Нет, ему его басурманки вдоволь хватит. Замирился с Сашкой пред отъездом — а как ж исчо? Негоже с тяжелым сердцем из дому уезжать. И вроде немолодой ужо, да и с Санькой не первый день живет, а вот накатила такая страсть пред походом. Цельный день любились да еще полночи, оттого десный мастер на утро как муха сонная ноги еле-еле перебирал. Ладно потом за столько дней пути худо-бедно отоспался.
Народу в поход собралось — страсть. Сам Молчан не ожидал, что на царский клич столько лордьев да рыцарей с простыми ратниками съедутся. Обычно оно как бывает? Князь какой вместо тысячи две сотни пришлет, дескать, жизнь царь-государь, скудная, денег нет, лошадей и пропитания уж подавно, не взыщи. А энти, кантийцы то бишь, наоборот. Каждый друг пред другом красуется, вроде хвастается, у того доспех лучше да чище блестит, у другого ратники ладные, крепкие, третий количеством берет. Дурные на голову, ей богу.
Но Эдуар радовался. Как ребенок игрушкам, что на ярмарках из дерева вырезают — птиц, зверей, свистулек всяких — так и царевич рантиками тешился. А злыдень, верней, шуйцый мастер заветных дел, Михаэль так ему поддакивает: «Посмотрите, милорд, какие у людей лорда Энриша забавные шлемы. А у сира Дрендримора такой яркий нагрудник, даже смотреть больно». Тьфу, дьявольское отродье. Прицепился, как паразит, теперь его токмо вместе с телом отрывать.
Энто Молчан царевича везде уберечь пытается, от опасностей схоронить, да разве тот слушается? Он и крохотным своевольный был, а все из-за стрыя, брата отца то бишь. Разбаловал мальчонку, думал, ему княжить в Долине Кричащих Сов наречено, не боле, а ноне как — царствует над всей Кантией.
— Сир Мойно, сир Мойно, — Молчан обернулся, к нему протискивался потный толстяк во броне да с мечом. Только явно не для ратного дела рожден был. Слишком толст, хотя лет всего нечего, руки махонькие, персты женские. Сам с виду румяный, как пирог с яблоками. Но человек важный, не из лордьев нищих, что каждому куску рады да друг дружку порвут, слово не обронят. То Валлиган Ферблун, Родитель, верней, Отец семьи Ферблунов, самый что ни на есть ревностный сторонник царевича.
— Сир Валлиган, — кивнул Молчан.
— Если вы не против, я хотел бы поговорить.
Русич артачиться не стал. Ферблун, он по нонешным временам птица полета высокого. У него и денег, и людей, и земель вдоволь. Опять же, одним из первых власть нового короля признал. Кроме пользы Молчан от него ничего не видел, чуть что, так энтон Валлиган тут как тут. И словом, и делом помочь сподобится, хотя вроде и просить у десного мастера ничего не просит.
— Лучше вечером, сир Валлиган, — отозвался русич, а сам прямо зыркнул, где через четверых гридней ехал Эдуар с Михаэлем.
— То-то и дело, сир Мойно, мне нужно поговорить именно с вами, — Ферблун речевал чуть не шепотом, еле слова егойные разберешь.
— Говорите, — кивнул Молчан. С ним они часто общались по разностным делам.
— Собственно говоря, — теперича Валлиган совсем зашептал. Десному мастеру даже слух пришлось напрячь. — Дело очень щекотливое и касается короля.
Ферблун башкой завертел, тудысь-сюдысь, никто ли не наушничает? Молчан сам посмотрел — нет никого. Вокруг лошади в поту, ратники королевские по шестеро едут, боле дорога не вмешает, позади них телеги да обозы, дале уже лордья со своими людьми — сначала богаче да влиятельней, дальше попроще да беднее. Все едут, переговариваются, хохочут, но без особой брани. А они, значитца, с Ферблуном с шуйцы верхом бредут. Кто ж тут наушничать может?
— Раз короля, то это ко мне, — кивнул Молчан.
— Прошу вас, не так громко, — округлил глаза Валлиган. — Если кто услышит, боюсь, у меня будут… большие неприятности. Дело касается сира Михаэля.
Русич взор потупил, желваками поиграл. Что за пес энтот Михаэль? То не было его, и все спокойно жили. То появился, так любая бедовина без него не происходит.
— Я знаю, что вам он тоже не по душе, — Молчан при этих словах так строго в очи Ферблуну посмотрел, что тот заквохтал хуже курицы, которую под нож сейчас пустят. Хотя опять же шепотом. — По крайней мере, так все говорят в столице.
— Так не говорят в столице, уж я знаю, — сурово молвил десный мастер.
Как тать, за руку пойманный, забегал Валлиган очами, рот раззявил, а речевать не стал ничего. Подобно рыбе устами шлепает, сказать чего силится. Наконец собрался с мыслию и продолжил.
— Как я выяснил, неважно. У вас свои люди и методы, у меня свои. Я о другом, — теперича Ферблун придвинулся так близко, что на Молчана пахнуло егойным смрадным дыханием. Но Русич не отвернулся, коли уж о деле государевой важности речь идет, можно неудобства-то и претерпеть. — Сир Михаэль оказывает слишком большое влияние на его величество. Слишком. А с тех пор, как он еще стал левым тайным мастером… — Ферблун замолчал, а русич с благодарностью свежего воздуха глотнул, но тот продолжил. — Есть мнение, что король со временем полностью попадет под его влияние. И этих времен боюсь не только я, но и другие лорды.
Молчан нахмурился. Признаться, ему и самому Михаэль не люб был, не по сердцу. Но чтобы через него на Эдуара гневаться? Глупо. Как если бы у тебя чирий на ноге выскочил, а ты возьми ее всю, да оттяпай.
— И вы пришли ко мне с этой новостью, ко мне, — русич на мгновенье смолк, вспоминая трудноречевальное свое звание, — к правому тайному мастеру?
— Вы не дослушали меня, сир Мойно, — Валлиган вновь заозирался. — Я к тому, что без сира Михаэля всем будет только лучше. Вы понимаете меня?
Чего ж непонятного? Молчан чуть не кивнул, да спохватился вовремя. Помыслить такое — ведь о смертоубийстве речь идет. Вона он как, Ферблун, намеками, намеками, значитца, да все понятно.
— Я не прошу способствовать нашему замыслу, — продолжил Валлиган. — Я просто прошу не мешать. Уже скоро этого паука не будет здесь, он исчезнет, и все станет, как раньше. Вы можете прямо сейчас сказать о заговоре против левого тайного мастера королю — и я погиб; а можете просто промолчать, ничего не делать, но это будет ответом.
Валлиган поворотил лошадь и отправился к своим ратникам. Вот сейчас бы Молчану крикнуть, возопить: «Держите его, татя проклятщуего». Но смолчал русич. Голову только поворотил за Ферблуном да очами с ним встретился, энтот тоже обернулся. Вот сейчас, сейчас, значитца, есть еще время. Надобно воротить его, царю рассказать все…
Да поздно, вот уже и Валлиган совсем махоньким стал, до людей своих добрался да вместе с ними поехал, будто и не говаривал ни о чем с Молчаном. Глупо себя десный мастер почувствовал, неужто теперь все раскрывать Эдуару? Да и опять, ему с энтого какой прок? Была б его воля, он этого самого Михаэля голыми руками придушил да не поморщился. Прав Валлиган, вскружил стервец голову мальчонке, мысли запутал, а через то и все государство пострадать может. Конечно, до государства Молчану плевать было, что ему энта Кантия? Чужбина, значитца. Но царство без царя немыслимо, а царь здеся Эдуар, как ни верти. И надобно его защищать. Если ради егойного убережения надлежит траву сорную подергать, Эдуара опутавшую, так тому и быть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
