И они присели рядом на краю перрона, свесив вниз ноги. Это был самый край платформы, за кабиной поезда, в десятке метров от ворот в туннель. Соня сидела, задумчиво глядя то в потолок, то на рельсы, иногда бормотала: «Пипец», «Охренеть». Но чаще молчала и внимательно слушала. Дима говорил спокойно, не торопясь, не заостряя внимания на деталях, которые толком и не заметил из-за страха и усталости. Ничего не сочинял, не приукрашивал, свою роль не преувеличивал. Даже о том, что ни разу не попал, решил не умалчивать.
— Не парься, — рассмеялась Соня. — Я тоже мазала. За меня всю работу Воеводин сделал.
— Тебя тренировал Денис? — присвистнул Дима. Он отлично знал, каково это — быть учеником сталкера Воеводина.
— О да. Ты продолжай давай, интересно, — и она придвинулась ближе.
Ни Дима, ни Соня не заметили, что из-за угла крайней жилой хибарки за ними наблюдает Лена Рысева.
Первое время она волновалась, боялась, что друг сразу наделает глупых ошибок. Потом, видя, что все отлично, успокоилась.
Соню она терпеть не могла. Считала хулиганкой и дурой. Но все равно радовалась за Диму.
«Если уж эта бой-баба к нему первая подошла, что уж про остальных говорить, — рассуждала Лена, стараясь загнать неприязнь к Бойцовой поглубже. — Не пропадет Димон».
И, уходя домой, шепнула:
— Будь счастлив, Дим. Будь счастлив, друг.
Глава 7
ЕСЛИ ЗАBTPA ВОЙНА?
Полковник Бодров привстал и оглядел всех, кто собрался на экстренное совещание.
Компания была на редкость разношерстная. Слева направо сидели: Нина Ивановна Зайцева, школьная учительница биологии, Святослав Рысев и Иван Громов, далее Борис Молотов и у самой стены примостился на табуретке лейтенант Ларионов. Пожилая учительница чувствовала себя в таком обществе неуютно, на сталкеров и военных посматривала со смесью почтения и страха. Молотов тоже немного нервничал — никогда еще ему не доводилось присутствовать на таких судьбоносных заседаниях. Остальные казались спокойными, по крайней мере, внешне.
Пора было начинать, но Дмитрий Александрович медлил, в последний раз что-то обдумывая, анализируя. Наконец он заговорил, и в комнате, где до этого слышался шепот, вздохи, поскрипывание половиц, воцарилась полная тишина.
— Мы собрались здесь, друзья, чтобы принять решение, от которого зависит жизнь всей общины. Повторяю: жизнь всей общины. Поэтому я прошу вас отнестись ко всему, что будет сказано, предельно серьезно. Кое-что мне и самому кажется каким-то бредом, фарсом, безумием... Но такова реальность. И с ней надо считаться. Нина Ивановна, вам слово, — обратился полковник к учительнице, закончив короткое вступление.
Учительница хотела встать, но мужчины дружно попросили ее не затрудняться. Видно было, что Нина Ивановна сильно волнуется, да и перенервничала. Утомлять ее сверх меры никто не хотел.
— Господин полковник, господа офицеры, — слегка поклонилась женщина участникам совещания. — Я человек здравомыслящий. Реалист, можно сказать. Есть вещи, которых, как мне раньше казалось, быть не может. Просто потому, что не может! Никогда. Ни за что. Теперь... Теперь я просто не знаю, что думать и как быть.
— Думать — наша задача, — вежливо перебил ее Дмитрий Александрович. — Вас я прошу лишь изложить факты.
— Хорошо. Вы просили меня определить, к какому биологическому виду относятся звери, напавшие на господина Громова и его людей. И я сделала вывод, еще тогда, давно. Но промолчала. Не судите меня строго, я была уверена, что меня тут же упекут в лечебницу. Но теперь, после всего...
Полковник снова хмыкнул, прося учительницу говорить покороче. И тогда та выпалила на одном дыхании:
— Это росомахи, господа. Хищные звери из семейства куньих, обитавшие в прошлом на Кольском полуострове, в Карелии. А на вас, господин Молотов, напало стадо... Африканских бородавочников. Понимаю, звучит дико, но на обычных кабанов или диких свиней они не похожи! Откуда эти твари взялись на руинах Петербурга — простите, ответить я не смогу... Но все, что знаю об этих видах, расскажу.
— Спасибо, Нина Ивановна, вы свободны, — отпустил полковник учительницу после того, как та закончила свое выступление.
Пожилая женщина давно скрылась за дверью, а в комнате все еще царила гробовая тишина.
Рысев был мрачен, как грозовая туча. Громов сосредоточенно теребил заусенец. Молот опустил голову на скрещенные руки, и сверлил взглядом пол. Ларионов застыл, точно изваяние. Нарушил тишину полковник.
— Вы все слышали, мужики. Какие будут соображения? Князь? — он посмотрел на командира сталкеров.
— Соображений нет, — отозвался Святослав Рысев. — Только одно наблюдение. Росомах я не видел, но дочь, Эд и Иван рассказали все очень подробно. Бородавочников сам завалил дюжину. Одна и та же тактика, Дим. Разве нет? Впереди идут мелкие особи. Принимают первый удар. За ними следуют основные силы. Я, конечно, не спец в зоологии, но ё-моё — не могут эти звери охотиться одинаково! Ну не могут. Хищники и копытные, а тактика одна? Бред!
— Не забывай, — тихо добавил Громов, — что росомахи, эти шапки-ушанки ходячие, в наших лесах вполне могли где-то водиться. Но эти... Бо-ро-да-во-чни-ки... В Питере... Через двадцать лет после ядерной катастрофы. Бред какой-то. Не сами же они сюда притопали из Африки, мать ее. Кто-то помог. Подложил нам, так сказать, свиней. Понять бы, кто?..
— Агрессия, вот что тут общее, — согласился полковник. — Необъяснимая ненависть к людям. И невероятное упорство. Ими словно управляли, честное слово.
— А кто у нас управлять зверями умеет? — подал голос Молот, молчавший все это время.
— Кто? — поднял глаза лейтенант Ларионов. — А то не ясно?
— Мне не ясно. Кто? — подался вперед Громов.
— Веганцы. Они это давно умеют и практикуют, — выдохнул, стукнув кулаком по столу, Дмитрий Бодров. — Я понял, откуда росомахи и бородавочники. Зоопарк, мужики. Зоопарк на Горьковской. После Катастрофы кто-то из питомцев сбежал, кто-то сдох, кто-то в клетках остался взаперти. Когда на «Ваське» был, мне один парень рассказывал про тигра, который сбежал из зоопарка. Его якобы в метро видели[18]. Как пить дать, веганцы сумели туда прорваться, пока не все животные сдохли.
— Но зачем им этот зверинец? — всплеснул руками Громов. — Зачем такие сложности? Что им, мутантов мало?! И где они их держали столько времени? И чем кормили?
— Ну, это ты у них сам спроси, — усмехнулся полковник. — Наверное, эксперимент решили поставить. Перед войной надо ведь на ком-то опробовать.
— А я вот вижу логику. Мутанты, наверное, и дрессировке хуже поддаются, чем нормальное зверье, и, что уж там, ловить их себе дороже, — заметил лейтенант Ларионов. — Значит, есть у нормальных животных преимущества. Поверхность ведь не только мутами заселена, встречаются и обычные зверьки, особенно в области. На войне все средства хороши, вот веганцы и решили попробовать... Почему нет.
— Ты так рассуждаешь, Серега, как будто знаешь, что у них на уме, — усмехнулся полковник, но, увидев, как смутился лейтенант, перевел разговор на другую тему. — А в общем, плевать. Главное, не откуда у них этот зверинец, а чего дальше ждать от Империи. И кажется, я знаю чего...
— Итак, — подвел итоги совещания полковник Бодров. — Война началась. Никто ее официально не объявлял, да и вряд ли они будут время тратить на такие глупости — просто оккупируют станции, и привет. Но только хрен им. Лейтенант, взрывай туннели.
— Есть! — отдал честь Ларионов.
— Молот, ты отправишься в метро и доставишь в Приморский Альянс мое письмо. Если они не совсем идиоты, то поймут, что лучше воевать вместе, чем гибнуть поодиночке.
— Полковник... — осторожно возразил на это Борис. — Вы, конечно, меня простите. Но вдруг в этот раз вместо свиней будут, скажем, львы? Рискую даже до реки не дойти...
— Верное замечание. Для этого я сюда и вызвал наших молодцев, — кивнул полковник, полностью признавая справедливость слов Бориса Андреевича. — С вами Рысев пойдет и его люди. А ты, Иван, готовь новый отряд сталкеров. Бери всех, кто рвется. Люди лишними не будут. И начни с этого... Самсона. Вот уж кто заслужил. Охоты все, разумеется, отменить. Кто еще не убивал, пусть не переживают, скоро придется. Круглосуточное дежурство в вестибюле Ладожской. Стрелять без предупреждения. Ну, мужики, даст бог, отобьемся...
* * *
Антон Краснобай сходил с ума от скуки.
Его вместе с грузчиками, Никитой и Данилой, держали на Ладожской, на соседние станции почему-то не пускали, а обратно в Большое метро Антону возвращаться было нельзя.
Хлопоты, связанные с торговлей, заняли один день. Антон Казимирович получил от Оккервиля большую партию одежды, а грибники с Улицы Дыбенко, представителей которых он попросил вызвать на Ладожскую, с огромной радостью сбыли Краснобаю свой товар с внушительной скидкой. Обычно они торговались упорно, бились за каждый патрон. С Антоном спорить дыбенковцы не стали — за последние дни торговля у Веселого поселка прекратилась, а других возможностей переправить грибы в Большое метро не предвиделось.
