– Другими вещами?
– Отношениями.
Она звонко рассмеялась.
– У нас с Танатосом нет отношений.
– Вы скоро станете родителями. А это самые близкие отношения, которые только могут быть.
Возможно для обычных людей так и есть. Но нет ничего обыкновенного в Танатосе, или в том, каким способом они зачали дитя.
– Этот ребенок принадлежит Кинану и Джем. Разве тебе никто не сказал?
– Я знаю каким был план, – начал Ривер, – и Кинан с Джем станут прекрасными родителями для твоего сына. Но вы с Танатосом будете еще лучше.
Реган почти подавилась.
– Мы поубиваем друг друга. – Кроме того, она ничего не знала о материнстве, а ребенок заслуживал лучшего. И что будет, когда он подрастет и узнает обо всем, что она сделала? Он её возненавидит. Он не захочет ее. Ужасная печаль впилась в нее когтями и Реган пришлось постараться, чтобы заговорить без дрожи в голосе. – Поверь мне, план с Джем и Ки к лучшему.
– Так ли это?
– Да. Я…
Ривер поднял руку, простое но командное движение немедленно заставило Реган замолчать.
– Я знаю аргументы. Знаю, что причина отдать ребенка Ки и Джем в желании спрятать его от врагов. Но, я также знаю Танатоса. Он все так просто не оставит.
Прекрасно. Просто великолепно. Реган не знала, что ответить, но оказалось ей и не надо было ничего говорить. Ривер направился к двери.
– Береги себя, Реган. И будь… нежнее… с Танатосом.
– Нежнее? – И вот она снова изумлена. – Он пяти тысячелетний воин по имени Смерть. Я не знаю никого, кто бы меньше нуждался в нежности.
Слабая улыбка изогнула уголки рта Ривера.
– Из всех Всадников, он больше всего в этом нуждается.
– Я не понимаю.
– Поймешь. – Он открыл дверь. – Будь в безопасности.
Будь в безопасности. Реган жила с мужчиной по имени Смерть, его злой брат Мор пытался ее убить, на Эгиду напали, а ее члены жили с вознаграждением, назначенным за их головы. Безопасность сейчас казалась несбыточной мечтой.
Все разваливалось на части. Ее друзья погибли, вина за то, что она сделала с Танатосом бушевала, и теперь, когда Мор узнал о ее беременности, ребенок оказался в ужасающей опасности. Реган глубоко вдохнула, пытаясь справиться с гипервентиляцией.
Не сработало.
Реган заметалась по комнате как срикошетившая пуля, отчаянно пытаясь сосредоточиться на чем-то одном и облегчить гонку своего разума. Когда ее взгляд упал на разрозненную коллекцию маленьких оловянных солдатиков на комоде Тана, попытка сосредоточится превратилась в план.
Она набросилась на маленьких солдатиков словно кошка на стайку цыплят.
– Они нарушают порядок, – шептала Реган, разделяя игрушки в группы по трое, на расстоянии ровно в один дюйм. Далее, она направилась к шкафу, где отсортировала одежду Тана по цвету… что было просто, поскольку почти все было черным.
Реган разместила вешалки на расстояние дюйма друг от друга, потом выстроила ботинки, кроссовки и шлепанцы на дне шкафа.
Кровать. Кровать находилась не в центре комнаты. И повернута не в том направлении. Изголовье должно быть повернуто к окну.
Она попыталась ее сдвинуть, но штуковину должно быть вытесали из цельного дерева. Реган направилась к двери, рывком распахнула ее, и в подтверждение своих мыслей, обнаружила там вампира, стоящего на страже в нескольких футах.
– Как тебя зовут?
– Петер.
– Петер? – Что за имя для вампира? Его акцент, русский, как ей показалось, казался страшнее имени. А зачесанные назад светлые волосы. Не важно.
– Мне нужна помощь, – резко сказала она.
– Я могу позвать Танатоса.
– Мне нужна помощь, чтобы передвинуть кровать.
Он посмотрел на нее как на психа, но передвинул огромную штуковину туда, где ее хотела видеть Реган.
– Комод тоже. Его нужно сдвинуть на три дюйма вправо. – Она удостоилась еще одного взгляда в стиле "ты сумасшедшая", но вампир передвинул комод.
Закончив, вампир со всех ног помчался к двери. Он двигался быстро, слишком быстро, чтобы Реган успела убраться с его пути, и по пути его рука врезалась ей в плечо. В следующее мгновение, Реган увидела, как Петер взмыл в воздух. Но лишь до тех пор, пока стена не остановила его полет, а вампир не рухнул на пол.
– Вот, черт. – Реган двинулась к нему. – Извини. С другими вампирами такого не происходило. – Петер поднялся на ноги, оскалив клыки. Клыки… подождите, они были большими, но не огромными.
– Ты дневальник? – спросила Реган.
– Черт, нет. – То как он это произнес, словно оскорбление, было интересно.
– Тот, что пытался остановить мой побег раньше… он дневальник?
– Имеешь в виду, был ли он им? Да, был.
Ладно, вот и ответ на вопрос убил его Танатос или нет. Но почему дневальники могли к ней прикасаться, а обычные ночные вампиры нет?
– Мне стоит поблагодарить тебя, – начал Петер. – Он был ублюдком. Но приглядывай за своей спиной, убийца. Не все дневальники в восторге от его кончины подобно моим ночным собратьям и мне. – Петер ушел, в этот раз оставив широкое пространство для маневра. Может он и не был страшным вампиром, зато оказался умным.
Реган обдумывала новую информацию и тот факт, что Питер помог ей, предупредив ее, когда она пошла ковыряться/разбираться/лазить в ящиках, комода, ванной комнаты… любых, каких она смогла найти.
Реган не смогла придумать какие-либо разумные объяснения различной реакции ребенка на вампиров, но вау, у Танатоса все носки были сложены попарно и тюбик с зубной пастой был без единой вмятины.
Она устремила свой взгляд на окно рядом… окно, которое было узким, и в которое вставлено толстое, в средневековом стиле стекло. От вида пузырьков на нем, неравномерно распределенных и разных размеров, у нее случился приступ. Реган не могла это исправить, но могла скрыть. О, это все еще будет ее беспокоить, но была надежда, что если она уберет это с глаз долой все будет в порядке.
Она схватила одну из футболок Тана из ящика и занавесила окно.
Но когда футболка упала, скомканная и помятая на кровать, на то самое место на матрасе, где она и Танатос занимались сексом, ее поразило осознание того, что уже ничто и никогда не исправить.
***
После того, как все убрались из его дома, Танатос обдумывал свой следующий шаг. Последние двадцать четыре часа были вихрем кошмара, и, к сожалению, у него было такое чувство, что это только начало.
Мору удалось перехитрить их всех, и если они не смогут остановить его, у Тана не будет возможности насладиться отцовством. А он определенно хотел быть отцом. Он думал, что никогда не сможет им стать, и как бы не злился на Реган за то, что использовала его, чтобы забеременеть, всё равно испытывал невероятную радость от того, что она носила его ребёнка. Это всё было таким странным.
