снял с себя куртку, аккуратно ее сложил и задумчиво рассматривал солдатика внизу в нише.
Затем он прицепил на себя горнолыжные крюки, проверил, крепкая ли веревка, привязал ее к ограждению моста и медленно, аккуратно принялся спускаться, опираясь на веревку, вниз к нише.
Поручик Киж, казалось бы, с улыбкой смотрел за всеми его манипуляциями.
Даша же глядела, замерев от страха и восторга одновременно.
Через пару минут, которые показались для следователя вечностью, оперативник все-таки достиг солдатика и завис прямо напротив ниши.
— Ну, что дальше, Николаевна?
— Ты там посмотри, есть там что-нибудь интересное?
— Тут все интересное, — хмыкнул Шестаков, однако все-таки протянул руку, ощупывая солдатика. Делать это было необычайно трудно, так как он все еще висел на веревке возле гладкой отвесной стены.
Солдатик был старый, металл, из которого он был сделан, уже потемнел от времени, местами проржавел от безжалостной питерской погоды.
— Нет здесь ничего, — через пару минут сказал Володя.
— Пожалуйста, посмотри еще! — взмолилась Даша.
Тот что-то неразборчивое хмыкнул, но продолжил дальше. Владимир, ощупывая Кижа, нажал на металлическую пластинку у его ног, и о чудо! Солдатик вздрогнул, сдвинулся в сторону, открывая мини-нишу под собой. Шестаков снова хмыкнул и вытащил оттуда странного вида плоский камень с изображением лучезарной дельты на нем.
— Есть! Нашел! Тащи меня обратно!
1724 г. Санкт-Петербург, столица империи
— Как ты могла? Как ты могла предать меня? Я верил и доверял тебе! Я считал тебя самым близким, самым родным человеком — ты родила мне одиннадцать детей! И сегодня, именно сегодня, я узнаю, что ты… Что ты связалась с этим ничтожеством, этим проклятым немцем Монсом… Ты променяла любовь царя на жалкого камергера! Я не могу в это поверить! — Петр был взбешен, глаза его налились кровью. Екатерина испугалась, что мужа сейчас удар хватит.
Да, он был прав, она расслабилась, позволила себе небольшую любовную интрижку с Вильямом Монсом… Она и не подозревала, что Петр об этом так быстро узнает и грозно отреагирует.
Сам царь частенько проводил время в окружении бесчисленных любовниц. Екатерина относилась к этому вполне спокойно, ведь все равно, в конечном итоге, Петр всегда возвращался к ней, делился с ней самым сокровенным и помыслить и дня без «возлюбленной Катеринушки» не мог.
А тут, узнав о мимолетной интрижке, кричит об измене, предательстве, грозит карами небесными.
Марте стало скучно, она с усилием постаралась подавить скучающий зевок. Она действительно расслабилась, зелье несколько дней не подливала царю — и вот результат, Петр стал к ней придираться, гневаться на супругу, повышать голос, чего ранее никогда и помыслить не мог.
Марта заметила, что флакончик опустел более чем наполовину, и стала экономить волшебный напиток. Как знать, когда и при каких обстоятельствах он еще понадобится. Ведь старая Рузанна много лет была мертва (Екатерина сама позаботилась об этом), и приготовить снадобье больше было некому.
Императрица снова подавила скучающий зевок. Царь сегодня в ударе, вон полчаса уже кричит. Оправдываться не было ни сил, ни желания.
Увидев недовольную гримасу жены, Петр вскричал:
— Ах так, сударыня! Вы не боитесь мужнего гнева, вы решили, что вам все можно! Так вот, любезная, запомните — я с сегодняшнего дня до конца разочарован в вас. Скоро вы обо всем пожалеете! Не сомневайтесь, вам не удастся умилостивить меня своими слезами! Я все сказал! Прощайте!
С этого дня царь серьезно обиделся на свою жену, переехал жить в другие комнаты дворца, а в палаты императрицы даже перестал заходить.
Санкт-Петербург. Наши дни
Следователь Безбрежная расстелила на столе лист газеты и в центр осторожно поместила вытащенную на свет диковинку — камень около пяти сантиметров в длину, на вид обычный булыжник, если бы не одно «но» — на нем был изображен главный символ вольных каменщиков — лучезарная дельта.
— Ну, что скажешь, Николаевна? — Володя уже успел переодеться и умыться.
— Скажу, что ты умница, Володя. Кстати, как тебя по батюшке?
— Неважно, как. Я с отцом сто лет не виделся. Что с камнем делать будем?
— Пилите, Шура, пилите, — ответила строкой из бессмертного произведения Даша. — Ты же хотел половину сокровища — вот, половина камня тебе! — засмеялась Безбрежная. — А если честно, Володя, я не знаю, что нам с этим булыжником делать! Я его уже рассмотрела со всех сторон — камень как камень. Я думала, поручик Киж нам снова карту какую-то покажет или еще что-то в этом духе.
— Мда, а тут камешек! — разочарованно промычал Володя. — И даже не алмаз, не бриллиант. Ты его хорошо проверила?
— Хорошо, можешь не сомневаться, это не драгоценный камень. Просто один из камней с питерской мостовой.
— Но зачем-то же его туда запихнули! И этот масонский знак! Это не просто камень. — Володя принялся нервно ходить по кабинету. — Думай, Николаевна, думай, что это может быть! Мы в двух шагах от сокровищ!
— Я смотрю, тебя тоже золотая лихорадка настигла? — рассмеялась Безбрежная. — Ты не забыл, мы тут убийц вроде как ищем! Убийцу трех человек.
— Найдем клад, поймем, кто кого и зачем убил, — ты сама недавно так рассуждала! А что, у тебя есть подозреваемые?
— Есть одна идейка, — улыбнулась Даша. — Но сначала давай в одно место съездим!
— Дай угадаю, в Михайловский? В Ротонду? Лопату с собой брать? Металлоискать? Счетчик Гейгера? — кривлялся Володя.
— Лопату закинь в багажник, она нам скоро пригодится. Но не угадал — мы поедем в другое место.
* * *
Дача во Всеволжске встретила их той же огромной грязной лужей на въезде, куда сразу же наступил белыми кроссовками Володя.
— Да что это такое! Каждый раз я в эту лужу попадаю, она тут никогда не пересыхает, что ли?
Даша аккуратно переступила через лужу, но, к удивлению Володи, отправилась не в дом, принадлежащий бабушке Потапова, а по дорожке прошла к следующему дачному домику. Постучала в калитку. Бесполезно, никто не открыл.
Ничуть не смутившись, следователь отправилась дальше, продолжая стучать в каждый дом на улице.
Никто не открывал, лишь в конце улицы за калиткой залаяла собака и послышался какой-то шум за оградой.
— Кто это там? — раздался глухой старческий голос.
— Откройте, это полиция.
— А я полицию не вызывал! — тот же глухой бас.
— Мы бы хотели у вас узнать по поводу вашего соседа, — вежливо ответила Дарья, открыла удостоверение, протянула его хозяину через открытую щель двери.
Удостоверение за секунду исчезло, прошло еще несколько минут.
Володя снова громко застучал:
— Дед, давай открывай, это действительно полиция!
— А ваше удостоверение, молодой человек? —
