не читала?
— Нет. Это не мои письма, у меня нет права их читать.
— А у меня?
Рэйчел вглядывалась в бабушкино лицо, пытаясь разгадать, что она на самом деле думает об этих письмах. Она понимала, что, если бы такой выбор встал перед ней самой, она наверняка не устояла бы перед неукротимым любопытством и прочла.
— Сама решай. Это твое наследство, часть твоей семейной истории. Для меня это все было еще слишком близко, хотя я никогда не видела своего отца, да и маму почти не помнила. Но теперь, через восемьдесят лет… для тебя это уже история. Можешь читать смело — что бы там ни было, теперь это уже никому не повредит.
Рэйчел сказала:
— Я подумаю.
Она сложила все обратно в коробку и, аккуратно перевязав ленточкой, отставила ее в сторону.
— Священник из Чарлтон Амброуз вчера дал мне почитать одну книгу, — сказала Рэйчел, — историю прихода, написанную другим пастором, по имени Генри Смолли. Кажется, он довольно долго служил в этом приходе. Ты его помнишь?
Бабушка на мгновение задумалась и сказала:
— Ну, конечно, там был какой-то пастор, может быть, его звали Смолли. Насколько помню, до смерти мамы я не часто бывала в церкви. Потом-то мне приходилось каждую неделю ходить туда с бабушкой. Помню, что священник казался мне очень грустным, но он всегда был добр ко мне, да и ко всем детям, наверное. Своих у него, кажется, не было. Прости, Рэйчел, но я правда не помню, как его звали.
— Наверное, он самый, — сказала Рэйчел. — Он писал эту книгу примерно в 1930 году, значит, видимо, еще жил тогда в деревне. Это, собственно, и не важно, просто любопытно стало, вот и все.
Из Котсуолд-Корт Рэйчел отправилась прямиком домой, налила себе полный бокал и свернулась калачиком на диване. Жестянка из-под печенья стояла на столе, все еще перевязанная ленточкой, и ждала. Только Рэйчел протянула к ней руку, как рядом на столе зажужжал телефон: текстовое сообщение. Она включила экран. «Надеюсь, вы передали привет бабушке».
Рэйчел оторопело уставилась на экран. Сообщение от Ника. Где, черт возьми, он достал ее мобильный номер? У бабушки она, как обычно, отключила телефон и включила снова, только когда вернулась домой. Но сейчас ей было не до Ника Поттера — слишком много других забот, поэтому она оставила сообщение без ответа, снова отключила телефон и бросила его обратно в сумку. Затем взяла жестянку из-под печенья и развязала ленточку.
1915
ДНЕВНИК МОЛЛИ ДЭЙ
Понедельник, 4 октября 1915 г.
Сегодня мы с мисс Сарой отправляемся навстречу приключениям, вот я и решила вести дневник, чтобы потом рассказать об этих наших приключениях в деревне, когда вернемся домой. Сквайр пришел на вокзал нас провожать, и, когда мы уезжали, сунул мне в руку гинею — целую гинею! И сказал: «Позаботьтесь за меня о мисс Саре, Молли, и проследите, чтобы она не попала в беду». А я сказала: «Боже мой, сэр, не могу же я указывать мисс Саре, что делать!» А он улыбнулся и сказал: «Нет, этого никто не может, но вы все-таки приглядывайте за ней».
И мы поехали на поезде в Лондон. День был холодный, а Лондон очень большой и грязный. Поезд, кажется, ехал по Лондону долго-долго, пока не остановился на Паддингтонском вокзале. Никогда не видела такой суеты, как в Лондоне. Всюду авто, трамваи и люди — сотни людей. Какие-то офицеры помогли нам найти такси, и мы отправились на Карвер-сквер возле Британского музея — там живет тетя мисс Сары, сестра сквайра. И там растут деревья — прямо как будто сад посреди города. Я и не знала, что в Лондоне есть деревья — думала, там только дома. Нам придется пробыть здесь несколько дней, а потом мы поедем во Францию. Ее тетя, леди Хорнер, очень милая дама. Мне дали комнату на этаже для прислуги, и ем я в столовой для прислуги. Еды тут много, и она очень вкусная. Здесь все говорят совсем по-другому, даже слуги, так что я теперь тоже буду стараться говорить так же шикарно, как они, чтобы не осрамить мисс Сару. Делать мне тут нечего, кроме как заботиться о мисс Саре, а это сейчас совсем не трудно. Мы очень устали, поэтому легли спать рано, но я долго не могла заснуть от волнения, все радовалась, что попала сюда. И тогда я села и написала про этот первый день моего путешествия.
Вторник, 5 октября 1915 г.
Какой же деревенской дурочкой я себя чувствую в этом большущем городе! Когда мы идем по улице, я все глазею на дома, а мисс Сара говорит: «Идем же, Молли, идем! Поторапливайтесь». Мы накупили много всякого. Мисс Сара купила новую одежду. Она сказала, что ее тетя, монахиня, говорит, что нам нужны будут серые юбки, белые блузки и много теплого нижнего белья. У меня никогда не было столько новой одежды — а еще ботинки и новое зимнее пальто. Я просто купаюсь в роскоши. И это не только одежда, а еще много чего. Вот бы мама выпучила глаза, если бы знала, сколько денег мисс Сара потратила на меня сегодня. Я думала — может, она потом высчитает их из моего жалованья, но она говорит — нет, это же из-за нее мне понадобилась новая одежда, значит, ей и платить. Ну, я-то спорить не стану!
Завтра едем поездом до парохода, а потом поплывем через пролив. Я еще ни разу не бывала на море.
8
Они уехали во Францию за четыре дня до того, как Молли должна была появиться дома. Она не видела родителей с тех пор, как ушла с фермы в прошлый раз, и, насколько ей было известно, отец о ее отъезде не знал. Она могла только гадать почему. Матушка все-таки сохранила ее тайну? Или просто не верила, что Молли решится уехать? Неужели она думала, как, без сомнения, думал отец, что Молли подчинится его приказу и покорно вернется домой, отработав месяц после уведомления об уходе? Как бы то ни было, Молли был рада, что отец не прибежал, рыча от ярости, в поместье, не налетел на сквайра и не заявил, что его дочь уходит работать на оружейный завод. Если бы папа только услышал о Франции, он бы тут же уволок ее домой, даже без всяких уведомлений об уходе.
А вот Саре пришлось выдержать поединок с отцом. В тот вечер, когда
