вот увидишь: прилетим сюда через год – опять орать и материться будут на весь ближний космос. И арестами грозить. Оно всегда так.
– Да и фиг с ним, – философски заключил Виталий.
– И то верно…
Глайдер входил в атмосферу. Начинало побалтывать, и Виталий сосредоточился на приборах. Автопилот пока справлялся, невзирая на болтанку, оставалось только контролировать его действия.
Сели, как и в прошлый раз, аккуратно, без сучка и задоринки. Глайдер, скользнув над медленно ползущим по летному полю «бобиком», мягко опустился в заштрихованный овал посадочного пятака.
– Оп-ля, – довольный собой, выдохнул Виталий. – Небо – прощай, земля – здравствуй!
– Это Лорея, – проворчал Терентьев, отстегиваясь. – Но сел ты на ять. Хвалю.
– Служу Земле и Колониям! – ухмыльнулся Виталий, отстегнулся и только сейчас сообразил, что ничего с собой с «Каймана»-матки не захватил. Совсем ничего. Чтобы выйти из глайдера, и в руки взять было нечего – ни сумочки, ни чемоданчика?!
– Вот дьявол! – сконфуженно произнес он. – Я зубную щетку забыл!
– А табельное оружие ты, часом, не забыл? Или пропуск? Или документы?
– Обижаешь, мастер!
– Правда? Ну что ж…
Терентьев вдруг вынул из кармашка в дверце знакомый продолговатый футлярчик.
– Держи, склеротик! Пойдем в город – с тебя пиво…
Виталий расплылся в широкой улыбке. Приподнятое настроение мастера, похоже, захлестнуло и его.
Они вышли из глайдера: Виталий налегке, а Терентьев со своим ненаглядным дипломатом. «Бобик» поджидал метрах в пятидесяти от границы посадочного пятачка. Водила, привалившись задницей к бамперу, смолил какую-то из дымных палочек – их по нынешним временам развелось миллион подвидов, но некурящий Виталий в этом не разбирался абсолютно.
Терентьев, согнав с лица веселость, молча уселся на заднее сидение. Виталию почему-то заблажилось проехаться впереди. Водила, едва они подошли, затушил свою сигарозу и спрятал за отворот кепки.
– Здравия желаю, – буркнул он, усаживаясь за руль. – Куда?
– К общаге, – велел Терентьев. Подумал и добавил: – Пожалуйста!
Водила – рядовой – удивленно покосился на Терентьева через плечо, но более не проронил ни слова. Платформа развернулась и резво помчала к выезду из прим-сектора.
У входа в диспетчерскую стояли двое офицеров, один сдержанно помахал в сторону «бобика» рукой. С такого расстояния было не рассмотреть, кто это, но, кажется, лейтенант Деркач – тот самый, который встречал глайдер с «Каймана» в прошлый раз. Виталий на всякий случай помахал в ответ.
Минут через семь они подкатили к общаге. Виталий молча соскочил с платформы. Терентьев проделал все то же, но медленнее, с каким-то неземным достоинством. Уже на грунте он обернулся к водиле.
– Спасибо, воин! – сказал он серьезно. – Шурупские войска тебя не забудут.
Рядовой ухмыльнулся:
– Обращайтесь, господа офицеры! Я еще нужен?
– Пока нет.
– Тогда я поехал.
Терентьев кивнул. Платформа, заложив плавную дугу, помчалась в сторону штаба.
– Помнят нас, помнят, – проворчал Терентьев и неожиданно что-то метнул Виталию. Легким навесиком. Виталий машинально поймал – это оказался ключ от комнаты в общежитии. Для весу к легкому ключу был прицеплен брелок в форме выпуклой линзы – его-то Виталий и сцапал.
– Потопали, стажер. Обед скоро. Не пропустить бы.
В их номере было прибрано, ни пылинки нигде. Койки заправлены в каждой из комнат, да и в общем холле уборщики постарались. Терентьев на минутку открыл дипломат, что-то оттуда вынул и переложил во внутренние карманы кителя. Сам дипломат запер в сейф.
– Знач, так, стажер! – объявил Терентьев. – Ты дуй в столовку, на меня тоже обед сообрази, только скажи, пусть несут с десятиминутной задержкой. А я тут загляну пока кое к кому.
– А что заказывать? – тупо спросил Виталий, как всегда застигнутый мастером врасплох.
– Да то же, что и себе, у нас вкусы вроде схожие.
– Яволь, мастер, – вздохнул Виталий, гадая, чем вызвана внезапная отлучка начальства – деловыми интересами или же личными, предувольнительными. Спрашивать, ясное дело, ни о чем не следовало: Виталий уже усвоил, что все необходимое мастер ему в положенный срок преподнесет, а что непонятно – еще и растолкует. С точки зрения стажера, Терентьев был идеальным наставником: вел себя дружелюбно, не выпендривался, но и не панибратствовал сверх меры, учил весело, с огоньком, да так, что Виталий остро ощущал пропасть в знаниях и исполнялся решимости учиться, учиться и еще раз учиться. Даже вопросы Виталию особо не приходилось задавать: большинство из них Терентьев предвосхищал и начинал отвечать до того, как Виталий успевал открыть рот. Возможно, перед грядущей покупкой новобранца мастер готовился к будущему наставничеству, но скорее талант педагога жил в Терентьеве изначально. И потом, он ведь и сам в свое время прошел аналогичную школу. Лучшие учителя получаются из тех, кто сам еще помнит годы ученичества.
– С ключом как? – осмелился уточнить Виталий напоследок.
– Оставь себе. Я действительно минут на десять, не больше. Пошли, закроешь.
Они покинули номер; Виталий запер дверь и активировал папиллятор на свой отпечаток большого пальца левой руки – замки тут были простенькие.
На третьем этаже Терентьев легонько хлопнул Виталия по плечу:
– Ну я пошел.
И юркнул в коридор. Виталий вздохнул и ссыпался по лестнице вниз.
В столовой он отыскал знакомый стол. К счастью, сейчас он был свободен – ни единого человека. Бегло заглянув в меню, Виталий настучал заказ, ввел двойку в «количество порций», а потом с минуту разбирался, как выставить на один из заказов десятиминутную задержку. Разобрался, отправил заказ и принялся ждать.
В офицерской столовой народу было немного – далеко не все офицеры тут регулярно питались. Адмиралы-полковники – те вообще предпочитали или любимый кабинет, или любимый дом. Майоры тоже большею частью были женатики, чего им казенной котлетой давиться? Поэтому в полку обедали в основном мичманы, лейтенанты да капитаны. Часть из них исполняла суточные наряды, и большинство этих нарядов таково, что отлучаться в столовую нет смысла, проще доставить пищу к месту несения службы. В ту же диспетчерскую космодрома, например. Многие пилоты сейчас были в небе или на летном поле, на космодроме – да мало ли где? Поэтому в столовую заглядывала в лучшем случае треть офицерства. И понятное дело, не строем, как рядовые, а когда кому удобно. Вот почему в зале было много свободных столиков, а офицеры группировались парами, тройками или четверками и почти никогда поодиночке.
Виталий выбивался из этого правила, а его общевойсковая форма добавляла ситуации пикантности. На него косились. И в прошлые разы косились, и сейчас. Но Виталий уже начал отращивать бегемотью кожу: внимание окружающих занимало его с каждым днем все меньше. Так и должно было складываться, потому что кандидатов в R-80 отбирают и по психологическому профилю тоже, а
