— Так вот, как живут мои ученики и их папы.
— Так живут Вересовы, — Макс взял из ее рук пиджак и пристроил на стуле, оказавшемся рядом.
Провел ладонью по ее коротко стриженому затылку, погладил шею и склонился к обнаженному плечу. Заскользил по нему губами, глубоко вдыхая запах ее кожи.
— Потрясающее платье, — шепнул он, коротко целуя теперь ее шею, — и потрясающая стрижка. Но в таком виде тебя совершенно нельзя показывать моим друзьям, — рассмеялся Макс, прижимая ее к себе.
— Значит, все-таки коза или кобыла? — хмыкнула Мара.
— Ты ж, вроде, не зоологию ведешь, — расхохотался Макс в ответ. — А все про домашних животных талдычишь.
Он наклонился близко к ее лицу, так, что видел только расширенные зрачки ее глаз и выдохнул:
— Ты выглядишь слишком сексуально, чтобы они остались равнодушными. Но дело в том, что не все из них отличаются высокими моральными принципами. И да, я — собственник! — Максим прикусил ее губу и тут же стал целовать так, словно не целовал целую вечность.
Мара обвила руками его шею, отвечая на поцелуй, а потом вдруг чуть отвела голову и неохотно пробормотала:
— Между прочим, я не согласна, что визит к тебе равнозначен новогоднему подарку. Потому что ты его себе сам организовал. Хочешь настоящий подарок?
— Это спорное утверждение, — лениво пробормотал Макс, водя пальцем вдоль ее руки, — но подарок я хочу.
Мара невозмутимо отвернулась от него и проследовала к дивану, где непонятно как оказалась ее сумка. Порылась минутку. И, не оборачиваясь, проговорила:
— Он банальный, наверное. Но и я не семи пядей во лбу. Так что будет у тебя подарок от учительницы французского из Броваров, которая однажды настолько тебя вывела из себя, что ты ее похитил. Вот.
Она, наконец, вынула из сумки небольшой куб, обтянутый коричневой тканью, перевязанный бечевкой, и протянула ему.
Вскинув брови, он развязал бечевку и распаковал подарок, увидев под тканью футляр для зажигалки.
— Я тоже не гуру в области подарков, — сказал Макс и повертел в руках небольшую классическую хромированную Zippo. С одной стороны на ней была выгравирована Эйфелева башня (учительница французского не удержалась), а с другой он с улыбкой прочитал латинские буквы — MaxMara. — Спасибо! По-моему, звучит, а? — подмигнул он ей.
— Вполне. Макс очень со многим хорошо звучит, не находишь?
— Не нахожу. Ну и поскольку ты начала обмен подарками… Подожди, я сейчас, — он вышел, но вскоре вернулся с небольшой бархатной коробкой.
Открыл ее и достал изящные часы. Взял ее руку в свою и надел ей на запястье фигурный золотой браслет.
— С Новым годом!
— С Новым годом, — ответила она, рассматривая подарок, потом подняла искрящиеся глаза и, решительно обняв его за шею, заявила: — Лучший мой подарочек — это ты.
— Уверена?
— Если бы я не была уверена, то ты бы и первое похищение не совершил. Только это страшная тайна, договорились?
— Только что ты выразила сомнение в моих возможностях, — хохотнул Вересов.
— Ну я же не коза и не кобыла, чтобы меня на поводке тащить, куда вздумается!
— Не знаю, что тебя не устраивает. Меня лично вполне устраивает быть твоим подарком. Даже как-то особенно вдохновляет, — зашептал он ей в самое ухо, ощупывая платье в поисках застежки. — И как любой подарок, я очень хочу, чтобы меня распаковали, — он, наконец, нашел замок змейки и медленно потянул его вниз.
— Меня любые упаковки вечно раздражают, — засмеялась она, пробежав пальцами по рукавам его пиджака, поправила лацканы, разгладила ткань рубашки на груди и потянулась к галстуку. — Пока доберешься до сути… А я ужасно нетерпеливая.
— Пока не заметно, — протянул Макс, по-прежнему медленно стягивая рукав платья и легко касаясь губами ее обнажающейся кожи.
— Ах, тебе не заметно! Ну, держись!
13. Чего еще можно ожидать от первого февральского понедельника?
Ни для кого не секрет, что январь — самый короткий месяц года. Не успеваешь глазом моргнуть после новогодних праздников, как на календаре уже маячит февраль. Этот месяц имеет несколько преимуществ. Позволяет выдохнуть после тотального переедания. Радует приближением весны. И, помимо прочего, напоминает о любимой работе открытием судов после годовых отчетов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, и собственная работа не в радость, если она мешает любви. А уж тем более не твоя работа в виде тетрадей, контрольных и составления планов работы.
Максим Олегович Вересов, проведя день в накопившихся встречах и обсуждениях, не удивился, когда Мара отказалась от свидания под предлогом затянувшегося педсовета, заполнения журнала, подготовке к открытому уроку и прочего совершенно неотложного. Чего еще можно ожидать от первого февральского понедельника?
И потому среди ночи, после отправленного СМС: «Спокойной ночи (в постели, а не над тетрадками!)», Макс решил, что свой традиционный «ленивый» вторник проведет с Марой, выдернув ее с работы, как только у нее закончатся уроки.
Но выспаться ему не довелось. Тишину спальни квартиры Вересовых нарушил телефонный звонок.
Макс потянулся за трубкой, лениво взглянул на экран, ярко горевший в темноте комнаты, и, скривившись на имя, любезно подсказанное памятью контактов, принял вызов:
— У меня раннее утро, между прочим, — сонно буркнул он.
— Я в курсе. Я в Борисполе! — бодро и жизнерадостно раздалось в ответ.
Сон как рукой сняло. Голос бывшей жены, заявившейся без приглашения, — лучший будильник на свете.
— За каким… — Макс выдохнул и спросил максимально культурно: — И что?
— И то! — сообщила Ирка и затараторила: — У меня чемодан тяжелый, каблуки неудобные, на улице дождь, и ты должен забрать меня отсюда!
Когда Ирина Робинсон начинала жаловаться на жизнь, это всегда поначалу звучало как шутка, но в действительности могло приобрести масштабы глобальной катастрофы.
— Во-первых, я тебе ничего не должен. А во-вторых, у нас существует такси. Попробуй воспользоваться.
— Ну Маааакс! — протянула бывшая жена ничуть не плаксиво и продолжила: — У меня и денег ваших в обрез, я как-то не подумала заранее. Я тут кофе пью, ну забери, а! Будь человеком, Вересов!
Тот вздохнул и, смирившись с собственной кармой, сообщил:
— Ну если вместо того, чтобы обналичить в банкомате деньги, тебе нравится пить кофе в ближайшие пару часов, не вопрос. Я приеду.
— Спасибо, родной! Я тоже тебя люблю, — обрадовалась Ирка и, рассмеявшись, кажется, поцеловала трубку и отключилась.
Вересов хмыкнул и выполз из постели. Не торопясь сходил в душ, оделся, внимательно выслушал утренние новости от Аллы Эдуардовны, позавтракал и спустя два с половиной часа входил в международную зону терминала аэропорта, слушая длинные гудки в трубке. Трубка отзываться принятым входящим не желала. Зато в какой-то момент раздался абсолютно счастливый Иркин голос, звучавший совсем близко.
— Вересов! — воскликнула экс-супруга, Макс обернулся на этот крик и увидел, как она несется на него, легко волоча за собой чемодан на колесиках и прекрасно управляя сцеплением с полом посредством десятисантиметровых шпилек.
В некотором смысле Ирка не менялась. Ей довольно часто удавалось заставлять окружающих делать то, чего им откровенно не хотелось. И не обращать внимания на недовольство. С другой стороны, это было чужим головняком последние десять с лишним лет.
Не менялась она и внешне. Почти. Разве только немного поправилась, но на ее энергии и скорости передвижения лишние пару килограмм в бедрах никак не сказались. И, чего греха таить, она всегда была довольно привлекательной женщиной. Не на то ли сам в свое время попался?
— Каким ветром тебя надуло? — спросил Макс, перехватывая у нее ручку чемодана.
— Западным, — хохотнула Ирка. — Я без Джордана, он остался с малышом Диком.
Диком звали их нового щенка. Кажется, третьего по счету. Кир не так давно возмущался, что они сами его выжили количеством собак.
