"Ничего, — он едва заметно улыбнулся, мысленно похлопал волну словно коня по шее. — Мы с тобой еще подружимся. Может быть, не сейчас, не сразу, но когда-нибудь…"
— О чем задумался? — прервал его вопрос проводника.
— Да так… — он пожал плечами, но его спутник, расценивший этот жест по-своему, продолжал:
— Закутайся в плащ. Замерз, небось.
— Да нет, — ему было скорее даже жарко. — И, потом, так будет неудобно грести.
Нахмурившись, Ларг неодобрительно качнул головой. Он знал, какими обманчивыми бывают чувства вообще, и ощущение тепла в особенности. Но едва он собрался заговорить с царевичем об этом, как река отвлекла его:
— Нас снова начинает сносить к берегу. Немного влево…
Аль, вздрогнув, лихорадочно налег на левое весло.
— Правое весло, — напомнил ему, исправляя, проводник. — Еще пару гребков, и выравнивай лодку. Плавнее, река не любит резких движений. Видишь, как из-за них шарахается из стороны в сторону лодка?
— Я никогда не научись этому! — поморщившись, раздражено обронил Аль.
— Научишься, — усмехнувшись, поспешил заверить его Ларг. — У тебя уже все получается. Только побольше уверенности.
Хмыкнув, Аль кивнул. Именно этого ему и не хватало. Впрочем, судя по тому, как быстро он обзаводился решительностью и упрямством, скоро и ее у него будет в избытке.
— Держись посредине реки, — вновь заговорил проводник. — Не теряй время на то, чтобы оглядываться — смотри перед собой. Ширина реки здесь не меняется, так что ничего не потеряешь. Будешь же постоянно крутить головой — совсем перестанешь ориентироваться… Ты как, не передумал искать своего повелителя дня? Или в следующем году вновь попытаешься сбежать из дворца?
Переход с одной темы на другую был настолько резким, что Аль, не понимая, несколько мгновений растерянно смотрел на собеседника, после чего пожал плечами — удобный ответ, когда не знаешь, что говорить.
— Я это вот к чему, — тому же большего и не надо было. Лишь бы не потерянное и безразличное мотание головой. — Если хочешь, я поговорю с другими проводниками, чтобы они взяли тебя с собой.
— А ты сам… — юношу кольнула обида. Ему показалось, что спутник отказывается от него, словно от надоевшей вещи.
— Да куда мне теперь, со сломанным-то хребтом? — горько усмехнулся великан. — Парень, у меня ведь ноги отнялись.
— Прости, — смущенно отведя глаза, обронил Аль.
— За что? — удивился Ларг. — Ты тут ни при чем. Более того, лишь благодаря тебе я все еще жив.
— Да разве ж это… — в горячке начал юноша, но, не договорив, прикусил язык.
Впрочем, собеседник понял все и так. Его губы кривились в усмешке, в то время как в глазах плавилась грусть:
— Что это за жизнь такая, калекой? Ты это хотел сказать? В молодости я думал так же. Считал: случись это, сразу б яд выпил. А сейчас… Царевич, жизнь ведь она все равно жизнь, какой бы ни была. Все лучше, чем блеклое существование в мире теней. И вообще, если ты считаешь иначе, зачем спасал меня?
Аль пожал плечами. Не мог же он, право, сказать, что если о чем и думал в тот миг, то никак не о своем спутнике.
— Ладно, не будем об этом, — когда молчание стало затягиваться, вновь заговорил великан. — Но и в молчании сидеть — не дело. Река не любит тишины. Вон, сама постоянно о чем-то говорит, рассказывает… — не спуская с царевича внимательного взгляда чуть сощуренных глаз, продолжал он: — Только не понятно, что.
Аль вновь пожал плечами. Вообще-то, он не особенно внимательно слушал собеседника. Его глаза скользили по водной глади, уходя от плывшей рядом с лодкой луны и вновь возвращаясь к ней.
— Странно… — обронил он.
— Что? — насторожился проводник.
— Почему звезды не отражаются в реке?
— А, — успокоившись, махнул рукой великан, — это из-за волн. Они разбивают зеркальный свод воды на осколки и звезды теряются в трещинах. Луна же больше, поэтому и имеет отражение. Только ты посмотри, какое неровное, расплывчатое, словно ее круг состоит из осколков.
Юноша кивнул, показывая, что понял объяснение, однако, судя по его взгляду, такому же далекому и отстраненному, как и несколько мгновений назад, они оставили его безучастным, не заполнив черного мрака, пробравшегося, покинув холодные водные глубины, в его душу.
На сердце у Аля было неспокойно. У него было смутное чувство близости потери. И даже не одной, а многих в длинной череде, так, если бы смерть стояла не за его плечом, как у всех людей, а за спиной, чтобы он не мог заглянуть в ее глаза и увидеть себя, Но при этом она внимательно следила за всеми, оказывавшимися рядом с ним, спеша, ревнивой женой, отнять все, к кому и чему тянулась его душа.
Неприятное это было чувство, угнетающее. Нервно поведя плечами, Аль, перестав считать звезды и следить за кругами на воде, рожденными прикосновением к кромке тяжелых весел, взглянул на реку иными глазами — опасливыми, настороженными.
Он слишком плохо знал реку, чтобы предполагать, что в ней действительно представляет опасность, а что — лишь пугает, не более того.
"То, что я не умею плавать, еще не повод бояться воды. Во всяком случае, до тех пор, пока она не нападет, — а, поскольку Аль не особенно хорошо представлял себе реку в образе враждебного воина, он несколько успокоился. Однако ненадолго. — Но вот то, что я не понимаю ее — причина попытаться…"
Он прикрыл на миг глаза, прислушиваясь к многоголосице волн, одновременно сделал глубокий вдох, втягивая полную грудь холодного, пахнувшего свежевыстиранным бельем воздуха, подставил щеку под поток беспокойного ветерка.
В этой реке было что-то… Что-то особенное. Широкая тропа, вившаяся под ногами, но только живая. Земля, слишком подвижная, чтобы на ней стоять, воздух, который держит на своих потоках не только крылатых птиц и бесплотных духов, но и людей, лишенных крыльев, но не плоти. Она была чем-то средним между всем и ничем, чем-то… Одно слово — особенным.
Ее движения имели свою цель, хотя и казались несколько нервозно лихорадочными. И до тех пор, пока ее цель совпадала с целью путешествовавших по ее волнам, она была готова им помогать. До тех пор…
"И она, и мы спешим к равнине", — эта мысль успокаивала, но и в ней оставалось что-то недоговоренное, недопонятое, являясь причиной для нового беспокойства. А потом Алю вспомнились слова проводника о том, что человек не должен идти по дороге, предназначенной для потока воды, потому что не сможет пройти там, где пронесется, пролетит она…
И стоило ему подумать об этом, как все обрело объяснение: и ворчание волн, и посвист ветра, и стремление течения прибить лодку к земле, несмотря на то, что горные духи вняли мольбам путника и согласились помочь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
