— Это все обезболивающее. Впрочем, пока меня сюда везли, тоже вырубился. Врач сказал, от шока.
Леа трогает мой лоб.
— Как себя чувствуешь? Очень больно?
— Пустяки. С велосипеда падать больнее. Говорят, мне повезло. Еще чуть-чуть, и попало бы в бедренную артерию. Началось бы обильное кровотечение. Проще говоря, пять минут — и готов. Бедная Эсмеральда всю ночь бы полы отмывала.
— Можно посмотреть?
— Предупреждаю — у меня под рубашкой ничего нет. Только услышали про огнестрельное ранение, сразу оживились и все посрезали. Даже носки.
Леа поднимает одеяло и, заглянув под рубашку, обеспокоенно смотрит на повязки. Перестарались, конечно, ребята, пластырей бы хватило.
Леа присвистывает.
— Ничего себе! Чуть повыше, и проблема контрацепции решилась бы насовсем.
— Не напоминай. Зато шрамов видно не будет. Если стринги не надевать.
— Пообещай, что никогда этого не сделаешь. Как бы ни был привлекателен мужчина, окружающим не обязательно все время созерцать его интимные места.
— А мои места, кажется, на весь мир прославились…
— Да, в вечерних новостях показывали сюжет, но имен не называли. Ну, кроме имени преступника. Это ведь муж Мины, да?
Киваю и рассказываю всю историю от начала до конца. Когда описываю, как Иванка разоружила и нейтрализовала негодяя, глаза у Леа становятся с блюдца размером.
— Обалдеть! Теперь обязательно запишусь к ней на курсы самообороны! Кстати, не волнуйся. Я звонила твоим родителям и сказала, что с тобой все в порядке.
— Спасибо. А то совсем из головы вылетело.
— У твоего папы такой милый акцент! Жалко, что у тебя нет…
— Есть, но мой акцент проявляется, только когда говорю с шотландцами, то есть очень редко. Еще в детстве научился разговаривать по-вашему, по-канадски — ровно, с верными модуляциями и ударениями, как диктор на телевидении. Между прочим, я тебе звонил, но телефон был отключен…
Леа вздыхает:
— Извини! Пришлось выключить на время съемок, а потом просто забыла…
— Ну и как прошли съемки?
— Отлично! Даже лучше, чем отлично. Торопилась в магазин, хотела тебе рассказать, но тут вся эта история…
— Так рассказывай скорее!
— Оказалось, режиссер дружит с одним агентом по имени Джереми. Ну вот, а этот Джереми сотрудничает с кастинг-режиссером на Си-би-си, который сериалами занимается. В общем, Джереми по чистой случайности тоже присутствовал на съемках, увидел меня и сказал, что им как раз нужна актриса на роль второго плана в трех сериях и я идеально подхожу! Снимать будут в начале года. Смотрел сериал «Королевская охота»?
— Про сотрудника Королевской конной полиции, которому поручили премьер-министра охранять?
— Да! Через месяц будут снимать серию в трех частях про то, как перед выборами сдвинувшийся афганский ветеран хотел убить премьер-министра.
— Да уж. Тема до боли знакомая. Прости за каламбур.
Леа смеется.
— Что правда, то правда! Зато теперь у меня есть соответствующий опыт! Буду играть сестру ветерана. Она помогает полиции разыскать брата, пока еще не поздно. Если роль достанется мне, это же настоящий прорыв!
— Грандиозно!
— Вот именно! Съемки закончились вовремя, но потом Джереми повез всех в ресторан. Там он мне все это и объяснил.
Или мне показалось, или имя Джереми упоминается в рассказе подозрительно часто. Усилием воли беру себя в руки. Разумеется, первым делом в голову приходит самое очевидное — этот Джереми использует роль как приманку, чтобы затащить мою девушку в постель. Но вслух такое произносить нельзя, ведь этим я дам понять, что не считаю Леа талантливой. Получится, будто ею могут заинтересоваться только в одном, вполне определенном смысле. А это неправда. Да, признаю — ни разу не видел, как играет Леа, поэтому не мне судить о ее актерских способностях. Но когда дело касается Леа, сохранять объективность трудно.
— Да, здорово…
— А знаешь, какая самая хорошая новость? Я ведь еще самую хорошую новость не сказала!
— Ну и что же это за новость?
— Джереми знает человека, который будет проводить кастинг для нового фильма Тарантино! Если с сериалом все получится, обещал устроить меня на прослушивание!
— Шутишь!
Сказать, что я впечатлен, значит ничего не сказать. Конечно, Тарантино избытком скромности не страдает, но в его случае это совершенно оправданно. Если только он не сделает какой-нибудь глупости — например, снимет продолжение «Трансформеров», — через десять лет его имя будет стоять в одном ряду с именами Лина, Хичкока и Кубрика. Если Леа снимется у Тарантино хотя бы в эпизоде, это будет стоить главной роли у кого-то другого. Да она в историю мирового кинематографа войти может!
— Знаю, о чем ты думаешь, — проницательно прищуривается Леа.
— О чем?
— Джереми все это говорит, только чтобы затащить меня в постель.
— Нет, — отбиваюсь я. — На самом деле я думаю, что ты очень талантливая актриса и заслуживаешь успеха. А если он и хочет затащить тебя в постель… Что ж, это естественно. Ты — красивая женщина, он — мужчина, чего еще ожидать?
— Не забывай, — произносит Леа. — Я не первый день в этом деле кручусь. Я тебе не наивная Красная Шапочка. Я все проверила. Джереми действительно сотрудничает с теми людьми, о которых говорил.
— Я и не спорю, — отвечаю я. — По-моему, замечательные новости! Представляешь, как здорово будет, если получишь роль? Даже пробоваться на нее — уже большая честь!
— Рада, что ты тоже так считаешь, — говорит Леа и целует меня. — А теперь скажи что-нибудь шотландское.
— Какое?!
— Ты чуть не лишился некоторых важных частей тела, — произносит Леа, расстегивая блузку. — Прежде чем тебя выписать, надо проверить, хорошо ли они функционируют.
— А вдруг медсестра войдет? — спрашиваю я, но больше для порядка. Кошусь на дверь. — Что, если за мной следят?
— Скажем, что проводим научное исследование. — Леа стягивает джинсы и бросает трусики на пол. — В состоянии ли жертва огнестрельного ранения сохранять эрекцию достаточно длительное время, чтобы девушка успела несколько раз достичь оргазма?
— Потом отправим статью в журнал «Ланцет». А то исследуют всякую нудятину, читать невозможно, — говорю я, а Леа тем временем садится на меня верхом. — Но, к сожалению, наши результаты не опубликуют — скажут, слишком мало испытуемых.
— У тебя учащенный пульс, — замечает Леа, расстегивая лифчик и перебрасывая через монитор.
— Кто бы мог подумать, что лежать в больнице так классно!..
— Я же просила сказать что-нибудь шотландское.
Как назло, на ум ничего не идет.
— Ну, не знаю… Драмнадрохит. Это где Лох-Несское чудовище живет…
— Еще!
— Тэм-о-шентер.
— Дурачок, это же берет с помпоном.
— Шон Коннери. Эдинбург. Волынка. Роберт Бернс. Хаггис.
— Ты точно шотландец?
— Что, не заводит?
— Ты меня уже завел, так что можешь помолчать…
— С радостью.
К счастью, за два последующих часа медсестра ни разу не заглянула ко мне в палату.
Глава 20
Рождество у нас проходит тихо, особенно по сравнению с предпраздничными неделями. Накануне мы с Леа украшаем маленькую пластиковую елку, потом сворачиваемся клубочком на диване и смотрим, как бедный Ральфи чуть не выстрелил самому себе в глаз в «Рождественской истории». Пьем горячий шоколад с бренди и заедаем churros — успел забежать в кафе «Оле» до закрытия. Удивительно, но факт — Фермина не задавала вопросов ни о стрельбе, ни о других наших новостях, что совершенно нетипично.
На следующее утро спим допоздна, потом смешиваем коктейль «Мимоза» и вручаем друг другу подарки. Сам я своим выбором очень доволен — ожерелье, которое Леа заметила на витрине и сказала, что оно красивое; фигурка Уолтера Собчака; набор ее любимых масел для ванны; и наконец, подарочный сертификат на все услуги в новом спа-салоне на Янг-стрит. Слышал, все знаменитости туда ходят. Конечно, мой банковский счет нескоро оправится после такого удара, но в подобных вещах лучше перебдеть, чем недобдеть.
Но главный подарок остается спрятанным в верхнем ящике моей тумбочки. Пока не решил, когда лучше его вручить, но рождественское утро — определенно неподходящее время. Тут надо как следует подумать…
Леа дарит мне DVD со всеми матчами футбольного клуба «Барселона» в сезоне 2008–2009. Они тогда не потерпели ни одного поражения. Я сражен наповал.
— Как ты догадалась? — восклицаю я, не в силах отвести взгляд от этих пятнадцати часов чистого удовольствия.
Леа смеется:
— Шерлоком Холмсом быть не надо! Ты, конечно, хорошо скрываешь свою футбольную одержимость, но не забывай, я тоже здесь живу. Взять хотя бы футболку с номером десять — обращаешься с ней, будто она из чистого золота. Сама видела, как ты ее вручную в раковине стирал. А еще Данте составляет график дежурств так, чтобы тебе не приходилось работать во время их матчей.
