— Я не алкоголик! — разозлилась я на него. — Все из-за тебя, как ты не понимаешь?! Я запуталась!
— Тогда в чем дело? — он изучал мое лицо.
Что он хотел услышать? Признание в любви? Я что, ему школьница? И у меня вырвалось:
— Как ты можешь быть таким холодным после этого?!
Михаил нахмурился, словно соображал, о чем я сейчас говорю, затем хитро улыбнулся:
— С чего ты взяла, что я холодный?
— Ты бесчувственный! Ты камень! Тебе все равно!
— Вика, что ты хочешь?
Меня разносило от ярости, ревности, страсти и обиды. Я вылетела из машины на дорогу. Уйду в деревню! Хоть пешком! Он тут же догнал меня, молча прижал к себе и поцеловал. Нельзя мне было даваться ему. Я не могла от него оторваться, хотя умом понимала, что надо бежать и прятаться, ведь я себя выставляю в не лучшем свете…
Страсть разгоралась все сильнее. Я не чувствовала холода и ветра. В агонии мы двигались к машине. Михаил открыл задние двери и бросил меня на сиденья…
Глава 9.1
Могу поклясться, что если бы Высоковский так прикасался к вам, у вас тоже мозг вырубило бы. До сих пор не могу понять, каким образом я стала с ним целоваться, а затем очутилась в его жарких объятиях в машине!
Ну, не похожа я на такую!
Я хотела его, как никого никогда…
Протрезвление наступило болезненно. Как только он отпрянул и пересел за руль, я готова была завыть в голос и рвать на себе волосы. До меня дошло: он тут не при чем. Это всё я… Я стала набрасываться на мужиков!
Я сгорала от стыда.
— Ты прекрасна, — нарушил Михаил молчание.
Я увидела в зеркале его лукавый взгляд и покраснела ещё сильнее.
— Такого больше не повториться, — сказала я хриплым голосом.
Во рту зноилась пустыня. Меня будто он осушил…
— Почему? — спросил Высоковский. — Тебе не понравилось?
Что сказать? «Нет»? Это неправда! Я готова и сейчас на него наброситься, как голодная гиена, и в страсти порвать его на маленькие тряпочки…
— Не в этом дело… — я отвернулась в окно, уж слишком он довольно улыбался. — Это ошибка.
— Хм…
Я готова была поклясться на алтаре: он ржал! Что тут смешного? Что я опять не устояла, точнее, сама на него залезла?..
— Ты зря переживаешь. То, что случилось за пределами офиса, считается личной жизнью.
— Я на работе. Круглосуточно.
— Тогда считай, что я тебя отпустил на больничный. За пределами офиса, — подчеркнул он.
Это что, слабинка? Или ему, правда, понравилось? Мне снова стадо жутко стыдно.
К счастью, мы уже приехали. Я с ужасом вспомнила, что сижу без колготок и стала их быстро натягивать, но Высоковский меня остановил:
— Что ты делаешь?
— Там Гущин! Он все поймет! — нервно рыкнула на него я.
— Не надо. Подожди…
Но в это время Гущин как раз вышел нас встречать. Он стоял на крыльце в дамском фартуке в цветочек, весь такой весёлый и смешной…
Миша вылез из машины и открыл мне дверь. Он смотрел, как я засовываю голые ноги в туфли. Колготки никак не засовывались в маленький клатч. Миша их вырвал из моих рук и пихнул себе в карман пиджака. Я неуверенным шагом вышла. По ногам дул ледяной ветер. А я молилась, чтобы Гущин ничего не заметил.
— Чудненько смотритесь, — заявил Гущин и пошел на кухню. Я выдохнула и услышала: — Такие помятые, а охрана так вообще без штанов.
Я готова была умереть и сквозь землю провалиться! Трусы я реально не нашла! Но платье же не прозрачное. Быстро спрятавшись в ванной, я залезла под душ и пыталась смыть с себя весь позор и свое падение.
Через час ко мне постучался Михаил:
— Ты живая?
— Да, — сипло ответила я. Выходить ей-богу не хотелось.
— Мы ждём тебя на лёгкий ужин.
Про себя я усмехнулась. Опять кормить меня нормально не желает. Но ответила:
— Сейчас…
— Вика, — снова постучался Михаил.
— Что?
— Возьми халат.
— Зачем? Я по ее обнажённому дефиле соскучился! — услышала я голос Гущина и тут же открыла дверь и, вырвав халат, закрылась.
Надоели, как они мне надоели! И выходить было стыдно. Простояв ещё минут десять, я все же вылезла из ванной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Гущин что-то строчил в ноутбуке, а Михаил смотрел новости. Меня ждал остывший чай с тарелкой салата из морепродуктов. Запах стоял от него такой манящий, что я просто набросилась на тарелку и, наверное, за две минуты уплела все. Затем взглянула с недоумением на Высоковского. А Гущин поймал мой взгляд и заржал:
— Я говорил тебе, что она этим не наестся?!
— Я наелась, — вскочила я и убежала в комнату.
— Эй, деревня, а «спасибо» я за тебя должен говорить? — закричал вслед Гущин. — Куда ушла? Иди благодари хозяина!
Я упала на кровать. Смотреть на Михаила при Гущине я боялась и рта не могла открыть. Кто я Высоковскому? Теперь отношения наши стали такими запутанными.
— Слышь? — продолжал Гущин.
Я не отвечала. Только закрылась на замок. Мне нужно было все хорошенько обдумать и принять решение. Оставлять все, как есть, нельзя. Я не хотела всю свою жизнь работать в доме Михаила телохранителем и одновременно быть его секс-развлечением… Хотя мое тело предательски не соглашалось. Но мозг же у меня есть!
— Оставь ее, — заступился Миша. — Она устала.
— От чего? — поинтересовался у него Сережа. — Колготки всю дорогу снимала, потом в карман тебе неудачно прятала?
Я услышала смешок Михаила и готова его была прибить.
— Не прятала я их вовсе! — выкрикнула в злобе я. — Это он у нас такой чистоплюй, что не разрешил им в машине остаться.
— Вика упала и их порвала, прокомментировал Миша.
— Ну да… — согласился Гущин. — Она может, если на кого-то, открыв рот, заглядывается.
Пронесло? Неужели Гущин поверил?
— И ты с торчащим чулком весь фуршет ходил? — спросил Сергей.
Михаил ничего не ответил. И я поняла, что не поверил Сережа. Слишком он проницательный.
Почему-то мне перед ним стало неловко. Словно я ему и правда изменила.
— Черт, не было у нас ничего! — выкрикнула я себе, имея в виду Сергея.
И мне Сергей же и ответил:
— Ты это помятому платью скажи.
Я упала на подушки лицом и выключила свет. Сегодня мне точно не уснуть. Совесть и комплексы грызли во мне все, что только можно.
Глава 9.2
***
Ночью я захотела жрать. Салатик Высоковского переварился, наверное, через минут десять. А я ещё и нормально не обедала. Поэтому прокралась на кухню и включила свет. В холодильнике я нашла котлеты, которые, видимо, нам жарил Сережа. Мысленно его поблагодарив, я схватила самый красивый полуфабрикат и стала хомячить.
— Надо было сразу нормально поесть, — сказал Гущин, а я дёрнулась и подавилась. Сережа стоял в синей пижаме и весь сонный. — Что ты его стесняешься? Говори ему все, как есть. Мол, я не синица, а чайка, которая жрать нормально должна.
Я засмеялась. И что-то невнятное промямлила вроде того: «Постараюсь, если получится». Хотя в душе понимала, что не получится. Я скоро сделаю отсюда ноги. Ведь я с Высоковским честь потеряла, себя потеряла, а мозги вообще под душем смыла.
Гущин заварил мне чай и, поставив передо мной чашку, сел напротив.
— Ну, говори, что у вас такое намечается?
— Ничего.
— Ты его под дулом жениться заставила?
— Нет. Вот этого я его точно не делала, — сказала я, а сама засомневалась.
Кто знает, чего я его в первую ночь еще заставляла делать?
— Тогда почему… — Гущин остановился увидев мой взгляд. — Ладно, переформулирую. Ты реально думаешь, что после этого он на тебе женится?
Я вскочила и зашипела:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я ничего не думаю! И не мечтаю! Ты… Это не твое дело! Вообще отвали!
Я вылетела из кухни и закрылась у себя. Опять я нагрубила Гущину. Наверняка, он просто беспокоился. А я выпалила всю досаду на него.
Снова стыд перед Гущиным. Стыд перед собой. Надо как-то с этим справляться. Так хотелось увидеть Машу или посидеть с Кристиной!
