покупки в ящики для посылок и отправила по почте самой себе на адрес монастыря. Там были бинты и аспирин, нитки и иголки, шоколад, бумага и карандаши, мыло, полотенца и несколько частых гребней. Фредди писал, что одной из напастей, с которыми им всем пришлось столкнуться, стали вши. Сару передернуло при одной мысли, что вши могут завестись в ее длинных волосах, и она уже не в первый раз постаралась не терять надежды, что брезгливость не помешает ей выполнить поставленную перед собой задачу. В последний момент она добавила еще кое-какие сугубо женские принадлежности — для себя и для Молли. О них Фредди ничего не писал, но леди Хорнер деликатно напомнила.
— Джентльмен о таких вещах не подумает, но вам они непременно понадобятся, а в военном госпитале их может быть трудно достать.
Смутившись не меньше самой тети, так что щеки покраснели, Сара согласилась с ней, отправила потихоньку Молли за гигиеническими прокладками и вложила их в одну из посылок.
Они отплыли из Ньюхейвена на «Сассексе» — маленьком суденышке, все еще возившем пассажиров через Ла-Манш. Судно было исключительно гражданским, и на борту строго соблюдалось международное соглашение о запрете перевозки военных грузов, но капитан был человеком осмотрительным, и плавание оказалось вдвое длиннее, чем в мирное время: он вел судно во Францию зигзагами, опасаясь немецких подводных лодок.
Молли боялась, как бы какая-нибудь лодка не выпустила по ним торпеду и не потопила их, однако Сара, хоть и сама была напугана, постаралась ее успокоить.
— Мы в полной безопасности, Молли, — весело сказала она. — Это ведь не военный корабль. Просто почтовый пароходик. Мы не везем боеприпасы для армии или что-нибудь в этом роде. Даже немцы не станут топить корабль с мирными пассажирами. — Она понизила голос и кивнула в сторону немолодой пары, стоявшей у перил и глядевшей в сторону Франции: — Этих людей зовут мистер и миссис Ходжес. Их вызвали в госпиталь в Этапль, к сыну. Он так тяжело ранен, что его даже не могут отправить в Англию.
Молли бросила взгляд в сторону пары. Мужчина стоял, обняв женщину за талию, а та держала его за руку — необычное проявление нежности на людях.
— Откуда вы знаете, мисс Сара?
— Я слышала, как миссис Ходжес спрашивала у кого-то из экипажа, когда мы причаливаем. Сказала, что у нее умирает сын.
Молли какое-то время молча смотрела на миссис Ходжес, а затем пробормотала:
— Ох, мисс Сара, мне кажется, я не справлюсь — все эти мальчики умирающие, и все это…
Сара положила руку Молли на плечо и сказала: — Конечно, справитесь, Молли. Наверняка еще получше меня. Но мы обе должны просто делать все, что в наших силах. По крайней мере, мы будем жить в безопасном месте, и нам будет где умыться после работы. Тетя пишет, что нам выделили комнату в гостевом крыле монастыря.
— Мы будем жить вдвоем, мисс, в одной комнате? — Голос у Молли был испуганный.
— Конечно, в одной, — твердо сказала Сара. — Наше счастье, что хоть одна нашлась. Там нет места, чтобы каждой выделять по комнате. Часть монастыря переоборудовали, чтобы разместить больше палат, и, кажется, еще какие-то временные пристройки сделали.
Сара помолчала, глядя на серое, стального цвета море, мягко вздымающееся под пыхтящим пароходом. А вдруг там, под водой, и впрямь притаилась подводная лодка? А вдруг они, сами того не зная, идут навстречу гибели в холодных волнах Ла-Манша, от которой их отделяет каких-нибудь несколько минут? Эта мысль словно высветила в жизни какую-то новую глубину. То, что еще недавно казалось таким важным, теперь сделалось пустяками, а другие вещи и люди вдруг обрели гораздо более серьезное значение. Сара взглянула на Молли — храбрую Молли, которая поехала за ней во Францию, потому что считала это своим долгом, а не потому, что действительно стремилась ухаживать за ранеными. Молли, которая отважилась покинуть дом и семью и отправиться в мир, от которого еще несколько недель назад шарахнулась бы в ужасе.
— Молли… — начала Сара и замялась: ей хотелось сказать что-то, но она сама не знала точно, что именно.
— Да, мисс Сара? — Молли, кутавшая на ветру худенькие плечи в пальто, отвела взгляд от моря и выжидающе посмотрела на нее.
— Я думаю… — начала Сара и снова умолкла, а потом торопливо выпалила: — Я думаю, пока мы будем вместе здесь, во Франции, вам лучше называть меня просто Сарой. Без «мисс».
Молли поглядела на нее с ужасом:
— Ой, мисс Сара, я так не могу!
Перепуганное выражение ее лица рассмешило Сару, и она взяла Молли за руку.
— Можете. Мы теперь заодно, Молли. Я втянула вас в это, и, пока мы с вами делим пополам трудности и опасности, — ее взгляд на мгновение снова упал на серую воду, — мне кажется, мы должны быть не госпожой и служанкой, а подругами — держаться вместе и помогать друг другу. Как вы думаете?
Вид у Молли был до крайности неуверенный.
— Ох, мисс Сара, я не знаю. А что ваша тетушка на это скажет?
Сара рассмеялась.
— Я уверена, что она одобрит. В монастыре ведь нет слуг и хозяев. У каждой монахини своя работа, но все они равны перед матерью-настоятельницей.
— Это другое дело, мисс Сара…
— Сара.
Молли покраснела:
— Сара… Я же ничего не знаю о монастырях, монахинях и обо всем таком. Как мне их называть? А креститься при этом надо или как? Я в церкви никогда не крещусь.
— Молли, вам не придется делать ничего подобного. Всех монахинь называют сестрами, кроме матери-настоятельницы — к ней нужно обращаться «матушка». Если там приняты какие-то другие правила, нам все объяснят, когда мы доберемся туда. — Она успокаивающе улыбнулась, а затем воскликнула: — Ой, смотрите, я вижу берег Франции!
Обе девушки подбежали к перилам и стали вглядываться вдаль, где зловещие, как призраки, вырастали на горизонте невысокие холмы французского побережья.
До Сен-Круа добирались поездом. Втиснувшись в купе маленького пассажирского поезда и пристроив багаж в ногах, Сара с Молли провели несколько часов в этом тесном и неуютном помещении. Их постоянно сменявшимися попутчиками были деревенские жители-французы из ближних сел: они подсаживались и сходили на маленьких станциях по пути. В основном они трещали друг с другом по-французски, а двух англичанок переставали замечать после первого беглого, хотя и пристального осмотра. В поезде было холодно,
